Неле Нойхаус - Злой волк

По пути в Вайльбах он сообщил Пие о слушании в Управлении уголовной полиции земли и о поражении Бенке. Резкий звук телефона Пии прервал его рассказ и размышления о том, следует ли ему рассказывать своей коллеге о состоявшемся в коридоре уголовной полиции шоу с участием Бенке и Николя Энгель.

– Возьми, пожалуйста, трубку, – попросила Пия. – Это Кристоф.

Боденштайн взял телефон и поднес его к уху Пии.

– К сожалению, я не знаю, когда сегодня освобожусь, мы только что получили новое дело и как раз едем туда, – сказала она. – Гм… да… сделать что-нибудь на гриле – это здорово! В холодильнике есть еще салат с лапшой, но если ты все равно идешь в магазин, не забудь, пожалуйста, купить стиральный порошок, я забыла его записать.

Типичный повседневный разговор, какой Боденштайн раньше так часто вел с Козимой. В последние два года его жизни без семьи ему так недоставало этих доверительных отношений. Как бы он ни пытался уговорить себя, что свобода, которую он обрел, – это захватывающий новый шанс, в глубине души он тосковал по настоящему дому и близкому человеку, с которым он мог бы разделить свою жизнь. Он не привык к длительному одиночеству.

Пия некоторое время слушала, то и дело выражая согласие, но при этом она улыбалась той необычной улыбкой, какую Боденштайн лишь изредка видел на ее лице.

– Все ясно, – сказала она, завершая разговор. – Я еще позвоню.

Боденштайн выключил телефон и положил его на выступающую консоль между сиденьями.

– Что ты так сияешь? – спросил он с любопытством.

– Да ребенок, – ответила она вскользь, не глядя на него. – Она такая славная! И иногда говорит такие смешные вещи! – Ее лицо опять стало серьезным. – Жаль, что она скоро уедет.

– Еще пару дней назад все выглядело совершенно иначе, – заметил Боденштайн весело. – Ты была взвинчена и отмечала в календаре дни до ее отъезда.

– Верно. Но мы с Лилли постепенно притерлись друг к другу, – ответила Пия. – С таким ребенком все в доме действительно меняется. Прежде всего я не осознавала до конца, какая ответственность на меня неожиданно свалилась. Иногда она бывает настолько самостоятельной, что я забываю, что она еще нуждается в серьезной защите.

– Ты права. – Боденштайн кивнул. Его младшей дочке в декабре исполнилось четыре года, и когда она каждый второй выходной или среди недели бывала у него, он постоянно замечал, сколько внимания требует маленький ребенок, но, в то же время, сколько радости он приносит.

При выезде с автострады в Хаттерсхайме они съехали с трассы А66 и повернули на L3265 в направлении Кизгрубе. Еще издали они увидели место происшествия, так как на лужайке стоял вертолет спасательной службы, лопасти винта которого вяло вращались на холостом ходу.

На краю соседнего пшеничного поля расположились оперативный автомобиль полиции, карета «Скорой помощи» и машина спасательной службы. Пия притормозила и помигала, но прежде чем она свернула на полевую дорогу, коллега в униформе дал им знак остановиться на обочине. Они вышли из машины, чтобы оставшиеся метров пятьдесят пройти пешком. Боденштайна окатила волна горячего влажного воздуха. Он шел вслед за Пией по узкой тропинке, так как размытая грозовым дождем дорога была перекрыта. Ночная стихия повредила пшеницу, мощные дождевые потоки погнули множество колосьев и прижали их к земле.

– Обойдите лучше по внешней стороне! – крикнул им Кристиан Крёгер и показал рукой в направлении поля, где сигнальной лентой была обозначена узкая дорожка. Шеф службы сохранности следов и трое его сотрудников уже были облачены в свои белые комбинезоны с капюшонами. В такой палящий зной им было не позавидовать. В обозримой дали не было ни единого создающего тень дерева.

– Ну, что у нас здесь? – спросил Боденштайн, когда они подошли к Крёгеру.

– Женщина в багажнике автомобиля, обнаженная и без сознания, – ответил Крёгер. – Не очень приятное зрелище.

– Она жива? – спросил Боденштайн.

– А ты думаешь, что они теперь перевозят трупы в Институт судебной медицины на вертолетах? – саркастически заметил Крёгер. – Да, она еще жива. Двое рабочих из дорожно-ремонтной службы с придорожной автостоянки увидели автомобиль. Им показалось это странным, и они туда поехали, к сожалению, не обратив внимания на какие-либо следы.

В глазах Крёгера читался при этом совершенный этими людьми абсолютный смертный грех. Но кто, кроме полицейского, может сразу подумать о преступлении, увидев где-то в поле брошенный автомобиль?

– Автомобиль был открыт, ключ зажигания вставлен. А потом они обнаружили ее.

Обходя машину, Боденштайн заглянул в открытый багажник черного «Порше Панамера» и увидел большие темные пятна, вероятно, кровь. Два врача хлопотали в карете «Скорой помощи».

– Женщина получила очень серьезные повреждения, – ответил один из них на вопрос Боденштайна. – К тому же у нее полное обезвоживание. Если бы еще час-два в закрытом багажнике при такой жаре, она бы не выжила. Мы пытаемся привести ее в состояние, при котором она смогла бы перенести транспортировку. Ее кровообращению совсем хана.

Боденштайн решил не реагировать на это не совсем профессиональное выражение. Врачи «Скорой помощи» были бойцами фронта, и экипаж вертолета спасательной службы наверняка видел больше ужасов, чем может вынести обычный человек. Он мельком взглянул на обезображенное гематомами и рваными ранами лицо женщины.

– Она была избита и изнасилована, – констатировал врач сухо. – И сделано это было чрезвычайно жестоко.

– Мой коллега сказал, что она была обнажена, – заметил Боденштайн.

– Обнажена, руки и ноги перетянуты кабельными стяжками, а рот заткнут тканевой лентой, – подтвердил врач. – Что за грязные свиньи!

– Шеф!

Боденштайн обернулся.

– Я разговаривала с парнями, которые обнаружили женщину, – сказала Пия, понизив голос и отойдя в тень автомобиля спасательной службы. – Они рассказали мне, что парковочная площадка позади придорожного комплекса для отдыха в определенных кругах известна как место для анонимных секс-встреч.

– Ты думаешь, что она могла здесь с кем-то встречаться и при этом попала в ловушку? – Боденштайн окинул взглядом поля до самого придорожного комплекса отдыха. По этой земле ходит такое множество больных и извращенцев, что иногда одна лишь мысль об этом кажется почти невыносимой.

– Вполне возможно, – кивнула Пия. – Кроме того, коллеги проверили номер автомобиля. Машина зарегистрирована на фирму «Херцманн продакшн », расположенную во Франкфурте, на улице Хеддерихштрассе. В машине не было ни сумки, ни каких-либо документов. Но фамилию Херцманн я, кажется, слышала.

Она в раздумье наморщила лоб.