Андрей Константинов - Решальщики. Раскрутка

— Видите ли, я всегда была не очень сильна в портрете… Нет, пожалуй, не смогу. Вот если бы пейзаж или натюрморт…

— Угу. Натюрморт ему в рот! — пьяно скаламбурил Московцев.

— Согласен. Натюрморт в данной ситуации нам вряд ли поможет, — снивелировал «братскую» грубость Петрухин. — Ну а хотя бы описать словами?

Женщина (хвала богам!) перестала плакать и с готовностью кивнула:

— Я… я попробую. Да-да, я попробую… и у меня обязательно получится. Ведь я столько раз представляла его себе!..

Пятнадцать минут спустя Петрухин не без удовольствия покинул не самую гостеприимную квартиру, унося с собою гомеопатический улов в виде визитки Московцева (ажно на трех языках) и цветное фото сабли восемнадцатого века. Не успел он, впрочем, выйти во двор-колодец и вдохнуть в легкие относительно свежего вечернего воздуха, как откуда-то сверху донеслось раскатистое:

— Дмитрий Борисович! Будьте так любезны, задержитесь на минутку! Я сейчас к вам спущусь!

Петрухин чертыхнулся и полез в карман за сигаретами.

Вскоре из подъезда выкатился запыхавшийся Московцев — в давно не стиранном халате и в домашних шлепанцах на босу ногу. На респектабельного шведа в данную минуту он никак не тянул.

— Ради бога, извините! Просто я… не хотел об этом при Аньке говорить!

— Слушаю вас.

— Я хочу, чтобы вы были в курсе: я ведь премию установил за розыск сабельки-то. Пять процентов от стоимости… нормально?

— Три тысячи долларов? — озвучил вслух Дмитрий.

— Почему три тысячи? Я имел в виду две.

— Странно. Вы, кажется, назвали цифру «пять процентов»?

— Да, именно пять.

— Но ведь пять процентов от шестидесяти тысяч составляет три тысячи долларов, — пояснил Петрухин, откровенно забавляясь. — Разве не так?

— Э-э, видите ли, Дмитрий Борисович, шестьдесят тысяч — цена, скажем так, условная. По аналогии, так сказать… Шестьдесят тысяч я назвал потому, что, насколько мне известно, за такую сумму на аукционе Сотбис была недавно продана аналогичная сабля. Но та вся была в бриллиантах… а наша-то скромная. Ей красная цена тысяч сорок. Не более! Уверяю вас — не более. Скорее всего — значительно меньше. Так что две тысячи долларов — это, согласитесь, очень разумная премия?

«Да, Петюня, ну ты в натуре — жлобяра! Абсолютно точно сказал Брюнет — редкостное говно!» — подумал Петрухин, а вслух ограничился лаконичным:

— Согласен… Вот только денежные вопросы вам лучше обсудить с Голубковым.

— Помилуйте! При чем здесь Брюнет? Я хотел вас лично… с коллегой… стимульнуть.

— Мы с Леонидом Николаевичем тронуты вашей заботой.

— Скажите, у вас уже есть какие-то идеи?

— Нет, — честно признался Дмитрий. — Никаких идей у меня пока нет. Вернее так: сейчас я реально вижу только один ход.

— Что за ход?

— Попытаться поискать «пальчики» этого Андрея. Он ведь был у вас в студии и дома. К чему-то он прикасался…

— Гениально! — воскликнул Петр Николаевич. — Ну конечно же прикасался!

— Я позвоню знакомому криминалисту и договорюсь, чтобы он к вам подъехал. Завтра как раз выходной, и, думаю, он не откажется подхалтурить. Правда, это, как вы понимаете, потребует некоторых расходов. Устроит такой вариант?

— О чем разговор! Само собой!

— Только сразу предупреждаю: сие действо даст результат только в том случае, если мы, во-первых, найдем пригодные для идентификации следы, и, во-вторых, если наш Андрей не в ладу с законом.

— Иначе — совсем бесперспективно? — подсдулся Московцев.

— Пока не знаю… Все, извините, Петр Николаевич, мне пора. Если вспомните что-то существенное — звоните…

«Полтора часа — полёт нормальный!» Лариса продолжала целеустремленно накачиваться за барной стойкой, героически полируя дневное шампанское вечерним мартини. Увы и ах — так славно начинавшаяся пятница с наконец-то спихнутым полугодовым отчетом и более чем щедрой премией от шефа грозила завершиться пьяным ночным одиночеством.

Почти три недели Юрка компостировал ей мозги и кормил «завтраками» обещаний. И вот сегодня, когда промеж них всё было вроде как окончательно обговорено, когда холодильник и домашний бар были загружены под завязку, а дорогущее нижнее белье из «Дикой орхидеи» готовилось к ночному тест-драйву, этот подлец позвонил ей на работу и, путаясь в показаниях, принялся блеять про внезапный приезд тещи и возникшую в связи с этим семейную повинность провести предстоящий уик-энд на даче. Короче, в последний момент променял блядки на грядки — с-скотина такая!

Неудивительно, что после такого сообщения Лариса решила отыграться на своих бабах из бухгалтерии. Как результат — предсказуемо разругалась со всеми вдрызг и ушла с работы, хлопнув дверью.

Ушла, полная решимости наставить рога подкаблучнику Юрасику. Либо, если не подвернется подходящей кандидатуры, просто нажраться в хлам. И теперь вот, учитывая, что единственный приличный мужик в этом заведении продолжал категорически не обращать на нее внимания, второй вариант становился все более и более реальным…

— Сто писят коньяка! — раздалось за спиной требовательное, однозначно выдающее в носителе уроженца кавказских предгорий.

— Вам какого? — равнодушно уточнила барменша.

— Э-э-э-э… Штоб не паленый, да? А тебе, красавица, што заказать? — На плечо Ларисы бесцеремонно опустилась шерстяная ладонь, и бухгалтершу буквально передернуло от столь нарочитого хамства.

Она порывисто развернулась и швырнула в низенького, кругленького золотозубого усача пренебрежительное:

— Отвали!

— Зачем так грубо отвечаешь, да? — возмутился кавказец, плотоядно пожирая глазами голые коленки Ларисы. Кои, с учетом нахождения на высоком барном табурете, располагались практически вровень с его горбатым носом.

Вообще, при своих солидных габаритах Лариса являлась обладательницей весьма аппетитной фигуры. Да и ноги у нее были вполне себе стройными, без предполагаемой комплекцией излишней полноты.

— Я сказала — отвали, козел!

— Э-э-э-э… Ты про кого сейчас сказала?! Слышь, ты?! — «Ара» с силой схватил ее повыше запястья, и Лариса вскрикнула от боли. — Овца?!

В следующую секунду откуда-то из глубины зала донеслось раскатистое:

— Милейший!

Кавказец удивленно поворотился.

— Да-да, это я вам! — вставая из-за стола и уверенной походкой направляясь к ним, подтвердил тот самый «не поддающийся визуальной обработке» мужчина. — Вам не кажется, что вы ведете себя не подобающим образом?

— Что сказал, да?

— Я не знаю, в чем суть конфликта, но, по-моему, эта дама не желает с вами общаться?

— Слюшай! Вали отсюда, да? Пока я тибе…

— Предлагаю докончить наш диспут на улице, — спокойно, абсолютно без эмоций предложил мужчина. — Как вам такой вариант?