Валерия Вербинина - История одного замужества

– Поскольку госпожа Панова была убита именно так, как говорил господин Ергольский, сам собой напрашивается вывод: убийцей является один из тех, кто слышал его рассказ, – говорил тем временем следователь. – Или же человек, которому кто-то из присутствующих пересказал подробности – такое тоже возможно. Скажите, вы говорили с кем-нибудь о том, что было вчера за ужином? Обсуждали, так сказать, версии убийства… или нет?

Однако оба его собеседника могли с чистой совестью ответить отрицательно. Вчера вечером они вернулись домой. Нет, ни с кем из посторонних они ничего не обсуждали.

– Допустим, что так и было. Теперь я прошу вас хорошенько подумать, прежде чем ответить. Кто именно из слуг присутствовал при разговоре и мог слышать рассуждения господина Ергольского об убийстве?

– Да это было уже после ужина, – поморщился поэт. – Почти все со стола уже убрали, оставили только тарелку с хлебом и пару графинчиков, с водкой и наливкой.

– Не припомню, чтобы во время нашей беседы об интеллигенции и убийствах кто-то из слуг был в комнате, – поддержала его Клавдия Петровна.

– Хорошо. А как быть с садом? Мог ли кто-то, стоя в саду, слышать господина Ергольского? Может быть, вы кого-нибудь там видели?

Клавдия Петровна покачала головой.

– Боюсь, что нет… Я вообще сидела спиной к окну.

– Я тоже, – сказал поэт.

– И ни разу не смотрели в окно? Хотя бы машинально? – допытывался Игнатов.

Николай Сергеевич вздохнул.

– Может быть, я пару раз оглянулся, от нечего делать… Но должен сразу же вам сказать, что никого в саду я не видел.

– Что ж, это упрощает дело, – заметил Игнатов. – Тогда вопрос звучит совсем просто: кто?

– Простите? – изумился поэт.

– Кто, по-вашему, мог ее убить? Каковы ваши предположения? Вы более или менее близко знаете всех, кто был вчера на вечере. Если верить вам, прислуга и посторонние исключаются. Так кто из тех, кто был тогда в гостиной, мог совершить преступление?

– Полагаю, ваша работа заключается именно в том, чтобы это установить, – не удержалась Клавдия Петровна. – Я имею в виду все эти штуки, о которых пишут в романах… Алиби, свидетелей и прочее.

– Прекрасно, тогда займемся вашим алиби, – с легкостью согласился следователь. – Так где вы были сегодня, начиная с полудня?

– Я писала статью, – сухо сказала Клавдия Петровна. – В кабинете. Села работать после завтрака и так увлеклась, что не заметила, как наступил вечер.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – невинно поинтересовался Иван Иванович, и уже по интонации его вопроса стало ясно, что молодой человек далеко не так прост, как кажется.

– Что? – изумилась хозяйка дома. – Конечно, нет! Но я же говорю вам, что находилась здесь!

– Боюсь, я не могу полагаться только на ваши слова, – кротко промолвил следователь, и глаза его блеснули. – А вы, Николай Сергеевич, где находились?

По словам поэта, он был у себя в комнате, где читал Пушкина.

– С полудня и до вечера? – вкрадчиво поинтересовался посетитель.

– Пушкина можно читать часами! – парировал поэт, покраснев. – Впрочем, сейчас я припоминаю, что в разгар жары вздремнул на пару часов…

– Значит, у вас тоже нет алиби, – пожал плечами Игнатов.

– Если судить по-вашему, то нет, – проворчал Свистунов, – но мотив? Какой у меня или Клавдии Петровны мог быть мотив для убийства? Воля ваша, но это просто нелепо!

– Возможно, я разочарую вас, – мягко заметил следователь, – но люди веками ухитряются убивать друг друга даже без особых мотивов, к примеру, только из-за того, что жертвы живут в другом месте или говорят на другом языке… – Он внимательно посмотрел на своих собеседников. – Могу я взглянуть на комнаты, в которых вы, по вашим словам, находились?

В спальне поэта Иван Иванович мельком взглянул на растрепанный том Пушкина, бросил взгляд на окно и попросил провести его в кабинет Клавдии Петровны. Вид, открывавшийся оттуда, заинтересовал следователя куда больше.

– Так вы уверяете, что с утра сидели здесь…

– Да, именно так.

– Вам случалось выглядывать в окно? Может быть, вы видели кого-нибудь, кто подходил к дому за озером? Или заметили что-нибудь необычное?

– Видите ли, – с достоинством промолвила Клавдия Петровна, поправляя пенсне, – я работала, поэтому у меня не было времени следить, кто куда идет…

– Да, я понимаю.

– Да. Конечно, иногда я прерывалась и… ну… машинально смотрела в окно… Помню, на озере была лодка, но я не присматривалась, кто там сидит.

– Когда это было?

– Не помню. Было жарко… После полудня, наверное, – точнее я сказать не могу.

– Вы не смотрели на часы?

– В этой комнате их нет.

– Больше вы ничего не заметили?

Клавдия Петровна заколебалась.

– Были какие-то звуки, похожие на выстрелы. Я решила, что это охотники…

– Вы услышали звуки до того, как увидели лодку, или после?

– Кажется, до.

– Сколько именно выстрелов вы запомнили?

Хозяйка дома задумалась.

– Три. Нет, четыре. Один, потом еще два. И потом еще один, где-то вдалеке.

– Вы могли бы поручиться, что звук шел из леса? Или, может быть, с другой стороны?

– Я не прислушивалась, – проворчала Клавдия Петровна. – Для меня это был… ну… обыкновенный шум…

– А вы слышали что-нибудь? – повернулся следователь к Свистунову.

– Боюсь, что нет, – отозвался поэт. – Мои окна выходят на другую сторону. И потом, я же сказал вам, что спал несколько часов…

– Хорошо. Тогда, с вашего позволения, подведем итоги. Разумеется, вы оба никого не убивали. Вы, Николай Сергеевич, ничего не видели, не слышали и понятия не имеете о том, кто мог убить Евгению Викторовну Колбасину, сценический псевдоним Панова. Вы, Клавдия Петровна, видели какую-то лодку на озере, а до того слышали четыре выстрела, один из которых, возможно, доносился из дома напротив…

Тут Николай Сергеевич не выдержал.

– По-моему, их усадьба все-таки далековато от нас, чтобы Клавдия Петровна могла услышать выстрел, произведенный в гостиной, – проворчал он.

– Окно, выходящее на озеро, было открыто. И над водой звуки разносятся очень хорошо.

Тут передовая дама и ее родственник переглянулись и почему-то немного побледнели. Вплоть до нынешнего момента вся история казалась абсурдной, какой-то театральной и к тому же – будем откровенны – немного фальшивой; но открытое окно и выстрел, далеко разнесшийся над водой, на которой мирно покачивались кувшинки, почему-то прибавили происшедшему реальности. Убийство действительно случилось, и с ним приходилось считаться. Но кто же решился воплотить в жизнь фантазию плодовитого беллетриста? Кто?

– Если вы знаете что-то еще, – проговорил следователь, переводя взгляд с поэта на присмиревшую Клавдию Петровну, – или даже не знаете, но вам кажется, что подозреваете, вам лучше сказать мне все как есть. Вы должны понимать, что в делах такого рода под подозрением могут оказаться невинные люди, и чтобы этого не произошло, я должен быть в курсе всего, что вам известно.