Евгений Сухов - Бросок на выстрел

– Да брось ты ее ко псам, – советовал другу и соратнику Олег Дмитриевич Колупаев. – Другую найдешь! Вон сколько девок красивых по Москве бегает!

На что Станислав Николаевич с резоном отвечал:

– Не могу. Знаю, что надо, а не могу. Привязался. И тянет меня к ней. Только о ней и думаю, не надо больше никого…

– Даже красотку Колли Брук? – спрашивал Колупаев, щурясь. – Или Николь Кидман?

– Даже, – вполне искренне отвечал Дунаев.

Но такие разговоры – дела привычные и среди мужчин секрета не составляющие. Любой водитель знает о своем хозяине либо все, либо почти все. И в житейских делах является чаще всего союзником. Да и чего стесняться простого водилу…

Ионенко в таких разговорах обычно отмалчивался. Это вовсе не значило, что у него не было любовницы. Была такая. И звали ее, скажем, Фаина Витальевна Авербах. Или Ливербрук. Это будет лучше, кажется. Проживала она где-нибудь в Замоскворечье, предположим, на Пятницкой – улице старинной, заповедной, с традициями и тихими спокойными двориками, помнящими владельцев доходных домов второй половины века девятнадцатого, коими застроено и по сей день Старое Замоскворечье.

Геннадий Викторович приходил к Фаине Витальевне в обговоренное времечко по пятницам, поскольку уходил с работы пораньше часика на два.

А вот в эту пятницу встреча с Фаиной Витальевной сорвалась. Из-за этой охоты, мать ее дери! Исполнительный директор был не против того, чтобы провести выходные со своим непосредственным начальством, поскольку не умел отказывать своим шефам ни в чем, так как стремился сделаться таким же начальником. И удалось! Исполнительный директор крупной компании – это не копейки по углам сшибать! В первую очередь, это большие возможности, в том числе финансовые, определенный вес в обществе… Престиж… Уважение со стороны и самоуважение изнутри… Это дорогая служебная машина с личным водителем… Еще весьма приличный оклад. И премиальные едва ли не больше основной зарплаты. Идет процент от сделок с заманчивой и вполне осуществимой перспективой в самом ближайшем будущем стать компаньоном Колупаева и Дунаева. Словом, быть в одной компании с такими ребятами – одна выгода и сущее благо. И охоту Геннадий Викторович тоже любил. Вернее, не конкретное убиение зверя, а сам процесс выслеживания добычи, погони и получения трофея. Это служило доказательством его силы и могущества. И того, что он такой же, как генеральный Олег Колупаев и председатель Стас Дунаев. По крайней мере, ничуть не хуже или мельче. И все же если бы Геннадию Викторовичу предоставили право выбирать, то исполнительный директор компании выбрал бы вместо охоты вечерок с незабвенной Фаиной Витальевной в ее теплом и уютном гнездышке. Это как-то и попривычнее, и поспокойнее… Правда, здесь следует сделать одну небольшую оговорку, что отношения с начальством после подобного выбора не замутнятся.

Способен ли Геннадий Викторович убить человека?

Пожалуй, вряд ли. Даже если его крепко прижать в подворотне.

Цапнуть за руку обидчика – это да! Но чтобы ухватить противника за глотку, на такое он не потянет. Не тот типаж. И совсем не потому, что убить человека Геннадию Викторовичу не позволяют библийские заповеди и высокие моральные принципы, которых, собственно, у него никогда и не было. А потому, что убийство, если оно будет раскрыто, означает конец его карьере и спокойной обеспеченной жизни. Чего господин Ионенко больше всего и опасается потерять…

Генеральный директор Олег Дмитриевич Колупаев был человеком иного сорта. Он просто нуждался в адреналине, который нужен был ему не как воздух, конечно, но как пища – точно! Уж такова была натура у Олега Колупаева. Он просто закисал, если в жизни переставало что-либо происходить и день настоящий был похож на предыдущий как две капли воды.

Несмотря на возраст, Олег Дмитриевич был весьма жизнедеятельным человеком. И охота была если не его страсть – фанатично преданным какому-либо делу Олег Дмитриевич никогда не был и во всем знал меру, – то, по крайней мере, необходимость. Охотиться генеральный директор Колупаев предпочитал не на уточек, селезней, тетеревов и вальдшнепов, а на зверя крупного, опасного, серьезного, с которым надо побороться, показать собственную силу. А чувствовать свое могущество – что может быть лучше для умного, самолюбивого и крепкого духом человека!

Колупаев был не просто умен, он обладал острым умом и схватывал все на лету, что для человека пятидесяти двух лет явление не такое уж и частое.

Когда в стране разрешили кооперативы, все вокруг говорили и ожидали, что это временная кампания и скоро кооперативное движение будет свернуто, как и прочие иные кампании. А Колупаев мгновенно смекнул, что разрешение открытия небольших частных предприятий будет распространяться не только на студентов, инвалидов и пенсионеров. Кто мешает выдать за учредителя кооператива своего человека или просто знакомого дедушку, а руководить делом самому, естественно, распоряжаясь всеми доходами по личному усмотрению?

Смекнул Олег Дмитриевич и то, что разрешение частной собственности – это надолго. Как минимум до следующей революции. Поскольку, заполучив частную собственность, люди уже не пожелают добровольно отдавать ее назад. А время отбирать нажитое добро, по крайней мере, отбирать его явно, уже миновало…

Конечно, нашлись люди, которые определились с возникшей ситуацией раньше Колупаева. Это были комсомольские лидеры и партийные боссы средней руки, из тех, что помоложе и пошустрее прочих. Они владели информацией, имели крепкие связи, держали нос по ветру и умели всегда использовать обстоятельства и ситуации в собственных целях. Их не учили этому на партийных и комсомольских съездах, просто ведение двойной жизни и тотальное лицемерие выработало в них соответствующие качества, которые и пригодились в нужное время.

Вылезли на свет и легализовались подпольные предприниматели-цеховики, движение которых в восьмидесятые годы приобрело весьма широкий размах. Но, так или иначе, Олег Дмитриевич был в первой сотне московских предпринимателей, открывших свое дело. Он учредил ремонтно-строительный кооператив под названием «Эра» и стал, наряду с остальными подобными фирмочками, выкачивать государственные деньги из разных предприятий и организаций. Суть его деятельности была очень проста: он приходил, скажем, в какой-нибудь научно-исследовательский институт, которых в Москве было множество, и предлагал услуги по производству ремонта.

– Но нам не нужен ремонт, – говорил ему заместитель директора института, отвечающий за хозяйственную часть.

– Нужен, – ничуть не смущаясь, отвечал Олег Дмитриевич, – ни фасад вашего здания, ни помещения не соответствуют новым веяниям времени. А ваш институт, являющийся флагманом в своей области, должен и выглядеть соответствующе. К тому же кабинеты руководителей института, в том числе и ваш, – тут он делал развернутый жест, указывающий на неказистость обстановки в кабинете руководителя, и напускал на свое лицо печальное выражение, передающееся и собеседнику, – должны работать на имидж самого института. Чтобы будь то государство, фирма или частное лицо захотели бы иметь с вами дело, – здесь Колупаев делался очень серьезным, – и были бы заинтересованы в долговременном сотрудничестве.