Евгения Грановская - Я – твой сон

– От ты, батюшки… Насмерть пожог или как?

– А кто ж его знает? Надеюсь, насмерть.

– Я всегда знала, что помрет ведьма поганой смертью! Прости, Господи…

Обе женщины снова перекрестились.

– Извините, – обратилась к женщинам Инга. – А когда будет вечерний автобус?

Они обернулись и окинули ее с головы до ног придирчивым, любопытным взглядом.

– Да с минуты на минуту придет, – сказала одна из женщин.

Получив нужную информацию, Инга отвернулась от них и стала думать о Максиме Пичугине. Интересно, как быстро он прискачет в Москву и позвонит ей? Скорей всего, быстро. Не захочет наш красавчик связываться с ментами, давать показания… Да и вообще – убежит от проблем и волнений по первому тревожному звонку, как делал это всегда.

– И вернется ко мне, – тихо проговорила Инга.

А если не вернется? Если все это зря?

Инга посмотрела в ту сторону, где в полумраке угадывались очертания дома Бабковых. В конце концов, все мы рано или поздно умрем. А в этом мире дольше задерживается тот, у кого зубы острее. Слабые умирают, сильные живут, чтобы в конце концов тоже умереть. И смысла во всем этом нет никакого.

Подошел автобус. Инга дождалась, пока откроются двери, и забралась в салон. Она была единственной пассажиркой. Усевшись на жесткое сиденье, она повернулась к окну. Две женщины смотрели на нее хмуро и пристально, и от этого ей стало слегка не по себе. Инга отвернулась от окна. Автобус тронулся, но, не проехав и десяти секунд, остановился снова.

Мигнул свет. Потом погас. Двери автобуса открылись, и в салон кто-то вошел. Двери с шипением закрылись, автобус тронулся с места, но свет так и не зажегся.

«Черт знает что такое! – с досадой подумала Инга. – Света нет в автобусе! Ну и дыра! И как я могла здесь когда-то жить?»

Она передернула плечами. Свет мигнул. Еще раз мигнул. А потом зажегся.

«Ну наконец-то! – сердито подумала Инга. – Интересно, а кто вошел?»

Она повертела головой, но, кроме нее, в салоне по-прежнему никого не было.

Странно…

Впрочем, нет. Вон же он сидит!

Над спинкой одного из кресел переднего ряда слегка выступала встрепанная макушка. Там явно сидел ребенок. Маленький ребенок. Интересно, как он попал в этот ночной автобус? Кто его вообще отпустил в такое время одного?

Автобус резво покатил по бетонке, дребезжа и подпрыгивая на кочках. Инга повернулась к окну, но из-за темноты ничего уже невозможно было разглядеть, кроме собственного отражения и редких огоньков, проплывающих мимо. Инга зевнула, закрыла глаза и уже через минуту стала дремать. Но вдруг услышала что-то вроде тихого, прерывистого храпа.

Она открыла глаза. Храп повторился – даже не храп, а какие-то странные всхрипывания, словно кто-то задыхался.

«Иногда он начинает хрипеть и задыхаться во сне», – прозвучал в голове у Инги женский голос.

Она посмотрела на макушку ребенка, сидящего на переднем месте. Храп явно доносился оттуда.

– Эй! – окликнула Инга, нахмурившись. – Эй. Ты! С тобой там все в порядке?

Ребенок захрипел еще громче, и звук этот неприятно резанул слух Инги.

«Повезло же, нечего сказать, – раздраженно подумала она. – И так нервы на пределе, так еще этот хрипит».

Ребенок продолжал прерывисто хрипеть, будто подавился чем-то и никак не мог продышаться.

«Если снова будет задыхаться, ты его просто переверни на другой бок и погладь по голове. Он и успокоится».

«Черт бы тебя побрал!» – выругалась Инга.

Она поднялась со своего сиденья и двинулась вперед по узкому коридорчику между кресел. Автобус трясло на ухабах, и ей приходилось крепко держаться за поручни, чтобы не упасть.

Макушка ребенка была все ближе и ближе. Наконец Инга остановилась возле его кресла, опустила голову и посмотрела в его лицо. Сердце зашлось у нее в груди, красивое, ухоженное лицо побелело.

Мальчик стал медленно поворачивать голову, и когда он уставился на нее своими пустыми мертвыми глазами, Инга вскрикнула и на мгновение выпустила из пальцев прохладный поручень. В ту же секунду автобус сильно тряхнуло. Инга потеряла равновесие, упала на пол и с размаху ударилась виском о стальную окантовку грязной ступеньки. Из разбитого виска вниз по ступенькам побежал тоненький блестящий ручеек крови. В широко раскрытых глазах Инги, остекленевших и немигающих, застыл ужас.

До заброшенного рудника оставалось полкилометра. Дорога давалась Виктору Киму нелегко, под бинтами у него страшно болела голова. Из-за слабости он стал выдыхаться. Покосился на Анну. Уставшая, в грязной и измятой одежде, с воспаленными глазами и растрепанными волосами, она все равно была прекрасна. Еще прекраснее, чем десять лет назад. Ким вздохнул и отвел взгляд.

– Виктор, – тихо сказала Анна.

– Да, – отозвался он, старательно высвечивая фонариком рытвины, коряги и кочки, вырастающие у них на пути.

– Мне страшно. Очень… – ее голос задрожал. – Я, наверное, ни на что не гожусь. Я трусиха. Ты зря со мной пошел.

– Ерунда, – уверенно возразил Ким. – Все люди боятся. Даже самые отчаянные смельчаки. Не боятся только сумасшедшие.

Анна взяла его за руку и легонько сжала пальцы.

– Спасибо, – тихо произнесла она.

Виктор улыбнулся:

– Не за что.

Дальше они снова шли молча, и так – до самого рудника.

Ким остановился у черной дыры шахты и посветил фонариком вниз.

– Здесь крутой спуск, – сказала Анна, тяжело дыша после долгого безостановочного перехода. – Что нам делать?

Он расстегнул сумку, висевшую у него на плече, и достал моток веревки.

– У нас есть это. Я привяжу веревку к дереву и спущусь вниз. Если все нормально, дам тебе сигнал, и ты последуешь за мной. Хорошо?

– Хорошо, – тихо ответила Анна. – Какая тут глубина?

– Метров шесть. Может, чуть больше.

Ким быстро привязал один конец веревки к сосне, росшей рядом с дырой шахты, и перекинул ремень сумки крест-накрест через грудь.

– Нам обязательно брать с собой эту сумку? – спросила Анна.

– Да, – ответил он.

Виктор подошел к краю шахты и встал рядом с Анной.

– На вот, подержи, – он протянул ей фонарик.

Анна взяла фонарик. Позади них хрустнули ветки, но обернуться они не успели. Егор Соболев быстро выступил из темноты и толкнул Анну в спину. Коротко вскрикнув, она исчезла в черном зеве шахты.

Лес погрузился во мрак, и в этом мраке Ким, успевший увидеть противника перед тем, как фонарик упал в шахту, бросился на Егора. Егор подставил ногу, Ким споткнулся и грохнулся на землю. Но тотчас откатился в сторону, и тяжелый ботинок Егора, который должен был размозжить ему голову, ударился о ком земли. Ким попытался встать, но Егор шагнул к нему и снова ударил. Ким, отталкиваясь ногами и руками, снова отполз в сторону, оставляя на земле шлейф крови, хлещущей из разбитого носа. Но Егор все же успел схватить Виктора за шиворот, приподнял и ударил в лицо кулаком. Ким отлетел к сосне и больно ударился плечом об торчащий комель.