Инна Бачинская - Ищи, кому выгодно

– А пистолет? – перебил Савелий.

– Здесь начинается самое удивительное, Савелий! Она знала, что у Гетманчука есть пистолет. Ее отец много лет назад подарил его зятю на день рождения, и она предположила, что пистолет все еще у мужа. То есть она действительно не собиралась никого убивать – она же не могла знать заранее, что заполучит пистолет! Это была попытка, которая неожиданно увенчалась успехом. И я уверен, что именно на этом постарается сыграть Пашка Рыдаев – на непреднамеренности… Относительной непреднамеренности. Этот тип уже переметнулся от Елены к бывшей жене Гетманчука. Она попросила мужа вернуть ей папин подарок. Это был выстрел вхолостую, безнадежная попытка что-то предпринять, нащупать какое-то решение… Но удача оказалась на ее стороне – Гетманчук вдруг согласился, видимо, все-таки испытывал неловкость за отказ помочь сыну. Только и спросил, как она собирается вывезти оружие из страны. Она соврала, что ее знакомый дипломат обещал помочь. И на другой день Гетманчук отдал ей папин подарок. Ему и в голову не приходило, что он подготовил почву для собственного убийства. А ведь скажи он, что пистолета нет, валяется, неизвестно где, бесследно исчез, глядишь, остался бы жив. Страшно подумать, Савелий, от каких случайностей иногда зависит наша жизнь…

Больше они не виделись. Сейчас она говорит, что не собиралась пускать оружие в ход, что все получилось случайно…

– А как она встретилась с Овручевой?

– Еще одна случайность. Гуляла в парке и увидела плачущую женщину. Подошла к ней, расспросила… и сообразила, что судьба дает ей шанс.

– И Овручева согласилась?

– Согласилась. Она была в безвыходной ситуации, муж не отпустил бы ее. Раньше они плохо жили, а после того, как он узнал, что она была беременна от другого, вообще озверел.

– Бедная женщина… – вздохнул Савелий.

– Бедная. Они обсудили детали сделки, купили новые мобильные телефоны для связи и так далее. Остальное ты знаешь, Савелий. Кстати, Людмила Вадимовна в юности занималась спортивной стрельбой, и рука у нее твердая, равно как и характер. Она решила устранить мужа тем способом, который был ей хорошо знаком.

– А почему она приехала снова? Она же говорила, что не сможет, что нездорова…

– Мы ее вызвали, Савелий.

– Что значит вызвали?

– Капитан Астахов позвонил ей и сообщил последние новости – как и обещал. Он рассказал, что жена Гетманчука арестована по обвинению в убийстве мужа и покушении на убийство соучастницы. Соучастница осталась жива и в данный момент пребывает в реанимации. Она до сих пор без сознания, но опасений за ее жизнь нет – состояние стабильно, и они ожидают, что не сегодня завтра она придет в себя и сможет дать показания. Можешь представить себе ее чувства, Савелий! Столько усилий – и в итоге прямая угроза потерять не только деньги, но и свободу…

…Он позвонил капитану Астахову и сказал, что нужно встретиться. Коля обрадовался – они не виделись с тех пор, как Федор в знак протеста против его выкладок удалился из бара, хотя и пробормотал, что страшно занят.

Они встретились, как всегда, в баре «Тутси», с той только разницей, что Савелия на сей раз не позвали, и Федор привел с собой двух молодых людей. Это были программист Володя Коваленко и его брат, хирург Андрей Коваленко. Тот самый, который не дурак подраться, крепыш с ежиком волос над мощным лбом мыслителя – одно с другим, правда, слабо сочеталось, – и решительным лицом лидера. Он согласился им помочь…

Между ними состоялся важный разговор, неоднократно прерываемый криками капитана Астахова о том, что на него пусть не рассчитывают, что это афера, пацанизм и балаган чистейшей воды. Что они сами не дураки и проверили списки пассажиров, прибывших из Австрии за две недели – до и после убийств, и Людмилы Вадимовны Гетманчук среди них не было. На что Федор возразил, что она могла поменять фамилию при получении австрийского паспорта.

