Андрей Константинов - Решальщики. Движуха

И двинул обратно.

Гайцы в «жигулях» молча наблюдали за тем, как Петрухин с озабоченным лицом постоял немного возле «фолькса» и, вместо того чтобы скоренько смотаться, неожиданно направился в их сторону.

Старшо́й насторожился. Оно понятно: только что он получил взятку, и, хотя нарушитель-взяткодатель произвел на него самое благоприятное впечатление, дело сейчас вполне могло запахнуть керосином. Самое хреновое, что у старшОго с недавних пор нарисовались реальные проблемы с руководством из-за склонности к употреблению алкоголя. А буквально два дня назад замкомандира батальона так и вовсе сказал ему: «Смотри, Скворцов! Ты меня уже достал. Я тебя все равно подловлю и отымею по полной схеме!» И вот теперь… А вдруг этот питерский нарушитель и есть подстава майора? Вдруг денежка меченая?

Приближающийся Петрухин не мог знать, о чем сейчас думает старший сержант Скворцов, однако по его напряженному взгляду кое-что просек. Посему, окончательно определившись с тактикой новой беседы, без приглашения потянул ручку двери на себя и через пару секунд по-свойски шлепнулся на заднее сиденье «жигулей».

В течение этой «пары» старший сержант успел «выронить» себе под ноги две смятые тысячные бумажки. Скворцов уже сообразил, что никакая это не подстава. Была бы подстава — машину окружили бы опера в штатском. Но, тем не менее, он все равно уронил купюры, «на всякий случай». После чего фальшиво услужливо спросил:

— Что случилось, Дмитрий Борисыч? Что-то забыли?

— Выручайте, мужики! Позарез нужно установить двух орлов. Я только сейчас сообразил, что проще всего сделать через вас. Разумеется, не за «спасибо». Я, мужики, сам бывший сотрудник, все понимаю… выручайте.

Оба гаишника озадаченно молчали. Они толком еще не поняли, что именно Петрухину нужно, и Дмитрий продолжил:

— Тут вот какое дело: есть два урода, которые в Питере изрядно наколбасили. Не буду даже всего вам рассказывать… потому что противно. Потому что оба — мразь редкостная. Я за ними к вам в город приехал. Вы только не подумайте чего дурного — никто их убивать не собирается. Я вам свой паспорт покажу, и — если вдруг что — вы всегда будете знаете, где меня можно найти. Но до этого не дойдет. Гарантирую! Поможете пробить адреса?

— Э-э-э, Дмитрий Борисович! Мы тебе не горсправка. Ты чего-то не того.

— Я все понимаю. Вы мне ничего не должны. Но мы же с вами сейчас по-человечески, по-мужски говорим? Вот, кстати, мой паспорт… А мои права вы видели. Я вас о помощи прошу. Я ведь, так или иначе, все равно их установлю. Только потрачу больше времени. И денег… Вот, кстати, деньги.

Дмитрий достал из бумажника две «стохи» с портретом Бенджамина Франклина и вознамерился кинуть их на «торпеду».

— Уберите, уберите! — быстро и нервно воскликнул Скворцов.

— Дело ваше, — пожал плечами Петрухин. Он уже понял, что дело выгорит. Раз ему с ходу не сказали решительное «нет» — значит, дело выгорит: — Как говорится, неволить не буду. Но только зря вы так, мужики. Я ведь играю в открытую. Говорю то, что есть. Помогите мне, и вам воздастся.

— А что они… хм… натворили? — неуверенно подал голос младший гаец.

— Вошли в доверие к женщине… кстати, в матери им годится… потом ограбили ее и избили. Сломали челюсть, нос, два ребра, — быстро, не задумываясь, ответил Петрухин.

Он знал, насколько важны в его ответах интонации и уверенность. Но вместе с тем говорить правду, безусловно, не стоило.

Какое-то время все трое молчали, переваривали.

Потом Петрухин снова спросил:

— Ну так как, мужики?

— Ну не знаю, — не сразу отозвался Скворцов и невольно покосился на доллары, которые Дмитрий продолжал держать в руке. — Не знаю. Как же тебе помочь-то?

— Да брось ты, старшОй… все ты знаешь. Тебя как зовут?

— Юрий Матвеич, — солидно, с уважением к себе ответил Скворцов.

— Так вот, Матвеич: двести баков гонорарий. А дело-то плевое.

— А что у тебя есть на них?

— Фамилии, инициалы и номера паспортов. За глаза хватит. Мне ведь только домашние адреса узнать. У вас же компьютер с базами должен быть, так? Всего-то пару буковок вколотить. Всех делов!

— Ага, щас! — мрачно отозвался Скворцов. — Это у вас там, в Питере, все служебные машины компьютерами оборудованы. А у нас за каждой пустяковой пробивкой приходится в отдел мотаться.

— Извини, браток, не знал, — сочувственно поцокал языком Петрухин. — Согласен — тогда немного хлопотно. Но за дополнительные хлопоты я еще соточку зеленую накину. Идет?

— А если ты их в расход пустишь? — снова чирикнул с задней парты молодой. — Мы тебе адреса, а ты их вывезешь в лес — и в расход?

— Вот-вот. А потом начнется следствие и нас с Борькой самих почикают… а? — хрипло подхватил Скворцов.

По правде сказать, Петрухину этот разговор стал порядком надоедать. Он давно понял, что хитрый Юрий Матвеевич просто набивает цену. Он уже согласен, но — набивает цену.

— Матвеич, очнись! Ты, наверно, сериалы ментовские смотришь? Про «Глухаря» и «Убойную силу»? Я же тебе показал свои документы. Я могу тебе написать расписку и даже оставить свои «пальчики»… Ну ты голову-то включи! А не хочешь — не надо. Я, в конце концов, других найду… Даже полковники в управе вашей триста баксов съедят — не поморщатся. И водочкой запьют… ну?

Алкаш в погонах подергал себя за мочку уха и наконец сдался:

— Ладно, поглядим, что тут можно сделать. Так, Борис? — В ответ молодой неуверенно кивнул. — Короче, сейчас разъезжаемся. А ровно в двенадцать находимся в кафе «Встреча», у вокзала… Найдете, там всё просто…

Без пяти полдень Петрухин сидел в кафе «Встреча» в ожидании встречи же.

Внутри было душно. Пахнувший подгоревшим маслом из кухни воздух рассекали толстые, довольные жизнью мухи. На столах стояли вазочки с жалкими букетиками искусственных цветов. По углам зала свисали с люстр черные, закручивающиеся липкие ленты-мухоловки. Дмитрий помнил такие с раннего детства и сейчас был немало удивлен, что подобные артефакты не просто где-то чудом сохранились, но продолжали функционировать по своему прямому назначению.

«Молодой» появился вовремя. В штатском он выглядел скорее как школьник-старшеклассник с короткой прической — во всяком случае ничего гибэдэдэшного в нем не проглядывало.

Борис вошел в зал, настороженно осмотрелся, приметил Петрухина, подошел и присел к нему за столик строго напротив.

— Пивка? — нейтрально предложил Дмитрий.

— Нет, спасибо.

— Не за что. Принес?

Борис зачем-то оглянулся на входную дверь и нервно кивнул головой. Петрухин в ответ криво усмехнулся, положил на стол газету, приоткрыл ее и продемонстрировал три купюры, вложенные внутрь.

«Молодой» в ответ снова кивнул и облизнул губы: