Анна Малышева - Мастер охоты на единорога

Словно очень издалека, Александра услышала звук выстрела, прозвучавшего в этом кабинете в конце марта. Он слился с другим, похожим.

– А я гадала, почему он вдруг стал меня отговаривать идти по следу Зворунской! – с иронией произнесла женщина. – Конечно, какой ему интерес в том, чтобы я нашла его сообщницу! Ведь она бы его выдала!

Взяв телефон и распечатанную статью, она погасила свет, вышла из комнаты и, постучавшись, вошла к Анеле. Девушка, целиком поглощенная общением в чате, едва повернула голову:

– Вам что-нибудь нужно?

– Да, мне нужно, чтобы ты прямо сейчас собралась и поехала со мной в Минск. Мы еще успеем на поезд, – решительно произнесла Александра.

– Ка-ак… – протянула изумленная девушка, вставая со стула и широко распахивая глаза. – Вы едете сейчас?! А я с вами?!

– Ты поедешь со мной, и немедленно, потому что я тебя тут этой ночью не оставлю, – все так же резко заявила Александра. – Получше задерни штору. И погаси верхний свет. За нами с улицы могут следить.

Анеля испугалась. Уже не задавая вопросов, только умоляюще глядя на гостью, она исполнила все ее указания и замерла посреди комнаты, изредка с опаской оглядываясь на окно.

– Ты помнишь, что на Первомайской стреляли в женщину? – спросила Александра. Получив в ответ кивок, она продолжала: – Стреляли не в нее. Стреляли в меня. И ревность тут совершенно ни при чем.

– В вас?! – прошептала Анеля. – А почему?!

– Я, видно, узнала кое-что, чего не должна была узнать. А тот, кто стрелял, уже убил одного человека. Да не трясись ты так, не здесь, в Питере! Слушай меня внимательно и отвечай. У тебя есть фотография Наташи?

– Н-нет… – еле вымолвила Анеля.

– Так, а в социальных сетях ты мне можешь найти ее фото?

– Ее там нет! – сглотнув, пояснила девушка. – Когда она тут поселилась, я спросила ее, где она есть, чтобы мы друг друга добавили в друзья. Веселее же! А она ответила, что такой ерундой не занимается. Она была, не как все, я вам говорила…

И вдруг, окончательно потеряв голос, почти одними губами, Анеля спросила:

– Так это вы про нее? Это она?

– Я думаю, что стреляла она. Какая она из себя? Блондинка? Среднего роста? Лицо круглое?

Анеля только кивала после каждого вопроса, было видно, что девушка перепугалась насмерть и уже ничего не понимает. Александра поняла, что пугать ее дальше нельзя. «Или она не сможет идти и упадет, чего доброго, в обморок! Оставить ее тут? Безумие. Она может погибнуть ни за что, как могла погибнуть я! У Татьяны она будет в полной безопасности, уж в этом я убеждена!»

– Да не стой, собирайся! – приказала она девушке. – Возьми самое важное – деньги, документы, ценности, если есть. Немного белья. Остальное тебе даст моя подруга в Минске.

– А… мама?!

– Маме я завтра позвоню и все сама объясню! – непреклонно отрезала Александра. – Она мне еще спасибо скажет, увидишь.

Этот последний аргумент словно стронул оцепеневшую от ужаса девушку с места. Анеля заметалась, бестолково выдвигая ящики, хватая то одну вещь, то другую и тут же бросая обратно. Александра следила за ней, одновременно прислушиваясь. В конце слабо освещенного коридора, не то у входной двери, не то сразу за ней, поскрипывали доски в полу, но это явно был тот эффект, о котором говорила ей Анеля – старый барак распадался заживо, «гулял», гвозди выходили из пазов. Женщина взглянула на часы.

«К счастью, на поезд мы успеем, иначе не знаю, куда бежать… Разве что прямиком в полицию? А что я скажу? Что боюсь? Стреляли-то фактически не в меня. О Павле я ничего, оказывается, не знаю, да и о девице не больше. Эти двое здесь, уж в том, что Зворунская вернулась, я убеждена. Заведующей показалось, что она встретила ее на улице. И девица, которая стреляла в Татьяну, совпадает по приметам. Она решила, что это я! Знала от Павла, что я буду работать в музее, и шаталась вокруг да около, караулила, когда выйдет женщина с художественными принадлежностями. Не так много там художниц работает, да она наверняка всех местных в лицо знает. Проводила… И пальнула в голову! Такой безумный поступок – признак отчаяния, а значит, она и дальше пойдет на все! Я что-то узнала про нее, именно про нее, потому что шла по ее следам. Но я пока не понимаю, что! А озиралась Зворунская, «как приезжая», не потому, что не знала местности, а потому, что боялась – ее кто-то узнает! Узнать, что я работаю в музее, она могла только от одного человека на свете: от самого Павла. Но моей внешности он, видно, ей не описал, иначе она не спутала бы высокую длинноволосую блондинку Таню с маленькой, коротко остриженной шатенкой, со мной… Что ж, это немного утешает. По крайней мере, меня хочет пристрелить всего один человек, не два!»

Усмехнувшись с горькой иронией, она обратилась к девушке, безуспешно дергавшей молнию на сумке:

– Ты скоро?

– Я все! – выпалила Анеля, раскрасневшаяся от волнения и метаний по комнате. – А вы что, без вещей поедете?

– Этюдник и ящик с красками я оставлю тут, потом его кто-нибудь заберет, с оказией. Не хочу привлекать внимание… Возьму только сумку, с которой приехала. Это одна минута. Да, и…

Александра пристально смотрела в глаза девушке, стараясь понять, не очень ли ее напугает то, что она собирается сказать.

– Из подъезда мы выйдем вместе. Идем спокойно, к площади, я там всегда видела такси. Посматривай по сторонам. Если увидишь Наташу или этого Игоря, который у вас жил, – возьми меня за руку. Просто молча возьми меня за руку, не показывай на них пальцем, не кричи. Вообще сделай вид, что ничего не видишь.

– Он… Тоже здесь?

Ничего не ответив, Александра отправилась в свою комнату за сумкой.

Они благополучно добрались до площади и уселись в единственное такси, стоявшее неподалеку от музея. Анеля так и крутила головой всю дорогу, а оказавшись в машине, возбужденно затараторила:

– Вы знаете, а я ведь никогда в Минске не была! Вот все наши девчонки из колледжа обзавидуются!

– Ты в каком колледже учишься? – спросила Александра, не в силах оторвать взгляда от пролетающих за окном пустынных вечерних улиц.

– Легкой промышленности! Но в институт я не хочу! Мама хочет, а я нет.

– А чего ты хочешь?

– Не знаю… – помолчав, неохотно ответила Анеля. – Может быть, путешествовать…

«Вот и Зворунская тоже хотела путешествовать, а теперь я прячусь от нее! – думала Александра, не оборачиваясь к притихшей девушке. – Почему она стреляла?! Что я узнала такого, что меня пришлось убивать? Ведь я не узнала ничего! Только то, что Наталья с каким-то спутником, возможно, уезжала в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое марта в прицепном питерском вагоне из Лунинца. Только это я и передала Павлу в телефонном разговоре. И на следующий день, часа в три пополудни, в Таню стреляли… Могли ли эти двое успеть приехать сюда из Питера?!»