Антон Леонтьев - Потрошитель душ

– Факт семь. Я с вами! – добавил Мэхпи, и Орест Самсонович кивнул. Появившийся дворецкий доложил, что новость каким-то образом уже стала известна репортерам и они, вооруженные блокнотами и фотоаппаратами, расположились около входа в особняк.

– Ну конечно, газетчики! – воскликнул Орест Самсонович. – Мэхпи, если хочешь быть полезен, немедленно отправляйся в редакцию «Бульварного экспресса», что на Караванной. По какой-то неведомой причине Джек выбрал в качестве рупора своих ужасных деяний этот некогда малоизвестный листок. Если мои соображения справедливы, то этот монстр, жаждущий признания и славы, снова пришлет туда свой трофей – сердце нашей несчастной клиентки, госпожи баронессы! Курьера не трогай, но проследи за ним! Возможно, это позволит нам сделать кое-какие выводы, но только возможно, ибо этот Джек, титулующий себя восставшим из ада легендарным лондонским Потрошителем, очень хитер и изворотлив! С настоящего момента я занимаюсь только этим делом – и не прекращу расследования, пока не разоблачу этого мерзкого маньяка!

Прохор Курицын знал, что его мечта исполнилась – ну или почти что исполнилась! Потому что в одночасье он стал самым известным и уважаемым журналистом «Бульварного экспресса». Еще бы, ведь именно он обнаружил сердце, присланное Джеком-потрошителем, – сердце, которое этот зловещий убийца извлек из груди беллетриста Державина-Клеопатрова!

А помимо этого Прохор успел сунуть нос в расследование господина сыщика Бергамотова. О нем он в своей сенсационной статье, конечно же, упоминать не стал, ибо негоже акцентировать внимание на этом слепом с его индейцем и дрессированной собакой. Важнее всего, что сам Прохор оказался в эпицентре событий. И что благодаря этим невероятным событиям, в особенности благосклонности Джека к их газетенке, тираж резко пошел вверх!

О, об их «Бульварном экспрессе» теперь говорили все кому не лень! Начальству пришлось даже нанять дополнительную типографию, чтобы напечатать новые экземпляры листка, которые расхватали за считаные часы.

Их читали все – и стар и млад, и аристократы и рабочие, и даже из Зимнего приезжал напыщенный флигель-адъютант, чтобы прихватить экземпляры для императорского двора.

О, это был грандиозный успех и небывалый прорыв! И на гребне славы находился он, Прохор Курицын! Именно его статья появилась на первой полосе последнего выпуска.

И это позволило ему поднять вопрос об увеличении жалованья, который был решен начальством немедленно – и, разумеется, положительно. Однако более всего он сам и его сотоварищи-газетчики опасались, что свой следующий жуткий трофей (а в том, что следующий трофей будет, никто не сомневался ) новоявленный Джек пришлет другому бульварному листку – их конкуренту! И пиши пропало! Тогда эти ничтожные людишки сумеют сделать свой капитал!

Однако Джек оказался поклонником именно их газеты. Почему так вышло, никто не знал, но Прохор был последним на земле человеком, который стал бы задавать этот вопрос. Ибо, не мудрствуя лукаво, маньяк совершил новое убийство буквально на следующий день – и прислал сердце баронессы фон Минден-Шейнау в редакцию их газеты. Как и в первый раз, прибежал мальчишка-курьер, который, получив весомый гонорар, исчез так же быстро, как и возник в стенах редакции.

А в руках Прохора оказалась новая страшная посылка. Коллеги столпились вокруг него, благоговейно взирая на очередной презент Джека-потрошителя. Кто-то заикнулся о том, чтобы вызвать полицию. Прохор скривился, а начальство, в этот раз находившееся в издательстве, полностью его поддержало.

Посему они распаковали посылку в кабинете начальства, куда набились все, кто только мог. Поскольку все ожидали самого ужасного, в обморок на этот раз никто не падал. Так и есть, Джек прислал им сердце – и явно не баранье или говяжье. В этом Прохор был уверен на все сто, его на мякине не провести – точнее, конечно, на поддельном сердце!

Подняв его, лежащее в картонке, словно это была величайшая реликвия, он провозгласил:

– Вот он, наш талисман успеха! Джек снова объявился – и он прислал нам сердце своей новой жертвы!

В этот момент фотограф сделал снимок, и Прохор потребовал, чтобы тот щелкнул еще несколько раз. Это был час его триумфа! Конечно, его конкурент Двушкин тоже залез в кадр, но злопамятным Прохор не был. Потому как вся слава все равно принадлежала ему одному! Ну, ему – и «Бульварному экспрессу»!

После, в два счета настрочив новую передовицу, которую начальство, прочитав, одобрив и не внеся ни единого исправления, тотчас велело отдать в типографию, чтобы успеть во второй половине дня выпустить экстренный выпуск листка, Прохор осторожно покинул редакцию.

То, что Джек выбрал в качестве рупора своих ужасающих деяний их листок, было подлинным чудом. Вот была бы досада, если бы он остановил свой выбор на «Столичном сплетнике» или «Санкт-Петербургской всякой всячине»! Не говоря уж о «Невской пчеле»! Но Джек сделал верный выбор, и за это им, конечно же, следовало быть маньяку признательными. Звучало, конечно, ужасно, но это было так.

Однако Прохор прекрасно понимал, что очередное сердце, присланное в редакцию, рано или поздно перестанет быть сенсацией номер один. В особенности если это будет, предположим, двадцать пятое сердце. Ибо, увеличивая тираж их листка, Джек-потрошитель в первую очередь увеличивал свою собственную известность.

А это означало, что по всей России, а то и по за границам, будет греметь имя только того, кто сумеет разоблачить этого жуткого монстра. То, что с Джеком шутки были плохи, Прохор понимал, однако ведь недаром он был корреспондентом «Бульварного экспресса»!

Он сумел выяснить подоплеку убийств – во всяком случае, так ему казалось. Жертвами Джека стали два человека из приглашенных на странный мистический вечер у графини Нулиной. А во время спиритического сеанса, что имел место на этом суаре, Джек предсказал гибель всем, кто на нем присутствовал.

И не обманул – беллетрист Державин-Клеопатров и баронесса фон Минден-Шейнау уже были мертвы. Следовательно, остальные гости, не исключая, конечно же, самой хозяйки, тоже были потенциальными жертвами! И Прохор решил взять у них всех интервью – вот это будет подлинной сенсацией! И даже если никто не захочет с ним говорить, всегда можно сляпать из этого сенсационный репортаж.

Но в еще большей степени Прохор жаждал иного – изобличить Джека-потрошителя! Ибо он ни секунды не верил, что это восставший из ада легендарный лондонский маньяк. Не исключено, что тогдашний Джек вовсе даже не умер, а все еще живет и здравствует. Будь ему тогда, двадцать пять лет назад, тридцать, сейчас он был бы весьма бодрым стариканом в возрасте пятидесяти пяти лет! И вполне мог снова убивать!