Павел Астахов - Волонтер

– Можно идти? – вежливо спросила Марина Игоревна, и Ремезов снисходительно кивнул.

Каталка с неподвижным телом Владимира, поскрипывая колесиками, вкатилась в операционную. У стола стояли три человека, облаченных в стерильные халаты и перчатки.

Марина Игоревна невольно ускорила шаг. Тело юноши быстро отцепили от ремней, переложили на стол, протерли его широкую грудь марлей, смоченной спиртом. Рядом стоял контейнер для изъятого сердца, вся необходимая аппаратура была в полной готовности.

В трех шагах от операционного стола, на котором лежал Владимир, располагался еще один. На нем находился Джеймс. В его вену был введен катетер, через который в кровь американца по капле поступал анестезирующий препарат. Веки мужчины то смыкались, то открывались как заслонка. Краем уха он слышал непонятную тарабарщину: «перикард», «гипотермия». Мистер Оутис медленно засыпал.

«Все будет о’кей», – успокаивающе звучал в его голове голос Марфина.

«Я люблю тебя», – услышал он Глорис.

Владимир открыл глаза. Кто-то из врачей ахнул, кто-то выругался. Молодой человек резко повернулся на бок. Именно оттуда до его слуха донесся характерный лязг медицинских инструментов. Парня все еще мутило и подташнивало, но он видел над собой лица в масках, глаза людей, обступивших его. К удивлению, смешанному с легким раздражением, быстро добавлялся страх.

«Правильно. Бойтесь! – промелькнула мысль в голове юноши. – Эх, Марина Игоревна!.. Второй прокол, теперь с дозой снотворного. Уж могла бы за это время уже изучить меня от и до».

– Кто делал ему укол? – истерично крикнул кто-то из врачей.

Наконец-то пальцы Владимира нащупали в ванночке из нержавеющей стали то, что искали – скальпель.

Коробов почти вплотную приблизился к Алле.

– Решила покрутить хвостиком, киска? – не сводя с нее жадного взгляда, сказал он. – Так я тебе его вместе с мясом оторву!.. – Он сделал еще один шаг, протянул руки к груди девушки и тут же взвыл от боли.

Ее каблучок с силой вошел в его левую ступню.

– Это только подзадорило меня, – кряхтя от боли, произнес Виктор Анатольевич, отдергивая назад стреляющую болью ногу.

Он преисполнился решимостью наказать вздорную пленницу, замахнулся, но тут же замер, услышав голос Павлова:

– Оставьте ее.

Коробов осекся, тяжело дыша, повернулся к адвокату и охнул, наступив на поврежденную ногу. Он сам не знал, почему послушался адвоката, но в уверенном голосе Павлова было нечто такое, что заставило бизнесмена безоговорочно подчиниться ему.

– Что там у тебя, адвокат? Опять какое-то признание? Чем ты меня еще можешь удивить, перед тем как отбросишь коньки?

– Который сейчас час, Виктор Анатольевич? – как ни в чем не бывало осведомился Артем. – Вы уж простите, но мои часы, похоже, забрал ваш друг Ремезов.

– Он мне не друг. – Коробов фыркнул и скользнул взглядом по циферблату дорогих швейцарских часов. – Уже утро, адвокат. Скоро петухи запоют, только ты их не услышишь. Зачем тебе это?

– Не тратьте на нас время. Бегите, Виктор Анатольевич, поскорее уносите ноги из Москвы и даже из страны.

Коробов засмеялся, но в глазах его промелькнула тревога.

– Ты что, обкурился, Павлов? У меня все в порядке, комар носа не подточит.

– До сегодняшнего дня – да. Но вас сдали. Слили, как сейчас модно говорить. Причем сделал это ваш подчиненный – господин Ремезов. На свободе вы пробудете совсем недолго.

– Ты врешь! – сказал Коробов, пристально вглядываясь в лицо юриста, пытаясь распознать в нем признаки блефа. – Придумай что-нибудь получше, Павлов.

– Я не шучу. Вам знаком почерк Михаила Викторовича?

– Допустим, – настороженно ответил Виктор Анатольевич, который вроде бы уже совершенно забыл об Алле.

– У меня во внутреннем кармане пиджака лежит копия его заявления о согласии на сотрудничество со следствием. Вы заметили, как он изменился за последние дни?

– Это брехня, Павлов. Если он с вами заодно, то почему же вы подрались сегодня? – неуверенно произнес Коробов.

– Для конспирации. Он сам попросил меня спровоцировать конфликт. Вот, к примеру, вы. Каков будет ваш выбор? Разбитая физиономия или пожизненный срок?

Виктор Анатольевич почесал затылок.

– Такой умный, да? Давай сюда письмо, – потребовал он.

– Не могу при всем своем желании. Оно у меня в правом кармане, рука пристегнута, а я не Гудини.

В руке Коробова появился пистолет.

– Если попробуешь шутить, я снесу тебе башку! – предупредил он.

Артем чуть отвел полу пиджака, демонстрируя Коробову краешек листка, сложенного вчетверо.

Держа пистолет правой рукой, Коробов потянулся к адвокату, сделал маленький шажок, еще один. На красном лице проступили капли пота.

В тот момент, когда кончики его пальцев коснулись бумаги, Павлов что есть силы тряхнул левой рукой. С потолка посыпалась штукатурка, Коробов инстинктивно задрал голову, щуря глаза. В ту же секунду Артем резким движением свободной руки выбил пистолет, оттолкнулся от пола и нанес противнику сокрушительный удар ногой в грудь.

Грузное тело мецената благотворительного фонда всколыхнулось, как тающее желе, и стекло на пол. При этом Павлов явственно услышал гулкий стук. Затылок Коробова резко ударился о плитку, покрывающую пол склада, превращенного в тюрьму. Глаза Виктора Анатольевича закатились, и он замер.

– Артем, ты убил его? – подала голос Алла, посматривая на Коробова округлившимися глазами.

– Нет. Такие негодяи, как этот тип, запросто не умирают, – откликнулся Артем, свободной рукой подтаскивая к себе бесчувственную тушу.

Это было сложно, учитывая вес нокаутированного бизнесмена. Наконец он смог добраться до карманов Коробова.

– Ну вот, – с удовлетворением отметил Павлов, извлекая наружу крохотные ключики.

Лицо Аллы озарилось надеждой.

За дверью послышались торопливые шаги. Артем едва успел справиться с наручниками и бесшумно встал у выхода. Он посмотрел в испуганные глаза Аллы и приложил указательный палец к губам.

Дверь отворилась.

– Где он?! – раздался визгливый мужской голос, по которому Павлов узнал Ремезова. – Куда подевался этот адвокатишка?

– Он убежал, – выдавила из себя Алла.

Михаил Викторович бросил взгляд на Коробова, лежащего в беспамятстве, и выругался. Он повернулся лицом к выходу, увидел перед собой Артема и застыл на месте. Его рот превратился в гигантскую букву «О», но крикнуть Ремезов не успел, так как кулак адвоката отбросил его от двери. Владелец медицинского центра потерял сознание. Из порезов от разбитых линз потекла кровь.

– Я же говорил, что в следующий раз буду бить по очкам, – со вздохом сказал Павлов, наклонился, внимательно осмотрел раны на лице Ремезова. – Глаза целы, – пояснил Артем остолбеневшей Алле.