Кристи Доэрти - Ночная школа. Наследие

Отказавшись от выпивки, Джу тоже насадила на прутик пухлый розовый зефир и принялась его поджаривать.

— Они такие вкусные, — с улыбкой сказала Джу, — но я могу съесть не больше трех, поскольку потом меня тянет блевать.

Кто-то подбросил в костер дровишек, и яркое пламя взметнулось чуть ли не до неба, от чего окружавший развалины лес погрузился во тьму.

Горячий воздух закружил над костром частицы пепла, которые затем стали подниматься вверх. Элли, следя за их полетом, вскинула голову и увидела нависавшую над костром и сидевшей вокруг него компанией полуразрушенную башню с остатками замковых стен. Уцелевшие кое-где каменные зубцы напоминали щербатую оскаленную пасть, а черные провалы бойниц — маленькие злые глаза.

— Интересно, хотя бы частица правды в этом есть? — пробормотала она, как если бы мыслила вслух.

Джу вопросительно на нее посмотрела. В ее голубых глазах отражалось пламя костра.

— Я имею в виду историю о леди, которую убили в этой башне, — сказала Элли. — Хотелось бы знать, вправду ли все это имело место?

Джу, держа прутик с зефиром над языками пламени, ответила:

— Брат рассказывал, что видел здесь ее призрак, когда в свое время учился в Киммерии.

Элли откинулась на каменную плиту, напоминавшую спинку кресла.

— Просто он хотел тебя напугать.

Джу со смущенным выражением лица пожала плечами.

— Возможно. Но лично я так не думаю. Том ничего не боится, но это зрелище, насколько я поняла, здорово его проняло.

К этому разговору стали прислушиваться и другие сидевшие рядом ученики.

— А что конкретно он видел? — осведомился Лукас, державший в руке бутылку шампанского и время от времени из нее отхлебывавший.

— Зимой он и еще несколько ребят развели костер и расселись вокруг него. Прямо как мы сейчас. Правда, развели они костер не здесь, а в башне, чтобы ветер не задувал. Короче говоря, сидят они, выпивают, и вот, когда настала полночь, у них над головой послышались чьи-то шаги. Брат говорил, что при каждом шаге скрипело дерево, как если бы под ногами прогибались половицы. Только у них над головой ни деревянного потолка, ни полов не было — просто пустое пространство.

Теперь все молчали, будто лишившись дара речи, а Элли сильно сглотнула.

— Ну, так вот. Услышав звук шагов, но никого не увидев, они малость струхнули, и решили оттуда сваливать, — продолжила Джу. — Но прежде чем им удалось выбраться из башни и сбежать с холма, они оглянулись и… увидели…

— Кого увидели-то? — спросил кто-то из ребят.

— Женщину в длинном сером платье, стоявшую и смотревшую на то, как они убегают. — Джу подняла руку и указала на вершину башни. — Вон там…

Последовал коллективный выдох, похожий на приглушенный протяжный стон. Кто-то из присутствующих нервно хихикнул.

— Возможно, она ему привиделась, — сказала Кэти, наливая шампанское в пластиковый стаканчик.

— Возможно, но… Вот черт! — Зефир на кончике прутика, который Джу держала над костром, неожиданно воспламенился, и она принялась его задувать, но было уже слишком поздно. Зефир превратился в черный обугленный комок, и она с отвращением швырнула его в огонь вместе с прутиком. Потом закончила свой рассказ: — В общем, после этого брат никогда сюда не ходил.

Лукас снова глотнул из бутылки с шампанским, после чего передал бутылку приятелю.

— Лично я поднимался на холм и башню много раз, но никогда ничего не…

В этот момент в костре лопнуло перегоревшее бревно со звуком, напоминавшим пушечный выстрел, и все чуть не подпрыгнули. Несколько девушек даже взвизгнули, но тут же залились смехом.

— А я не люблю, когда рассказывают о привидениях. — В голосе Николь проступило неодобрение. — Говоря о мертвых, мы нарушаем их покой. А это опасно. Не надо их трогать. Пусть покоятся с миром.

— Выходит, ты веришь в привидения? — спросил Лукас.

— Разумеется! — воскликнула она с таким видом, как если бы считала подобный вопрос как минимум странным. — Ведь я родом из Парижа, а в этом городе полно призраков, привидений и прочих потусторонних сущностей. Лично я считаю проявлением высокомерия и невежества, когда человек что-то отрицает только потому, что не видел или не понимает этого сам. Я, к примеру, не понимаю, как устроен телевизор, но телевизоры тем не менее существуют, не правда ли?

Среди собравшихся послышался приглушенный говор — все обсуждали, насколько логично подобное утверждение.

— Вы говорите такие глупости, что слушать тошно, — сказала Кэти. — Давайте лучше сыграем в какую-нибудь игру.

Ответом ей послужил взрыв приправленного иронией смеха.

— И в какую же игру мы будем играть? — спросил с сарказмом кто-то из присутствующих. — В ковбоев и индейцев? Или полицейских и воров?

— А как насчет «правды и смелости»? — ответила Кэти, не задумавшись ни на секунду. — Тысячу лет уже в нее не играла.

— Рискованная забава, — бросила Николь, прижимаясь к Сильвиану.

Элли внимательно наблюдала за тем, как его рука привычно легла на тонкую талию девушки. Но когда перевела взгляд на его лицо, заметила, что он смотрит на нее. В следующее мгновение у нее в душе зародилось не знакомое ей доселе жгучее ревнивое чувство.

Чуть позже, вернувшись мыслями к реальности, она поняла, что Кэти полностью завладела вниманием слушателей. Взобравшись на камень, чтобы ее было лучше видно и слышно, она говорила громким уверенным голосом, а ее трепетавшие на ветру ярко-рыжие волосы, казалось, приближались по цвету к полыхавшему у нее за спиной оранжевому пламени костра.

— Позволю себе напомнить правила. Всякий, кому задан вопрос, получает, в свою очередь, право задать любой вопрос любому из присутствующих. Ответить на вопрос можно двумя способами — или сказать правду, или выполнить желание, требующее от респондента определенной смелости или даже отчаянности. — Собравшиеся снова разразились смехом, а некоторые начали обсуждать правила. Так или иначе, но шум снова резко возрос, и Кэти пришлось возвысить голос до максимума, чтобы перекрыть его. — По крайней мере, у того, кто отвечает, есть выбор, и ему не обязательно говорить во всеуслышание вещи, которые не предназначены для чужих ушей. Конечно, респондент, чтобы облегчить себе жизнь, всегда может соврать, но будем надеяться, что среди нас лгунов нет… Итак, бросаю пробный камешек! — воскликнула Кэти, поворачиваясь к одному из ребят: — Скажи, Алекс, тебе когда-нибудь делали минет?

— Круто, — наморщив нос, пробормотала Зои.

Посмотрев на девочку, Элли подумала, что Зои всего тринадцать, после чего задалась вопросом, не предложить ли ей уйти отсюда, да и самой убраться вместе с ней за компанию, пока задуманная Кэти игра не вышла за рамки дозволенного. Элли не хотелось больше здесь находиться. Она не могла отделаться от ощущения, что Кэти внесла в правила «правды и смелости» какие-то новые, не известные ей поправки, сдобренные цинизмом. С другой стороны, Зои вроде бы нисколько не была шокирована заданным Кэти вопросом и демонстрировала больше любопытства, нежели смущения.