Уилл Фергюсон - 419

— Я занимаюсь ДТП. Буду курировать расследование. Мне очень жаль, что с вашим отцом так вышло.

«Ничего тебе не жаль. Если б не ДТП, ты б остался без работы».

— Благодарю вас.

— Блин, ты представляешь? — Уоррен развернулся к сестре, глаза воспаленные. — Батя с горы сиганул.

— Уоррен, — сказала мать. — Окороти язык, пожалуйста.

— Судя по всему, ваш отец попал на черный лед, — сказал полицейский. — Его не видно. Промахнулся мимо моста на улице Огден, к западу от 50-й. Там промзона, ехал он быстро. Очень быстро. — «Как будто убегал», — хотел прибавить Бризбуа, но воздержался, спросил о другом: — Куда он ехал в такой час?

— На работу, — сказала мама. — Он был сторожем на сортировочной.

— Он учителем был, — сказал Уоррен.

— На пенсии, — ответила мама. — Мы оба учителя. Генри по труду, я по домоводству. Генри… Он дома задыхался. Пошел ночным сторожем подрабатывать.

— А форма у него была?

Она кивнула.

— Я спросил, потому что формы на нем не было. На нем был… — Бризбуа глянул в блокнот, — свитер. Брюки. Мокасины. При аварии мокасины слетели. Он хранил форму на работе?

— Наверное, — сказала мама — голос как из другой вселенной. — Я просто не понимаю, что он делал на Огден. Он всегда через тропу Черноногих ездил.

Бризбуа записал.

— Ваш муж в машине пристегивался? Обычно?

— О да. Он в этом смысле был очень аккуратный.

Лорина мать мяла салфетку, будто четки перебирала.

— Миссис Кёртис, ваш муж несколько недель назад звонил в полицию — говорил, кто-то через дорогу следит за домом.

— А, это. Оказалось, ерунда. Генри допоздна не ложился — померещилось, что кто-то слоняется под фонарем. Приехала полиция, но… У вас наверняка есть рапорт.

Полицейский кивнул:

— Рапорт есть. Я просто хочу удостовериться, что…

Лорин брат склонился к нему, ощетинился:

— Вы почему спрашиваете? Это что за хренотень?

— Пытаюсь разобраться, что случилось и почему.

— Почему? Я знаю почему. Потому что в этом блядском городе никогда, блядь, улицы не чистят после этих, блядь, снегопадов. Вот почему. Ждут, когда этот блядский чинук все за них сделает. Уроды. Снег трамбуется, мы тут месяцами по колдобинам скачем. Ну правильно — зачем платить снегоуборщикам, если можно тепленького ветерка подождать, — он прилетит с гор, и все само растает. А ничего, блядь, не тает! — Голос от горя срывался. — Вы вообще в курсе, сколько я за недвижимость налогов плачу? А?

— Окороти язык, Уоррен!

— Сэр, я понимаю, что вы расстроены. Но мне нужно…

— Хуеву тучу денег! И что взамен? Батя… Его этот город прикончил. Я плачу налоги, их поднимают каждый год, как по часам прямо. И что? Хотите арестовать кого-нибудь? Блядского мэра своего арестуйте.

Когда Лора наконец заговорила, голос ее был так тих, что полицейский чуть не прослушал:

— А сказали, какой свитер?

Бризбуа перевел взгляд на нее:

— Что?

— Свитер — они сказали, какой свитер? Зеленый? Зеленый кардиган?

— Э-э… — Он полистал блокнот. — Нет, кажется, синий. С узором.

— Каким узором?

— Точно не скажу. На фотографиях будет видно, а сам свитер судмедэксперты заберут. Почему вы спрашиваете?

— Я… просто так. Это не очень важно. Уже.

