Евгений Сухов - Бросок на выстрел

– И зачем это вам? – искренне удивился капитан.

– Как зачем? – сделал я недоуменное лицо. – Чтобы снять все это и показать в эфире. Какая разница, какой лес мы будем показывать, московский или калужский. Принципы-то охоты на кабанов и там, и тут – одни… Кабан, он и в Африке кабан! Верно ведь, Иван Николаевич? – с надеждой посмотрел я на егеря.

– Верно, – поддакнул мне Семенов.

– Хорошо, – не собирался отставать от меня полицейский. – Тогда ответьте мне, господин корреспондент, откуда вы знали, где закопан труп? Вы что, здесь уже бывали?

– Нет, не бывал, – сказал я. – Мы приехали сюда впервые.

– Тогда откуда вы знали, что здесь закопан труп? – жег меня взглядом полицейский.

– Я не знал, – быстро ответил я.

– Не знали?

– Ей-богу, не знал, – повторил я.

– Но ведь это вы нашли его?

– Да, – обрадовался я. – Это я его нашел. Именно нашел…

– Шел, шел и нашел? Как гриб, стало быть, какой-то, – с большой ехидцей проговорил капитан. – Мы этого пропавшего охотника с собаками искали несколько дней, а ты вот так просто шел, шел и нашел?

– Ну да, примерно так.

– Не заговаривай мне зубы, – уже раздраженно сказал капитан. – И говори правду, иначе я тебя…

– А вы, господин капитан, постарайтесь соблюдать элементарные приличия, – перебил я полицейского, поскольку настала пора немного одернуть его. – Вы находитесь при исполнении должностных обязанностей, а не базарите со своим приятелем «за жизнь» за рюмкой водки. Забыли некоторые статьи «Закона о полиции», господин капитан? Значит, настала пора их вспомнить. И прошу впредь обращаться ко мне на «вы»…

Капитан сглотнул, но промолчал, что далось ему, похоже, с большим трудом. Румянец, появившийся на его щеках, говорил о том, что внутри его бушует торнадо, требующее выхода. Нет, я не хотел доводить полицейского до такого состояния (в принципе он сам себя довел). К тому же оно было опасно для нас со Степой, и ситуация с нами могла разрешиться далеко не в нашу пользу: мы нашли труп, но как мы его нашли? И почему мы? Нас могли задержать «до выяснения» и продержать в камере отделения максимум положенного срока, а то и более, ежели прокурор выдаст на то разрешение. А это в наши со Степой планы совсем не входило…

– Хорошо, – наконец сказал капитан. – Начнем все сначала. Итак. – Он посмотрел мне прямо в глаза: – Это вы нашли труп убитого охотника?

– Да, я.

– Как это вам удалось?

– Не знаю, – пожал я плечами.

– Но ведь вы стали копать не там, – указал капитан вправо, – не там, – указал влево, – а здесь, именно здесь, где был захоронен труп. Как это у вас получилось?

– И правда, Алексей, чего ты к ним прицепился? – подал голос егерь. – Все ж происходило на моих глазах…

– Помалкивай покуда, Иван Николаевич, – одернул его капитан. – И до тебя еще очередь дойдет.

– Какая еще очередь? – возмущенно спросил Семенов.

– Такая, – буркнул полицейский и перевел взор на меня: – Я вам задал вопрос, помните?

– Помню, – кивнул я и, в свою очередь, спросил: – Вас устроит, если я скажу, что это место рядом с дуплистой сосной подсказала мне интуиция?

– Такой ответ меня не устроит, – пытливо посмотрел на меня полицейский.

– Вот видите? – выдержал я его взгляд. – А больше мне нечего сказать…

– Ну, может, в отделении вам будет что сказать? – как бы между прочим заметил полицейский.

– И в отделении я скажу то же самое: труп был найден совершенно случайно. Наверное, все-таки сработала интуиция. Что такое интуиция? Это непосредственное постижение истины без логического анализа, основанное на воображении, чутье, проницательности. Вот это самое у меня и произошло. Дело в том, что я веду журналистское расследование одного убийства. Там, у нас, в Москве. И оно непосредственно связано с тем, что случилось в вашем охотхозяйстве, вот здесь, – указал я на захоронение.

– Вот как? – Капитан посмотрел на меня уже несколько иначе. – А что за убийство вы расследуете?

– Понимаете, сюда на охоту приезжали трое… нет, четверо мужчин, – решил я раскрыть свои карты. – Трое руководителей одной большой московской компании и их водитель. Охотились трое. Они случайно убили еще одного охотника, сидящего в засаде, приняв его за кабана, и, вместо того чтобы сообщить об этом, решили этот факт скрыть. И закопали его вот здесь, – кивнул я на могилу. – А потом узнали, что их водитель все же хочет сообщить о случившемся в полицию. Совесть его заела или еще что… Эти трое убили и его, поскольку водитель стал для них опасен. И еще одну девушку убили, которую отправили в другой город. До нахождения трупа этого охотника я не был уверен в том, о чем только что вам сказал. Теперь у меня есть и мотив убийства, и сам факт сокрытия одного преступления, которое повлекло совершение этими лицами еще двух самых тяжких преступлений, – завершил я свое признание и добавил: – Вот почему у меня и сработала интуиция на это место, ведь я был настроен его найти…

– Да, так бывает, – согласился со мной полицейский. – А вы что, раньше о своем расследовании не могли мне сообщить? У вас что, тоже имеется тайна следствия?

– Я не предполагал, что это важно для вас, – примирительно произнес я. – Ведь два последующих после первого убийства произошли не на вашей земле.

– Но первое-то произошло на моей земле, – заметил капитан, кивнув на могилу охотника Вострикова.

– Да, на вашей, – охотно признал я, поскольку париться в полицейском отделении нас со Степой отнюдь не прельщало.

Протокол допроса составили там же, возле могилы Вострикова. Капитан поговорил с кем-то по рации, пришли еще люди, стали фотографировать могилу, осматривать труп, после чего его унесли на носилках.

А мы пошли с Иваном Николаевичем назад. Пришли домой, пообедали и велели Степанычу закладывать, то есть везти нас обратно в Москву…

С егерем Семеновым попрощались тепло.

– Приезжайте, – сказал нам на прощанье Иван Николаевич.

– Уж лучше вы к нам, – неожиданно подал реплику Степа.

– А‑а, понял, – улыбнулся Семенов. – Ну, может, в следующий раз обстоятельства будут иными.

Мы пожали егерю руку и сели в машину.

– Что будем делать дальше? – спросил Степа.

– Да рождается у меня кое-какая мысль, – ответил я, – но я ее еще не совсем додумал.

– А‑а, – протянул Степа и стал смотреть в окно.

А я стал додумывать мысль.

Кафе «Мечта» больше походило на приличный ресторан. В его уютном помещении, за столиками близ окон, находилось место наших с Коробовым посиделок. Здесь мы встречались, когда хотелось откушать домашней еды, которой не существовало в наших холодильниках, испить водочки, которую можно купить далеко не во всяком магазине, поделиться друг с другом полезной информацией. Или добыть ее у другого. Чаще всего, конечно, я испытываю нужду в Володьке. Ведь у него, как у старшего следователя Главного следственного управления по городу Москве, возможностей несравненно больше. И я получаю от него то, что меня особенно интересует (естественно, в пределах дозволенного).