Инна Бачинская - Ритуал прощения врага

Толя Ландис задумчиво рассматривал гостя, сплетал и расплетал пальцы. Шибаев заставлял себя не смотреть на его гибкие пальцы с аккуратными ногтями. Ему показалось, что ногти Ландиса покрыты лаком. Он вспомнил слова Киры о том, что у Анатолия нетрадиционная ориентация, и подавил ухмылку.

— Откуда мне знать? — Ландис пожал плечами. — Алиби у него, говорят, нет. Кроме того, он встречался с Кирой. Просто не верится! Никто ничего не подозревал. Скромница Кира и этот… Знаете, сейчас пошли слухи, что он нанялся в «Электронику» неспроста. Хотел быть поближе к Плотникову… и вообще. И потом, его ведь арестовали. Вы думаете, это ошибка?

— А вы, Анатолий Кириллович, наблюдая Шевченко и работая с ним бок о бок, верите, что он убийца? — ответил Шибаев вопросом на вопрос. — И на его совести две жертвы — Плотников и Алиса? Знаете, подсознательно мы всегда представляем себе, на что способен человек… Вы понимаете, о чем я?

Ландис увел взгляд, пожевал губами. Снова передернул плечами и сказал:

— Я мало его знал, он у нас недавно. Верю не верю… даже не знаю, что вам ответить. На корпоративе я лично показал ему Киру и сообщил, что это жена босса. Представляете? А они, оказывается, давно знакомы. Я говорю ему, вон та, в черном, жена босса, а он ноль внимания. Актер! Но если честно… — Ландис задумался. — Не похож он на убийцу. А с другой стороны… темная лошадка. Не знаю даже… Вы говорите, подсознательно… да разве определишь? Все вокруг нормальны, все вменяемы, но ведь убивают же. Ни за кого нельзя поручиться. И при чем тут Алиса? Кому она перебежала дорогу?

— Может, заметила что-нибудь или подслушала… — неопределенно сказал Шибаев.

Ландис покивал.

— Да, эта все видела и все знала. Может, и шантажировала. Но… черт его знает!

— Вас что-то смущает? — поинтересовался Шибаев.

— Понимаете, мне кажется, что это дело внутреннее, а Шевченко человек новый, никого тут не знал. И то, что он встречается с Кирой… как-то это… странно! Неужели правда?

Шибаев кивнул.

— Вот и верь после этого людям. — Ландис развел руками. — Но, как говорится, факты — вещь упрямая. Может, он убил, чтобы устранить соперника. Что вас еще интересует?

— Кто, по-вашему, Анатолий Кириллович, мог убить Плотникова? — взял быка за рога Шибаев. — Оставим пока программиста в стороне.

— Вы имеете в виду, кто, если не Шевченко? — переспросил Ландис, брови его снова взметнулись вверх, он кольнул Шибаева испытующим взглядом, но, похоже, не удивился. — Да откуда же мне знать? А что, у вас на его счет есть сомнения?

— Вы работали с Плотниковым много лет, были его доверенным лицом и знали его друзей и врагов… какие-то мысли у вас есть? Кому он помешал? Кому выгодна его смерть? Мы же всегда выстраиваем версии, создаем картину преступления. Нам часто кажется, что мы знаем истину… — Шибаев ухмыльнулся: фраза «создаем картину преступления» была любимой фразой Алика Дрючина. Наряду с «психотипом», «языком жестов» и «шерше ля фам».

— Как-то вы… — пробормотал Ландис, потирая нос. — Враги были, конкуренты тоже, но… дикий передел и рэкет давно в прошлом, и я не думаю…

И снова Шибаев отметил ощущение незавершенности от словес Ландиса, тот словно размышлял вслух и не был ни в чем уверен. Сюда бы специалиста по языку жестов Алика, подумал Шибаев, он бы мигом истолковал эти вздернутые брови, изумленные взгляды и трепетные пальцы. Он бы сообщил, что человек, потирающий нос, как правило, врет. Врет… в чем? Убежденности в том, что убийца — новый программист, Шибаев в Ландисе не почувствовал. Скорее любопытство.

— Если не конкуренты, то кто мог ненавидеть Плотникова настолько, что пошел на убийство?

Фразы Шибаева, наоборот, были четкими и предельно ясными.

Ландис задумался, сверля его взглядом.

— Ненависть — сильное чувство, — изрек он. — И самое главное, оно не ослабевает со временем. То есть я хочу сказать… Понимаете, конкуренты сегодня есть, а завтра ситуация рассосалась, и вы уже не враги, а компаньоны. А вот ненависть не рассосется… я так полагаю.

— И кто же ненавидел Плотникова столь сильно? Как относились к нему лично вы?

— Я? Нормально. Нам было нечего делить. — Последнюю фразу Ландис произнес с нажимом, не ускользнувшим от Шибаева.

— А остальные? Может, он выгнал кого-нибудь, обидел… Он был, говорят, крутым мужиком, даже безудержным, особенно когда дело касалось женщин.

— Вы думаете, его могла убить женщина? — фальшиво поразился Ландис. — Ну, были… Но, как вы понимаете, я свечку не держал.

— Анатолий Кириллович, я ведь не сплетни собираю! — твердо заявил Шибаев. — Я не верю, что у вас нет собственной версии убийства… помимо Шевченко. Я уверен, что вы думающий и умеющий анализировать человек. Что, по-вашему, произошло? Возможно, ревность?

— Кира его очень ревновала… — заметил Ландис, не глядя на него. — Мы с ней в самых дружеских отношениях, она часто плакала. Но… если она и Шевченко встречались… чем это не мотив?

— Вы думаете, его могла убить Кира?

— Ничего я не думаю! — запротестовал Ландис, вскидывая ладони, словно хотел отодвинуться от Шибаева. — Вы спросили, я ответил. Я не думаю, что Кира могла, хотя Коля очень плохо с ней обращался, считал, что она порченая. Были и другие… — Он явно колебался.

— Сотрудницы? — подсказал Шибаев.

— Сотрудницы, да, — ответил Ландис после заминки.

— Я бы хотел услышать поподробнее… о сотрудницах.

— Могу предоставить вам список.

Шибаев мог бы поклясться, что в голосе Ландиса прозвучало облегчение.

— И адреса. И еще. У кого из мужчин в «Электронике» был конфликт с Плотниковым?

Ландис пожал плечами:

— Да у нас мужиков раз-два и обчелся. Начальник охраны с нами с самого начала, бывший военный. Коля ему доверял, как самому себе. Завхоз тоже нормальный мужик, в летах. Охранники… это даже не смешно.

— А второй заместитель? Ситков?

— Карлуша? Да он все время в разъездах, справляется, нареканий нет.

— Он женат?

— В разводе уже несколько лет, детей у них нет. — Ландис пожал плечами. — Знаете, если муж постоянно в разъездах… какая это семейная жизнь? Жена у него была хорошая, директор мебельного магазина. Карл ушел, оставил ей квартиру, я ему говорил, что нужно разменять, а он… — Ландис махнул рукой. — Карлуша у нас бессребреник, никогда не умел постоять за себя. И все его шуточки, остроты… это камуфляж, маска, внутри он очень ранимый. Ну, да вся эта история в прошлом, уже и быльем поросла, — прибавил он после паузы, по-прежнему не глядя на Шибаева. — Тем более у Ситкова, кажется, кто-то появился… в смысле, женщина.

— Почему вы так думаете?

— Он стал следить за собой — новые костюмы, дорогие рубашки, обувь, то-се… Это всегда бросается в глаза.