Не факт, что у нее австрийской паспорт, хмыкал капитан, скорее всего, вид на жительство; в таком случае она на своей прежней фамилии. И добавил: если понадобится, он пробьет эту бывшую по официальным каналам, доложит начальству, напишет рапорт, донесение, прошение, ее объявят в розыск, выйдут на австрийскую полицию… и так далее. Но под весом аргументов, а также принимая во внимание скорый результат… возможный результат, капитан постепенно сдался. Хотя и заявил, что не верит в положительный исход аферы, и ядовито поинтересовался, почему нет автора замысла – Савелия. Потому как замыслить подобное мог только тот, кто без продыху читает бабские книжки…

– На другой день, как я тебе уже рассказывал, Савелий, – продолжал Федор, – он позвонил бывшей жене Гетманчука и подсунул ей дезу, на которую она клюнула. Он любезно рассказал ей, что соучастница преступления лежит в маленькой районной больничке, расположенной по улице Зеленой пятнадцать, что близ Посадовки, где она живет – так уж получилось. Кроме того, больничка эта является базой городского медучилища, и там с утра до вечера толкутся учащиеся, что крайне неудобно из-за постоянной суеты и толкотни; как только Овручевой станет лучше, ее перевезут в санчасть следственного изолятора…

Гетманчук примчалась на следующий же день, Савелий! Утренним рейсом. Позвонила в справочную службу больницы, представилась родственницей, убедилась, что действительно есть такая и в данный момент находится в реанимации. И сразу же бросилась в больницу. В туалете она переоделась в привезенный с собой халат и двинула в реанимацию, где ее уже с нетерпением ожидали Володя Коваленко, накрытый с головой одеялом и «подсоединенный» к аппаратуре, и капитан – за ширмой в углу. Она устроила отвлекающий маневр – пожар в саду, – после чего попыталась убрать «свидетельницу». Ее взяли с поличным, когда она придавила Володю подушкой… Дальнейшие подробности нам расскажет капитан, когда освободится – у него на руках новое убийство…

– А почему ее не было в списке пассажиров? – спросил Савелий. – У нее другая фамилия?

– После развода она вернулась на свою девичью фамилию, Савелий. Теперь она Мила Вадимовна Крутая. Пашка Рыдаев, как я уже сказал, представляет ее интересы. Этот нигде не потеряется.

– И все-таки, Федя, я не понимаю… – задумчиво начал Савелий.

– Чего ты не понимаешь?

– Откуда эта женщина, бывшая жена Гетманчука, знала, что в сейфе найдут отпечатки пальцев Елены? Как я понимаю, это была главная улика…

– Это не было главной уликой, Савелий. Главное было связать пистолет, из которого убили троих, с тем, который побывал у Гетманчука и барменши и который потом нашли в мусорном ящике. Понимаешь? Передать пистолет убийце мог только один человек – Елена. Бывшая жена Гетманчука во время телефонного разговора рассказала нашему капитану, что у мужа был пистолет. Во время обыска в сейфе были найдены следы ружейного масла, что говорило о пребывании там пистолета, и доказано, что это тот самый – орудие убийства. Кстати, она высокая блондинка, чем-то похожа на Елену. Я думаю, Гетманчуку нравился один тип женщин. Первый его брак был неудачен – у жены оказался жесткий и сильный характер; вторично он женился на девочке вообще без характера, из бедной семьи, для которой он, как ему казалось, был божеством – любимым, снисходительным, всемогущим. И снова промахнулся. Кстати, Елена рассказала, почему в сейфе были ее отпечатки… На дверце изнутри, если быть точным. Гетманчук, как рачительный хозяин, настаивал, чтобы она прятала в сейф бриллиантовые серьги и колье, которые он ей подарил; открывал сейф сам, когда Елена не знала. И каждый раз после похода в театр или в гости он открывал сейф, и она клала туда свои побрякушки. Это все равно как если бы она брала их напрокат…