Наталья Солнцева - Прыжок ягуара

– Увы, да. Хотелось бы денька три отдохнуть, но… меня ждут пациенты, которые нуждаются в моей помощи. Вот, сразу с корабля на бал. А вы, простите, по какому вопросу?

– Перед вашим отъездом в Питер мы договорились встретиться.

– Не припоминаю…

– Я хотел поговорить о моем зяте, но не захватил с собой его фото. У него приступы агрессии. Вы обещали поделиться со мной, на что он жалуется. Нет ли у него э-э… склонности к убийству?

Психолог сообразил, о чем идет речь. Деньги, полученные им за будущую услугу, пришлись кстати: он потратил их на поездку. Теперь придется отрабатывать.

– А-а! Я понял. Когда вы привезете снимки? Без них, к сожалению, ничего не выйдет. Ваш зять наверняка посещает мои сеансы под вымышленной фамилией, поэтому…

– Я в курсе, – нетерпеливо перебил Лавров. – Можно я сейчас подъеду?

– Сейчас? Нет-нет… у меня предварительная запись. И вообще, сегодня я не принимаю.

Психолог умолчал о настырном пациенте, для которого сделал исключение, решив выйти на работу. Всего на полтора часа. Один безотлагательный сеанс, и он будет отдыхать.

– Вы мне отказываете? – возмутился сыщик, намекая на деньги, заплаченные наперед. – По-моему, мы все обсудили и пришли к согласию…

– Я не отказываю! Я приму вас завтра, с самого утра.

– Я еле дождался, пока вы вернетесь. Я не могу ждать еще сутки! Помилуйте, я не отниму у вас много времени. Неужели вы не уделите мне каких-то двадцать минут? Войдите в мое положение!

– Ладно, – сдался Лурье. – Если всего двадцать минут, то…

– Я думаю, мы уложимся. Значит, я еду?

– Что с вами делать? Хорошо. Половина десятого вас устроит?

Психолог рассудил, что успеет до десяти проконсультировать этого настойчивого мужчину и отправить его раньше, чем придет Решетов.

«Впрочем, он такой же Решетов, как я – Чингизхан, – отметил про себя Лурье. – Ну да Бог с ним! Человека можно понять. Я бы сам на его месте не рискнул назвать свое настоящее имя. Хотя эта мера предосторожности ничего не гарантирует. Кто захочет узнать правду – узнает».

Угрызения совести мучили его недолго. Не он один продает информацию за деньги. Это общая практика, к сожалению. Тут уж ничего не попишешь…

На стенах кабинета висели не портреты ученых мужей, а веселенькие картины ярких тонов, – букет ромашек в глиняной вазе, натюрморт с клубникой, дети, играющие в мяч. В окна светило солнце.

Лурье в светлых брюках и просторной льняной рубашке с короткими рукавами сидел за столом. Ему было тревожно. Он то и дело поглядывал то на дверь, то на часы. Посетитель, которому он назначил встречу на половину десятого, опаздывал.

Таковы люди. Чего-то требуют, суетятся, сердятся, а потом их не дождешься. Это был не первый подобный случай, и психолог научился стоически переносить рассеянность своих подопечных. Его не удивляло, когда человек, который настаивал на сеансе, вдруг не являлся на него и даже не звонил больше. Люди, как он успел заметить за годы практики, непоследовательны и противоречивы.

Лурье постукивал пальцами по столешнице и прислушивался к шагам в коридоре. Ему было жаль потраченного времени. Эти полчаса он мог бы провести с пользой. Например, приготовить себе нормальный горячий завтрак, а не запихиваться на ходу бутербродом. У него еще со школы гастрит. Питание всухомятку ему противопоказано.

Минута текла за минутой, и к его тревоге прибавилась досада. Какого черта он торчит здесь? Из-за денег, которые ему заранее заплатили?

– Надо было назначить разговор на завтра, – произнес психолог в тишину кабинета. – Я не обязан бежать в офис, как мальчик. У меня вообще сегодня выходной.

Словно в ответ на его выпад за дверью раздались шаги. Наконец-то.

Лурье приготовился выразить посетителю свое неудовольствие, но упреки застряли у него в горле. Он только и смог выдавить:

– В-вы?

– Я! – злобно прошипел вошедший. – А кого ты ждал?

Его лицо исказила странная гримаса. Губы вздернулись, нос сморщился, а налитые кровью глаза выкатились из орбит.

Лурье инстинктивно вжался в кресло и пожалел, что не держит в столе оружия. Хотя бы травматического. Сейчас бы оно пригодилось.

Посетитель приблизился, делая странные движения плечами и тазом. Он словно исполнял какой-то жуткий танец, не предвещавший ничего хорошего.

«Не убьет же он меня?! – вспыхнуло в голове Лурье. – На этаже полно служащих, которые…»

Он не додумал эту успокоительную мысль, потому что вошедший скорчил гримасу, словно собирался… загрызть его.

– Что с вами?.. – промямлил психолог. Он хотел придать голосу профессиональную решительность, но фраза прозвучала испуганно и растерянно.

Посетитель навис над ним, скрючив пальцы, на концах которых словно выросли длинные острые когти. Изо рта у него капала слюна.

– О… отойдите…

То, что Лурье услышал в ответ, больше походило на рычание зверя, нежели на человеческую речь…

Справа и слева, впереди и сзади – всюду стояли машины. Объезда не было. Лавров нервничал, поглядывая на часы. Он не мог позвонить психологу и объяснить, что застрял в пробке и просит перенести встречу на полчаса. Мобильный остался дома.

– Я осел! – разозлился он.

«Так ли уж мне необходимо услышать мнение Лурье? – встрепенулся второй Лавров. – Ну, пользуется Каретников его услугами, и что? Они с женой оба неадекватны. А сколько еще таких ходят по улицам – не сосчитать!»

Сыщик ощущал на шее шнурок с узелками, который служил ему защитой. Талисман казался ненадежным и не внушал доверия. Глория может ошибаться, полагая, что узелки способны предотвратить несчастье.

В детстве бабушка Лаврова выводила ребятишкам бородавки посредством узелков. Возьмет суровую нитку, завяжет столько же узелков, сколько насчитает бородавок, пошепчет-пошепчет и закопает под водосточной трубой. Когда сгниют узелки, пропадут и бородавки. Другого применения узелковой магии он не знал.

– Глупо! – прошептал Роман, изнывая от досады.

Вереницы машин выстроились на шоссе в ожидании возобновления движения. Вероятно, Лурье сидит в своем кабинете и в негодовании смотрит на часы, как и сотни водителей, вынужденных простаивать в автомобильном заторе: злится и думает, где же назойливый проситель.

«Явлюсь, как ни в чем не бывало, – решил сыщик. – Пусть позже, зато сегодня, а не завтра. Он меня не выгонит. Денежки-то взял, значит, он мне должен».

Ожерелье Камиллы под сиденьем «туарега» создавало иллюзию ее присутствия. Словно в этих камешках была частичка ее души. Вряд ли девушка понимала язык кипу , но ее наверняка посвятили в смысл, заложенный в сочетании и количестве камней.