Инна Бачинская - Ищи, кому выгодно

Весна выдалась ранняя и жаркая, щедрая. Уже в мае температурный столбик достиг рекордных тридцати двух градусов. Распустилось все сразу: и сирень, и черемуха, и жасмин, все взахлеб спешило жить и цвести, в воздухе столбом стояли жужжащие цветочные мухи, пчелы и мошкара, летали пьяные от любви разноцветные бабочки.

В один прекрасный день к городскому роддому подъехали две машины, из них высыпала наружу пестрая компания и, гомоня, двинула внутрь. Это были наши знакомые – директор областного архива Сократ Сигизмундович в пожелтевшем полотняном костюме, белой рубашке, с галстуком-бабочкой, и Зоя Петровна, старейший заслуженный работник архива с громадным букетом красных пионов.

Во второй группе было трое: Лидия Кулик в синем коротком платье, в котором она выглядела на десять лет моложе, культовый режиссер Виталий Вербицкий, одетый с творческим огоньком: синяя рубашка в мелкий белый цветочек, распахнутая до пупа и открывающая знакомые уже читателю серебряные цепи, кресты и кулоны, и широченные, волочащиеся по земле белые слаксы; длинные волосы режиссера были заплетены в живописную косу и перевязаны синей же ленточкой. Третьим был журналист «Нашей газеты» Сергей Иванович Брагин, одетый скромно и неброско. Все с букетами. Лида с сиренью, Виталий с выпендрежными орхидеями, а Сергей Иванович с белыми и синими колокольчиками. На лице у него была написала неуверенность. Виталий придерживал журналиста за локоть, словно опасаясь, что тот может в последнюю минуту сбежать.

В прохладном пустом вестибюле группы объединились, перезнакомились, и Лида побежала в справочную узнать, когда начнут церемонию.

Они стояли как на параде, уставившись на дверь, откуда должны были появиться Ирина с младенцем.

Заиграла музыка – «Пусть всегда будет солнце». Лида и Зоя Петровна дружно зашмыгали носами. Дверь распахнулась, оттуда выплыли дородная сестра, похожая на купчиху, в белом халате, с продолговатым свертком в руках, и Ирина.

– Папаша кто у нас? – басом спросила купчиха. – Попрошу взять ребенка! Фотографируемся!

Молоденькая девчонка, тоже в белом халате, уже стояла с камерой наизготове. Виталий Вербицкий вытолкнул вперед журналиста, и они вместе подошли к остолбеневшей Ирине.

– Папаша кто? Взяли ребенка!

Виталий, видя, что журналист в ступоре и не двигается, деловито принял голубой сверток, и они стали по обе стороны от Ирины. Девчушка защелкала камерой.

– Теперь родственники! – командовала купчиха. – Становись сюда и сюда! Боком, боком! Ближе, а то не влазите! Давай, Викуся!

– Теперь речи! Кто хочет сказать? Мама, скажи!

Ирина, покраснев, пролепетала что-то про замечательный коллектив роддома; Лида уже открывала большущую коробку конфет, а Виталий шампанское. Сестричка из справочной бегом принесла поднос с бокалами. Викуся снова с энтузиазмом защелкала камерой.

Слово взял Виталий, молоденькие сестрички смотрели на него, как завороженные, подталкивая друг дружку локтями. Виталий прочитал красивые стихи, обращаясь к Ирине, и при этом сильно размахивал руками и завывал:

Закончив, он, метя косой пол, низко поклонился Ирине. Купчиха приоткрыла рот, пытаясь понять, о чем стихи; на лице Сократа Сигизмундовича застыло выражение мучительного раздумья; сестрички оживленно шептались, не сводя взгляда с режиссера; Ирина стояла красная и смущенная, держа на руках ребенка.

Они наконец отбыли. Напоследок купчиха сунула в руки Сергею Ивановичу квитанцию и потребовала заплатить за памятный альбом – по-видимому, определив в нем самого надежного; музыку выключили, и возбужденные сестрички убежали в отделение с рассказом, кто , оказывается, отец ребенка! Один из отцов!

А в доме Ирины их ждал накрытый стол и весь остальной архив, в том числе индиго Иван, который завороженно смотрел на салаты и закуски – чувство голода просыпалось в нем только при виде еды, о которой он, как правило, забывал и мог целыми днями ничего не есть. Его астральное тело пребывало где-то за пределами, в пятом или шестом измерении, а бренное, физическое, находилось тут и иногда требовало подпитки.

Ирину встретили радостными криками и поцелуями, затормошили, заобнимали, и она наконец расплакалась.

– Это она от счастья! – объясняла всем сияющая Лидка.

– Ириночка, а имя уже выбрала? – спросила Зоя Петровна.

– Выбрала, – отвечала смущенная Ирина. – Василий, в честь моего папы…

– Редкое по теперешним временам имя, – сказала Зоя Петровна. – Василек! Счастья тебе, мальчик! Расти большой!

Полетели в потолок пробки от шампанского. Руководил застольем Виталий Вербицкий, и архивные дамы, переглянувшись, совсем уж было решили, что он отец ребенка. Виталий сыпал тостами, читал стихи, даже спел под гитару. Он был в ударе! Получилось даже интереснее, чем в театре. А потом он предложил тост за родителей новорожденного и потребовал, чтобы они встали. Ирина, вспыхнув, поднялась. После небольшой заминки поднялся и журналист…

…Ирина выскользнула из-за стола и поспешила в спальню, где на ее кровати, в самом центре, спал Василий. Присела на край. Личико младенца было серьезно, светлые бровки нахмурены; время от времени он почмокивал губами. Ирина подумала, что ему снится… Что-то, как взрослому человеку… Что-то происходит в его сознании, что-то он вспоминает такое… космическое! Она вспомнила индиго Ивана и рассмеялась.

Дверь тихонько открылась, и в спальню вошел Сергей Иванович.

– Извините, что я без приглашения, – сказал он церемонно.

Ирина вспыхнула и кивнула.

– Я хотел сказать, что я… Одним словом, мы с вами мало знаем друг друга… И я должен…

– Вы ничего мне не должны, – прервала его Ирина. – Честное слово, я ничего не знала! Когда я увидела вас там… Вы теперь подумаете, что это какая-то некрасивая игра! А я… Честное слово! – Она прижала руки к груди, умоляюще глядя на журналиста. Она чувствовала, еще минута, и она расплачется.

– Ну что вы! – воскликнул журналист. – Я ничего не думаю, наоборот! Я не хотел идти только потому, что боялся, а Виталя меня вытащил. Я не верил, что вы хотите меня видеть… И вообще, я хочу сказать, что… – Он запнулся. – Я хочу сказать, если вы не против… Одним словом, давайте знакомиться снова! Меня зовут Сергей Брагин, разведен, работаю в газете и часто бываю в командировках. В быту скромен, хозяйством не обременен, если не считать собаки неизвестной породы по имени Поттер, и всеяден. Как вы, возможно, помните, написал дурацкий водевиль из жизни города… Виталя настоял, а против него не попрешь. Но я ему благодарен – в архиве я встретил вас, Ирина… – Он помолчал и сказал, разведя руками: – Все, наверное.