Марина Серова - Десять заповедей мертвеца

Валентин Кричевский приехал на следующее утро. Светлана отправила Влада в аэропорт встречать сына, а сама отменила все встречи и дела, намеченные на день, уселась в кабинете и принялась решать проблемы по телефону.

В половине одиннадцатого раздался звонок в дверь, и все, кто находился в квартире, переполошились, как куры. Светлана оборвала разговор на полуслове и бросила телефон, Людочка уронила очередной поднос, Галина Георгиевна появилась из своих покоев. В общем, все построились, как новобранцы на плацу.

Дверь распахнулась, и вошел… Юный принц – вот слова, которые первыми приходили в голову при виде Валентина Кричевского. Мальчик был удивительно красив. Я подумала, что Валентин удался явно не в мать. Интересно, кто был отцом юноши?

За спиной наследника маячил Влад.

– Рейс задержали на полчаса, – пояснил он, глядя в пол. Видимо, еще не забыл вчерашнюю сцену.

– Спасибо, Влад! – на мгновение Светлана повернулась к телохранителю и подарила ему благодарную улыбку. Но ее внимание тут же переключилось на сына.

– Валечка! – совершенно по-старушечьи ахнула Галина Георгиевна, и слеза побежала по ее напудренной щеке.

– Всем доброе утро! – улыбнулся принц. Валентин окинул внимательным взглядом дом и родных – и немедленно начал действовать. Он обнял мать и заверил, что долетел отлично, и вообще все у него в полном порядке. Потом расцеловал бабушку и в два счета осушил ее слезы, заявив, что она стала еще красивее, чем была. Галина Георгиевна расхохоталась и поцеловала внука в лоб.

– Юный льстец! – проговорила она довольным басом.

Валентин не выказал ни малейшего удивления при виде меня, и я сообразила, что мальчик хорошо воспитан. Светлана нас познакомила.

– Как ты похудел! – всплеснула руками Кричевская. – Просто скелетик!

На мой взгляд, Валентин ничуть не напоминал скелет, юноша был стройным и невысоким, астенического телосложения. Он едва заметно усмехнулся и заявил, что весь полет смотрел на облака и мечтал о плюшках. Немедленно закипела суета – мальчика надо было накормить, а плюшки пеклись к его приезду с самого утра.

В общем, на мой взгляд, Валентин был кумиром обеих дам, и весь домашний космос вращался вокруг него. По крайней мере, все в этом доме слушались движения мизинца юного принца, а он умел быть и почтительным сыном, и любящим внуком, и добрым господином слугам – и все это совершенно искренне и без малейшей фальши. Мысленно я поаплодировала мальчику.

Во время семейного чаепития, на котором мне пришлось присутствовать, Валентин вел себя безукоризненно. Он развлекал мать и бабку рассказами о своей жизни в столице. Он похвалил плюшки и несравненный кофе, и Людмила, похожая на сушеную сельдь, зарделась, как девушка. Даже Влада, который тоже присутствовал за столом, мальчишка ухитрился развеселить, и на непроницаемой физиономии телохранителя появилась кривоватая улыбка.

Иногда я ловила на себе внимательные быстрые взгляды мальчика. Во время чаепития я тоже беззастенчиво разглядывала наследника семьи Кричевских. Безупречная осанка, изящные маленькие руки, белозубая улыбка и прядь светлых волос, то и дело падающая на чистый лоб… Более всего господин Кричевский напоминал юного офицера белой армии.

Я внимательно слушала семейный разговор, выхватывая факты из потока эмоций, и наконец смогла сложить цельную картину.

Мальчик учился в выпускном классе гимназии. Это была элитная столичная школа. Валентин собирался в МГУ на философский факультет. И это несмотря на непрерывные атаки матери, которая всеми силами пыталась направить единственное чадо в Лондон, в школу экономики. Или хотя бы уговорить выбрать что-нибудь более практичное, приближенное к реальности. А человек, который способен противостоять напору Светланы Кричевской и даже сказать ей «нет», достоин всяческого уважения.

Но юный принц совершенно не собирался за границу. Он хладнокровно заявил, что ему нравится жить в России, и мало того – он патриот своей страны. Тут Светлана поперхнулась кофе, и Владу пришлось похлопать ее по спине. Телохранитель бросил на мальчика долгий взгляд, который я истолковала так: «Хорошо тебе быть патриотом, парень! Твоя мамаша заработала для тебя такую фигову тучу денег, что ты можешь себе позволить подобную роскошь. С такими деньгами отлично живется в любой стране…»

Единственное, чего я не могла понять, – зачем Валентин Кричевский приехал в Тарасов. Юноша сообщил, что у него осенние каникулы – в его гимназии они проходили позже, чем в обычных школах. Соскучился по дому и родным? Маловероятно. Молодые люди в таком возрасте не склонны к сентиментальности, а столица предлагает юноше с деньгами куда больше развлечений, чем наш провинциальный город.

Может быть, у Валентина в Тарасове осталась девушка? А что, мальчик уехал учиться в столичной гимназии всего год назад. Какая-нибудь подружка у такого красивого парня есть наверняка? Тогда все просто.

День прошел спокойно. Галина Георгиевна даже заявила, что отменяет на сегодня поход в бассейн и прочие важные дела и намерена все свое время посвятить любимому внуку. Так что я получила выходной до завтрашнего утра. Какая бы опасность ни угрожала семье Кричевских, в своем доме они в безопасности. Одного Влада достаточно для того, чтобы защитить женщин и юношу – это при условии, что какой-нибудь злоумышленник осмелился бы напасть на Кричевских в их собственной квартире.

Так что я со спокойной совестью отправилась домой. Мила встретила меня горячими оладушками и потоком новостей, касающихся общих знакомых. Завернувшись в любимый махровый халат, прислонясь к теплой батарее, я пила чай с мятой и слушала голос Милы.

– И ты представляешь, Женя, он приезжает прямо к нам, в Тарасов! После гастролей в Люцерне и Вене он едет сюда!

Глаза тетушки увлажнились. Я встрепенулась и переспросила:

– Прости, Мила, о ком это ты?

– Ну как же! – всплеснула руками тетя. – Евгений Больц! Мировая знаменитость! Скрипач-виртуоз!

– А-а! – успокоенно протянула я, вновь погружаясь в приятное забытье.

Наслаждаясь уютом дома, заменившего мне родной, я чувствовала, как расслабляются мышцы шеи и плеч, и только теперь поняла, в каком напряжении находилась все это время.

Это было очень странно. Работа у Кричевских была настоящим курортом по сравнению с теми условиями, в каких я работаю обычно. Угроза со стороны Аркадия Момзера казалась мне преувеличенной – особенно после того, как я увидела этого человека вблизи. Момзер показался мне сломленным, раздавленным и совершенно не способным на эффективное насилие. В нем не горело то пламя ненависти, которое совершенно необходимо для качественной мести. А то, как Аркадий относился к Галине Георгиевне, вообще исключало возможность покушения на старуху Кричевскую. Мне показалось, что Момзер ее боялся.