За окном неслышно зашептал фён — потек с далеких горных склонов, пополз вдоль подножий. На улице Огден растают отпечатки покрышек в слежавшемся снегу — сначала слякоть, затем топкая водица. Следы ДТП постепенно исчезнут — кроме одной четкой резиновой полосы на асфальте, долгого юза, другой след, что ведет к ограждению у моста. Этот останется надолго.

Тебя спрошу —

Кто нонче мугу? [1] Зд. : лох ( нигер. ). — Здесь и далее прим. переводчика. Переводчик благодарит за поддержку Сергея Максименко.

К приезду Бризбуа группа реконструкции уже сворачивалась. Установили разметку для аэросъемки; в свете прожекторов дыхание светилось зимними радугами.

Бризбуа начал с констеблей из группы:

— Колин. Грег.

Констебль постарше, Колин, поднял голову, улыбнулся:

— Сержант Бризбуа. Как мило, что вы нас навестили.

Никогда не называли его Мэттью. Больше толком никаких поклонов его чину.

Бризбуа приехал по вызову.

— Пейджер в куртке. Куртка в гардеробе.

— В каком гардеробе?

— У меня было свидание с искусством. Пришлось в машине переодеваться. Надеюсь, тебе легче.

Хорошо бы на этом и закончить. Хрен там.

— Ты что, не мог из кинотеатра сбежать? Показал бы жетон, вернули бы деньги.

— Не с таким искусством.

Грег, констебль помоложе, засмеялся:

— Только не говори, что в стрип-баре козлом скакал, пока мы тут морозимся.

— И не с таким.

Сержант Мэттью Бризбуа ходил на «Лебединое озеро» — ежегодная постановка городской балетной труппы, и билет его жены лежал на соседнем сиденье. Бризбуа вздохнул:

— Ладно, покончим с этим. Я был на балете. Мы с женой купили абонемент. Жена купила. На двоих. В общем, билеты были, не хотелось профукать.

— На балете? Типа «Петрушка»?

— Нет, не «Петрушка».

— Петрушка? — переспросил Грег. — У меня девка одна была — с ней как-то вышла такая петрушка…

— Ха, — сказал Колин, — а какая петрушка у меня как-то раз вышла с женой… — Он глянул на стаканчик в руке Бризбуа — над стаканчиком вился пар. — Но за кофейком к «Тиму» успел забежать. Мы следователи, мы такие вещи подмечаем.

— Нам, я так понимаю, тоже принес? — спросил Грег.

— Нес. По дороге уронил. — Бризбуа глотнул кофе — громко и с расчетливым удовольствием. — Ну, — сказал он, — что тут у нас?

— «Понтиак-олдсмобиль». Съехал с горки, потом с дороги, вон там. На лед, похоже, угодил. На мост не вырулил, вылетел на насыпь. Кувырнулся раза два, может, три.

— «Олдсмобиль»? — переспросил Бризбуа. — Это ж гора железа. Их даже не выпускают больше. Сколько уже — лет десять минимум. Итак… Мужчина. Пожилой. Чей-то дедуля. Да?

Колин кивнул:

— Умер на месте. До сих пор там. Непонятно, как его выковыривать.

— Пристегнут?

— Не-а.

— Номера проверили?

— Ага. На машину ничего. Даже за превышение скорости.

— А на водителя? — спросил Бризбуа. — Через ПБД прогнали? — То есть через центральную полицейскую базу данных. Любое столкновение с полицией — задержанный, свидетель, фигурант в любом рапорте, от домашней ссоры до жалоб на шум, — и имя водителя мигом всплывет.

— Почти ничего. Пару недель назад подал заяву — кто-то у дома ошивался среди ночи. Оказалось, кустик.

Типичная стариковская жалоба. «Ребятки, а ну брысь с моего газона!»

Сеялся снег, призрачные хлопья таяли от прикосновения. В беззвучной пульсации полицейской мигалки Бризбуа со старшим констеблем отошли туда, где машина спорхнула с дороги. Следы покрышек — с асфальта в утрамбованный снег, затем в пустоту.