Евгений Сухов - Подставная дочь

– Именно так, – кивнул я. – Он секретарь шефа, и вся корреспонденция, адресованная Масловскому, стекается к секретарю. Шишканов раскладывает ее, нумерует, ведет какой-нибудь журнал поступлений этой корреспонденции в своем компьютере. И вот вдруг видит письмо из города Клина, подписанное Лидией Васильевной Колосковой. Ему интересно. Ведь он все должен знать. Он аккуратно вскрывает это письмо, прочитывает, потом не менее аккуратно заклеивает. И у него вдруг рождается план. Дерзкий. Умный. Выдать за Лиду Колоскову другую девушку. Ведь у него много знакомых среди проституток-индивидуалок, услугами которых он наверняка пользовался и сам. Например, Карина…

– А зачем? – Коробов быстро глянул на меня и уставился на дорогу. – Зачем Шишканову все это было нужно?

– Чтобы тянуть из Масловского деньги, – ответил я, как о само собой разумеющемся. – Думаешь, Масловский просто так сказал настоящей Лиде, когда она произнесла, что ей от него ничего не нужно, что уже слышал эти слова? Причем криво усмехаясь? Нет, господин старший следователь. Такие слова сказала ему при встрече Лида-Карина. А потом стала просить денег. Просить часто и помногу. А попросту вытягивать «бабки» из лоха. И делилась этими «бабками» с Шишкановым. Вернее, это он делился частью этих денег с индивидуалкой Кариной…

– Значит, это Шишканов убил Карину, – без всякой вопросительной интонации произнес Коробов.

– А больше как будто бы и некому, – согласился я. – То, что она живет в Малом Ивановском переулке, знали только Масловский и Шишканов. Масловский к тому времени был уже мертв…

– Да, как показало вскрытие, Карина была убита несколькими часами позже Масловского, – сказал Володька.

– Ну, вот, – отозвался я. – Зачем Шишканов убил Карину? Здесь два мотива. Либо она стала шантажировать самого Шишканова, требуя увеличить ей долю выкачанных из Масловского денег и пригрозив в случае несогласия все рассказать Масловскому, либо Масловский за два дня после встречи с настоящей дочерью все же разобрался, кто есть кто, и стал подозревать Шишканова в афере с мнимой дочерью. Скорее всего, именно так и было: Масловский обо всем догадался. Шишканов перед самым началом конференции запускает эсэмэску якобы от имени Лиды, Масловский спешит на пятый этаж отеля, где ему назначена встреча, и тут его ударом лома встречает его бессменный секретарь Шишканов. Потом он добивает своего шефа сильнейшим ударом лома сверху, буквально проткнув ему череп, протирает лом от отпечатков пальцев, забирает папку с докладом, чтобы все подумали, что убийство совершено именно из-за этого доклада, прячет ее и спускается на второй этаж. Затем вместе со всеми ждет Масловского и волнуется, отчего это все нет и нет основного докладчика и его горячо любимого шефа. А еще через двадцать минут остывающее тело Масловского находит одна из организаторов конференции и вызывает полицию. Конференция срывается, полицейские опрашивают свидетелей, в том числе и Шишканова, который упоминает про папку, которой при трупе Масловского обнаружено не было. Потом Шишканов, пока Карина не прознала о смерти Масловского и не свалила из квартиры от греха подальше, припасает кусок веревки, едет в Малый Ивановский переулок, незаметно проходит в дом, звонит в квартиру и, попав в нее, душит Карину подушкой или той же веревкой. После чего снимает люстру, приносит из кухни стул, инсценирует повешение, пишет предсмертную записку якобы от лица Карины, возможно, забирает ее деньги и драгоценности из известного ему тайничка. Затем секретарь-душитель вытирает свои пальчики, где их не должно быть, например с потолочного крюка и ноутбука, и так же незаметно уходит, как и пришел. Все чисто. Концы обрублены, как он думал. Но ошибался, поскольку ничего не знал о приезде настоящей дочери Масловского и о состоявшемся с ним разговоре. К тому же оба убийства совершены спонтанно, из охватившего убийцу отчаяния скорого и неминуемого разоблачения, поэтому тщательно продуманы они не были. Ведь он все же не профессиональный киллер…

– Думаешь, и Карину, и Масловского убил Шишканов? – слегка наморщив лоб, произнес Володька.

