Антон Леонтьев - Потрошитель душ

Было бы, конечно, интересно узнать, куда направил свои стопы уважаемый полковник, и Прохор дал себе слово, что еще выяснит это. Но тот факт, что Цицер сел в пролетку и исчез в неведомом направлении, а его жена направилась, по всей видимости, за город, означал, что в их петербургской квартире сейчас никого нет.

И это было более чем интересно.

Быстро вернувшись к дому, в котором обитал полковник, Прохор некоторое время наблюдал за дворником, который мел лестницу. Покопавшись в кармане, он обнаружил латунный значок. Напустив на себя солидности и натянув на лицо картуз, Прохор подошел к дворнику и, сунув ему под нос латунный значок, басом произнес:

– Эй, емеля, ну, давай, шевелись! Петербургская сыскная полиция!

Дворник выронил из рук метлу и со страхом отшатнулся от Прохора, Трюк, как водится, удался. Хватило одного только грозного голоса, чтобы убедить этого простофилю в том, что он полицейский. Тот даже на значок не взглянул, а если бы взглянул, то увидел, что на нем написано: «Петербургская гильдия журналистов». Впрочем, слово «Петербургская» было непропорционально большим, а все, что написано под ним, рассмотреть можно было разве что в лупу.

– Чего изволите, ваше благородие? – произнес, дрожа, дворник, и Прохор, поманив его пальцем, шепотом произнес:

– Куда госпожа полковница-то отправилась?

Так же шепотом дворник ответил:

– К сестре, в деревню! Ибо господин полковник заявил, что делать ей здесь больше нечего. Вы ведь слышали об этих убийствах! Там всех, кто принимал участие в спиритическом сеансе, на тот свет отправляют! А полковник с полковницей там тоже были. Вот он от греха подальше жену за город и отослал…

– Конечно, слышал! – отозвался важным тоном Прохор. – Я расследование и веду! А сам полковник куда ушел?

– Доложить не соизволил, однако, верно, по своим делам… – заметил дворник.

Хлопнув его ладонью по плечу, Прохор воскликнул:

– Ну ты, емеля, не умничай! Все, что скажу, является государственной тайной! Посему язык будешь держать за зубами! И исполнять то, что велю, Иначе…

Он сурово взглянул на дворника, и тот быстро кивнул.

– Откроешь мне сейчас полковничью квартиру, ключи-то у тебя есть! И не дрожи, так надо! А будешь сопротивляться, я тебя на месте арестую и в каталажку упеку!

Дворник произнес:

– Но как же так, господин из полиции… Боязно мне как-то…

– Награду тебе потом дадим! – соврал Курицын. – Ибо помогаешь в поимке самого Джека-потрошителя!

– Да неужто господин полковник и есть… – ахнул дворник, а Прохор прикрикнул:

– Велено же тебе молчать обо всем, что услышишь! Ну, давай, емеля, пошевеливайся! Открывай квартиру!

Дворник повиновался и провел его на последний этаж, где находились апартаменты полковника и его жены. Дрожащими руками отомкнув дверь, он пропустил Прохора в коридор.

Тот проскользнул в квартиру и, не включая свет, осмотрелся. Многих вещей не хватало, полковница забрала их с собой. Однако не верил Прохор в то, что муженек заботится о сохранности жены. Отослал ее за город, дабы беспрепятственно совершать смертоубийства! А то ведь супруга могла заподозрить, что это именно он – Джек-потрошитель! Теперь же она уехала, и полковник мог творить, в том числе и по ночам, все, что угодно его инфернальной душе.

Прохор быстро обошел полупустые помещения, не надеясь, впрочем, отыскать улики. Ибо не таков был этот убийца, который свои злодеяния совершал крайне методично и планомерно.

Но любой убийца допускает ошибки, и его, Прохора, задачей было их отыскать!

Он толкнул дверь угловой комнаты – и вдруг понял, что она закрыта! И это при том, что все остальные помещения в квартире были доступны. Отчего это кто-то, покидая квартиру, запирает не только входную дверь, что вполне естественно, но и дверь одной из комнат? Одно дело, если бы он не хотел, чтобы любопытная жена, или прислуга, или шаловливые детишки ворвались туда и перевернули все вверх дном.

Но прислуга у четы Цицер приходящая, полковница уехала за город – вернее, была спроважена туда своим заботливым мужем! А детей у них не имеется! Следовательно, вопрос в том, с какой целью полковник запирает дверь в эту комнату.

А то, что запер комнату именно полковник, Курицын уже не сомневался – кто же еще? И ответ был очевиден: совершая убийства, он понял, что присутствие жены ему мешает и что она в любой момент может совершенно случайно открыть, что он и есть Джек-потрошитель. Ибо убийца должен где-то хранить свой кошмарный инструментарий – и свои трофеи до того, как отправить их в газету.

И это был факт номер три!

Он попытался заглянуть в замочную скважину, но увидел только край письменного стола и большой шкаф. Прохор, помня, что заметил на кухне дверь чулана, сбегал туда и принес небольшой ящичек со слесарными инструментами.

Обращаться с ними он умел – профессия того требовала. Посему не прошло и десяти минут, как он сумел вскрыть замок, конструкция которого была далеко не самая сложная, и прошел в тайное убежище полковника Цицера.

Нет, в тайное убежище Джека-потрошителя!

Его взору предстал письменный стол, ящики которого он тотчас вывернул. И обнаружил в одном из них сверток с медицинскими перчатками! В другом же нашел письменные принадлежности, в том числе конверты, марки – и рулон уже известной ему коричневой почтовой бумаги.

Чувствуя, что сердце у него готово выпрыгнуть из груди (что, если учесть, как именно лишал своих жертв жизни Джек, было, конечно же, не самой подходящей метафорой), Прохор подошел к большому темному шкафу из мореного дуба.

Улики имелись, но пока что косвенные. Ибо медицинские перчатки в доме медика, конечно, не бог весть какая сенсация. А коричневую почтовую бумагу можно купить во всех канцелярских лавках Петербурга.

И все же Прохор не сомневался, что находится на верном пути.

Дверцы шкафа были закрыты, но вскрыть их не составило никакого труда. И Прохор понял, что шкаф пуст. Наваждение какое-то! Однако, улыбнувшись, он вспомнил свои приключения у сирены Эльвиры. Ведь у нее тоже имелся пустой шкаф, являвшийся на самом деле входом в тайную комнату!

На сей раз тайник открывался просто – надо было только потянуть за завитушку на нижней панели шкафа. И стенка с легким скрипом отъехала в сторону. Затаив дыхание, Прохор шагнул в небольшую комнатку. Включив свет, он вздрогнул, увидев стеллажи со склянками, в которых в спирту плавали различные уродцы, достойные кунсткамеры, а также человеческие органы – в том числе сердца!

Но его внимание привлек большой черный докторский саквояж, стоящий в углу. Курицын подошел к нему, раскрыл – и уставился на скомканные окровавленные тряпки, а также на небрежно лежавший поверх оных футляр, даже до конца и не закрытый.