Инна Бачинская - Ритуал прощения врага

Шибаев рассматривал плачущую Киру, прикидывая, знает ли она что-то и не говорит или это просто реакция на последние события и страх за ребенка. Он вспомнил рыдающую Жанну и вздохнул. Любимое женское орудие — слезы. Убийства Плотникова и его секретарши, скорее всего, связаны. Скорее всего — потому что всегда есть место случайности. Плотников был хозяином, бизнес продавать не желал, мешал кому-то… а может, среди персонала завелся крот, который сливал информацию конкуренту, а он узнал… вряд ли, конечно, дошло бы до смертоубийства — они не ракеты делали, но все-таки, все-таки! Плотников был мужик крутой — узнай он о шпионе, так обломал бы, что мало бы не показалось! Алиса была его любовницей, доверенным лицом, хранителем печати. Обоих не стало — убийство тянет на «корпоративное», и тут выплывают на первый план конкуренты… кому выгодно? «Электроника» — хорошо раскрученный бизнес, желающих прибрать его к рукам немало — вон, Речицкий копытом бьет, да и раньше подъезжал. И сюда вписывается как нельзя лучше второе убийство — Алисы. Возможный мотив — зачистка свидетеля. Девушка слишком много знала и стала опасной. Откуда знала? Секретарши знают все, во-первых, а во-вторых, она, возможно, оказывала убийце услуги, не предполагая, чем это может закончиться, и была тем самым упомянутым выше кротом. Деньги не пахнут, многие вещи начинаются вполне невинно. А когда произошло убийство, она стала опасной. Что было потом, нетрудно догадаться. Шибаев вспомнил их ужин — Алиса показалась ему смелой, избалованной мужским вниманием, не особенно умной девушкой, она пила шампанское и многословно выкладывала ему свои версии преступления. И был момент, вспомнил он, когда она запнулась и тут же перевела разговор на другое. Он попытался вспомнить, о чем она говорила тогда… О Кире, которая убила мужа — с ненавистью и завистью. Говорить говорила, а верила ли? Хитрости ей было не занимать — не изощренной, глубинной, происходящей от ума и стратегической, а какой-то мелкой, коварной, сиюминутной — так ему показалось. И еще он подумал не без самодовольства, что стоило ему захотеть… и тут же одернул себя.

Возможный мотив, который нужно еще доказать.

Кира перестала плакать, сидела, уставившись в пол.

— О чем еще спрашивал капитан Астахов? — повторил Шибаев.

— Об Игоре. Еще спросил, когда я планирую уехать и правда ли, что Коля хотел отдать Володечку в лечебницу. Даже про Алису — знала ли я, что они были любовниками. И кто хочет купить бизнес.

Из разброса вопросов Шибаев понял, что одной-единственной версии у капитана Астахова нет, а есть несколько взаимоисключающих, и он «стреляет» наугад.

— Что вы знаете о сотрудниках? — повторил он. — Вы же понимаете, что я не могу увидеть их персональные файлы…

Она напряженно всматривалась в его лицо и наконец сказала:

— Можно посмотреть в Колином электронном архиве, если хотите.

— Разве его компьютер не увезли?

— Увезли, но есть флешка. Можно посмотреть на моем. У Коли все материалы были и дома, и на работе.

Следующие два часа он просматривал досье работников компании и задавал Кире вопросы. Она кормила на кухне мальчика, Шибаев из гостиной выкрикивал свои вопросы, и она выкрикивала ответы.

Руководящий состав был невелик — главный инженер, он же заместитель хозяина, в данное время исполняющий обязанности начальника Анатолий Кириллович Ландис. С фотографии на Шибаева смотрел средних лет мужчина с узким, довольно приятным, но невыразительным лицом неврастеника — неспокойный взгляд, тонкие губы, острый подбородок.

Второй заметитель Плотникова, Карл Андреевич Ситков, производил впечатление человека, довольного жизнью. Он отвечал за коммерческие контракты и мотался по стране.

Программист-статистик Роман Илларионович Шевченко обеспечивал техническое обслуживание и сводки.

Главный бухгалтер Олесская Ирина Владимировна была немолодой толстой женщиной, просто бухгалтер, ее помощница — молоденькой, тощенькой, с кудряшками — никакой.

Специалисты-сборщики — двенадцать человек, в основном мальчишки, мастер — солидный, усатый, с отдутловатой физиономией пьяницы. Охрана — начальник, судя по всему, бывший вояка, и два молокососа в форме. Один с круглым лицом и круглыми же бессмысленными глазами, другой с длинной шеей и острым подбородком. Все.

— Что вы можете сказать о Ландисе? — прокричал Шибаев.

Ему показалось, что Кира пожала плечами.

— Толя хороший человек, не женат. Говорили… — Она замолчала и выглянула из кухни. Шибаев ждал. — Говорили, он… нетрадиционал.

— Вы не допускаете, что он и ваш муж… извините.

— Ну, что вы! — Она даже улыбнулась, стоя на пороге. — Нет, конечно. Толя очень серьезный, надежный, прекрасный специалист, но… — Кира замялась, — со стервинкой, ехидный, всюду сует нос. Мне всегда казалось, что Ландис… как бы это сказать, доносит Коле про всех. Он сейчас у них за главного.

— А Ситков что за птица?

— Карлуша? Хохмач, ерник, вечно шутит, очень подвижный. Потому и мотается по командировкам. Сплетник. Был женат, жена ушла… вот уже несколько лет. Подробностей его личной жизни я не знаю.

— Программист? Шевченко. Что за человек?

— Никогда его не видела, он у них новый. Всего несколько месяцев работает.

— А куда делся старый?

— Уехал в Америку, Коля говорил.

Они «прошлись» по всем сотрудникам «Электроники», и Шибаев уже представлял себе персонал компании и обязанности каждого. Он не спросил об Алисе, лишь задержал взгляд на фотографии девушки. Она улыбалась с цветной картинки — красивая, самоуверенная, знающая себе цену…

— Астахов не сказал, как убили Алису? — спросил он, выключая компьютер.

— Задушили, кажется. — Кира передернулась. — Ночью, в ее квартире…

Они помолчали.

— Я хотел бы поговорить с заместителем вашего мужа Ландисом, — сказал наконец Шибаев. — Если можно, позвоните ему и попросите встретиться со мной.

Кира кивнула…

…Шибаев ушел от нее около шести вечера. Без пятнадцати семь он уже торчал перед банком, ожидая Жанну и перебирая мысленно аргументы, которые убедят ее сказать правду.

Он сразу определил, что настроение у Жанны на нуле. Она окинула его хмурым взглядом, и Шибаев особенно остро почувствовал их социальную разницу. В результате у него испортилось настроение, и он, в свою очередь, окинул ее еще более мрачным взглядом.

Они молча шли по улице, и Шибаев прикидывал, как задать вопрос в лоб, взять ее за шиворот и заставить признаться. Характерец у нее тот еще, но не дура же она, в конце концов, не может не понимать, что представляет опасность для убийцы. Он понимал, что Ильинская испытывает что-то вроде благодарности к преступнику за то, что тот успел ударить первым и освободил ее от тяжкого бремени, а потому выдавать его она не собирается. В ее понимании они теперь вроде сообщников и скованы одной цепью. Кроме того, она не верит, что убийца ее найдет. Надеюсь, подумал Шибаев угрюмо, она не считает, что Плотникова убила ее мыслеформа? Но это нисколько его не позабавило — в сложившейся ситуации ничего смешного не было.