– Думаю, – это не совсем точное определение, – ответил я. – Просто уверен!

– Поглядим, что скажет господин секретарь на допросе, – буркнул Коробов.

– Ну, если грамотно его выстроить, как вы это можете, – покосился я на Володьку, – да обнаружить где-нибудь его пальчики, где их быть не должно… Да найти свидетеля, который бы видел его входящим во второй подъезд дома по Малому Ивановскому переулку… Тогда Шишканову просто будет некуда деться, как только сознаться во всем и дать признательные показания, вымаливая явку с повинной, которую ты ему не дашь.

– Ты призываешь меня к фальсификации улик? – вроде бы возмутился Володька.

– Нет, конечно, – вроде бы отверг я его подозрения, – но если понадобится, то почему не взять его на пушку? Он ведь и убивец не опытный, и пассажир не грамотный, не «чалился», следаки его еще не кололи, так что ваших уловок он не ведает, и купить его можно будет задешево. Где-то обязательно дрогнет… Ну и умельцам вашим не грех постараться, может, и правда обнаружите какие-нибудь улики. Не мог дилетант их совсем не оставить…

– Можно поду-умать, что я са-ам этого не зна-ал, – почти обиженно протянул Володька Коробов. – Конечно, нароем чего-нибудь конкретного на этого секретаря…

– А поприсутствовать на его допросе мне нельзя? – закинул я удочку, хотя знал, что ни хрена не клюнет.

Ни хрена и не клюнуло. Я вообще большой провидец! Коробов сделал большие глаза и молча повертел головой. Конечно, в отрицательном смысле. Потом подумал немного, покосился на меня и сказал:

– А ты сам его допроси.

– Как это? – не сразу понял я его подвох.

– Как, как… Как обычно ты это делаешь… Виртуально, конечно! – хмыкнул Володька.

– А что, это идея не лишена смысла, – воспринял я предложение Коробова совсем не так, как тот предполагал. – Я допрошу этого Шишканова жестко, не стесняясь брать его на пушку. Например, скажу, что его пальчики обнаружены на пожарном ломе, которым был продырявлен череп председателя Масловского.

– Ну-ну, – усмехнулся Коробов. – Что ж, дерзайте, юноша.

– Это кто юноша? – поинтересовался я.

– Ты и есть юноша.

– Я?

– Ты.

– А ты кто?

– А я не юноша, я – майор.

– А-а, – протянул я. – А потом, после наших допросов Шишканова, сверимся в полученных результатах?

– Сверимся, – пообещал Володька. – Только ты начнешь первым.

Кстати, Клин нам понравился. Славный такой городишко…

Вы полагаете, с моей головой что-то не так? Дескать, проводит какие-то там виртуальные, то есть воображаемые, допросы. Разговаривает сам с собой. Причем на два разных голоса. Жестикулирует, прищуривается, вглядываясь в воображаемые глаза собеседника. Старается его перехитрить… Ан нет. С головой моей все в порядке. Относительно, конечно. Возникает вопрос: относительно чего или кого? И я отвечу: относительно насельников, то бишь стационарных пациентов домов скорби, желтых домов, дурдомов, психоневрологических диспансеров и такого же направления клиник. Хотя, черт его знает, может, там как раз и находятся самые адекватные люди, причем обретшие себя в этой жизни и сумевшие отыскать ее глубинный смысл. А вот те, что находятся снаружи вышеперечисленных заведений, и являются самыми что ни на есть настоящими психами: стремятся сделать головокружительную карьеру, ради чего подсиживают коллегу, планируют жизнь на десятилетия вперед, не подозревая о том, что она может оборваться в любой момент, стремятся забить утробу какими-то вкусностями, впадая в обжорство, мельтешат и снуют, бестолково скачут по жизни, толкаются локтями, стремясь добраться до хлебосольной кормушки, лгут напропалую, изменяют тем, кого любят, предают, убивают…