Наталья Александрова - Волшебный компас Колумба

— А что — разве тогда здесь уже были какие-то поселения? — удивленно спросила Тоня. — Я думала, до того, как Петр основал Петербург, здесь были безлюдные места…

— Что вы, Тонечка! Здесь с раннего Средневековья была заселенная местность. Она называлась Ингерманландией. На том месте, где сейчас находится Санкт-Петербург, в шестнадцатом-семнадцатом веках располагалось около пятидесяти деревень и поселков — здесь жили шведы, финны, вепсы, другие финно-угорские народы. Парголово, один из пригородов Петербурга, не так давно отметил свое восьмисотлетие!

— Ничего себе! — удивленно протянула Тоня. — Люби и знай свой край родной! Но как эта статуя оказалась под землей? И вообще — что это за огромный подземный лабиринт?

— Это тоже очень интересный вопрос. Конечно, это подземелье только начали изучать, но уже есть определенные предположения. Среди прочих племен и народов, населявших Ингерманландию, жило племя вепсов. То есть это сейчас их называют вепсами, а тогда их называли весь или висы, а в русских летописях — чудь. Некоторых вепсов крестили, но большинство втайне поклонялось своим старым языческим богам. Власти всегда боролись с язычеством — сначала шведские, потом русские. Поэтому вепсы проводили языческие обряды тайно и создали для этого огромное подземное святилище. Чтобы посторонний не мог его найти, а если найдет — не смог выйти оттуда, это святилище превратили в настоящий лабиринт. Там же, в подземелье, язычники хоронили своих мертвецов…

— Ну да, эти черепа я видела… А как же там оказалась золотая статуя?

— Думаю, что тот купец, который привез ее из Испании, торговал с вепсами. Наверное, они решили принести такую статую в дар своим языческим богам и купили ее у купца. А может, просто ограбили его — вряд ли мы теперь узнаем правду. Однако среди вепсов ходила легенда о спрятанном под землей Золотом боге. Эту легенду услышали знаменитые братья Серые — они каким-то образом узнали, что за красивой легендой скрывается правда: Золотой бог на самом деле существует и спрятан в подземном лабиринте. Они захотели во что бы то ни стало заполучить это сокровище. Ведь в этой статуе одного золота на несколько миллионов долларов, а учитывая ее историю, она стоит в десятки раз больше.

Братья искали любые материалы о Золотом боге — и среди прочего нашли упоминание о компасе Колумба, который помогает найти то, что ты страстно ищешь. Они наняли знаменитого детектива, который выяснил, что шкатулка с компасом попала в руки Вячеслава Самохина, которому она досталась от прадеда. Сам Самохин не знал, как она открывается и что в ней хранится, но ему компас Колумба принес только несчастья и смерть. Впрочем, все, что было потом, вы и без меня знаете… Не нальете ли вы мне еще чашечку этого замечательного кофе?

— Спокойно, Рик, — сказала Тоня, распахивая дверь собственной квартиры, — если этих уродов дома нет, то с дядькой мы живо справимся. Но ты сразу на него не рычи, а то он еще со страху помрет, он вообще-то трус.

Рик, хоть и имел повязку на боку, был настроен бодро. Он чуть приволакивал левую заднюю лапу, но в остальном выглядел неплохо.

В квартире, однако, дядьки они не нашли. Было грязно, душно и пусто. Валялись какие-то пустые мешки и ненужные тряпки, все тюки и коробки исчезли. Исчезли также кое-какие вещи — теткин парадный сервиз, серебряные ложечки, еще бабушкины, бабушкин же набор фарфоровых слоников, что полагалось ставить на комод, а также старинный альбом для фотографий с бронзовыми накладными застежками. Очевидно, эти застежки и привлекли похитителей. Не было сомнений, что все это прихватила с собой, уходя, дядькина женушка Мириам или как там ее, а также ее брат или муж, кто их разберет. Тоне нет до них никакого дела. Но вот куда подевался дядька? За выпивкой, что ли, отправился?

Тут она осознала, что в сумке давно уже заливается ее мобильник.

— Это Антонина Барсукова? — послышался незнакомый официальный голос, и у Тони сжалось сердце — неужели ее неприятности не кончились, неужели еще кто-то по ее душу?

Выяснилось, что говорят из больницы. К ним вчера привезли дядьку в очень плохом состоянии.

— Что с ним? — спросила Тоня не слишком встревожившись, такие, как ее дядька, в огне не горят и в воде не тонут.

Оказалось, однако, что дело плохо, медсестра так прямо и сказала. Бормотала что-то про печень и почки, измученные алкоголизмом, и изношенное сердце.

— Помирает, в общем, дядька твой, — по-свойски добавила она, убедившись, что Тоня реагирует спокойно, — твой телефон дал, просил приехать. Боится, что бросишь его, хоронить не будешь.

«Надо бы», — подумала Тоня, но сказала, что приедет.

Рика она оставила в квартире, наказав вести себя тихо и ждать ее возвращения.

Дядька лежал на кровати весь желтый как лимон, под глазами мешки, сами глаза красные и щеки ввалились.

— Пришла… — прохрипел он, — а я вот тут…

Тоня поискала в своей душе ростки жалости к этому человеку, не нашла и села на стул возле кровати.

— Чего звал? — спросила она.

— Помираю я… — прохрипел он, — так уж ты не бросай меня, похорони как полагается: молебен закажи, поминки… денег не жалей…

«Ага, кабы они у меня были», — подумала Тоня, но вслух сказала другое.

— Сделаю. Не ради тебя, ради ее памяти, тети Лины. Но плакать о тебе не буду, так и знай.

— И вот еще… Возьми там… — Дядька засуетился, показывая на тумбочку.

Тоня вытащила из ящика простой бумажный конверт. «Моей племяннице Тоне» — было написано от руки, она узнала четкий учительский почерк тети Лины. В конверте было письмо.

«Дорогая моя девочка, — читала Тоня, и слезы набежали на глаза, — ты единственное, что у меня было в жизни хорошего, желаю тебе долгой счастливой жизни. Прости меня, что не сумела дать тебе многого в детстве и знай твердо, что мать тебя не бросала, она умерла. Я это точно знаю, потому что в тот первый раз, когда меня вызвали опознавать тело, я узнала свою сестру. Убийц так и не нашли, очевидно, ее ограбили и спрятали тело, потому и нашли ее через много времени. Я не сказала там, в милиции, что это моя сестра, чтобы он не причинил тебе вреда, чтобы он знал, что твоя мать может вернуться. С этой же целью я изредка клала в почтовый ящик деньги, чтобы он не упрекал тебя, что сидишь на его шее. Прости меня за все и живи счастливо…»

И подпись: тетя Лина.

Тоня рукой вытерла слезы и осмотрела конверт. Изначально он был заклеен, а потом неаккуратно разорван. Ну ясно, дядька поинтересовался, а вдруг тетя Лина ей денег сколько-то оставила? Так чтобы из рук не выпустить. И даже убедившись, что о деньгах речь не идет, все равно не отдал Тоне письмо — просто так, из вредности.

Тоня посмотрела на дядьку, он следил за ней испуганно.