Евгений Сухов - Убойный репортаж

– Это я уже понял. А название программы вы уже придумали?

– Она будет называться так: «Можно ли победить зло», – ответил шеф.

– Кажется, я вас понимаю, – подумав немного, сказал я. – А ведь это идея… Лаборатория покойного Рудольфа Фокина занималась блокировкой участка мозга, отвечающего за зло, и достигла определенных результатов, возможно, весьма и весьма значительных. Появилась возможность улучшить человеческую природу. Сделать людей добрее, терпимее. Победа над злом уже замаячила в ближайшей перспективе, – продолжал я вдохновенно. – Но зло не сдается, оно отчаянно сопротивляется. И, в конце концов, наносит ответный удар: завлаба Фокина убивают. Так можно ли победить зло? В контексте со случившимся убийством заведующего лабораторией ваше название звучит мудро и философично. В самом названии программы уже заложено сомнение в том, что зло можно победить в принципе.

– Да, верно ухватил суть. Я сомневаюсь, что зло можно раз и навсегда победить, – задумчиво проговорил шеф. – Оно ведь не существует где-то извне. Оно заложено в человеческой природе. Сидит в нас самих. Только вот спрашивается: зачем? Ведь ни Бог, ни природа ничего не делают просто так, без смысла.

– А какой смысл во зле?

– Значит, есть какой-то.

– Наверное, чтобы жизнь не казалась медом и чтобы человек боролся внутри себя со злом ежедневно и ежечасно и все время побеждал его в себе, – предположил я.

– Может быть, – согласился шеф. – И таким образом приходил к вере. Ведь Бог есть Добро.

– И Любовь, – добавил я.

– Вот и определились, – произнес шеф, мягко кладя ладонь на стол. – Итак, нам нужен цикл передач, посвященных борьбе человека со злом. В том числе и силами науки, направленной на улучшение духовной составляющей человека. Возможна ли победа над злом внутри себя, если оно лежит все-таки в самой человеческой сущности? Возможна ли вообще победа над злом как философской категорией? Можно ли улучшить человеческую природу? Насколько это актуально и востребованно? Вот лейтмотив нашей новой программы. И убийство Фокина – лишь часть идеи передачи, иллюстрирующая одно из ее положений, а именно, что зло – штука очень сильная и весьма действенная.

– То есть получается, что убийство Фокина – не главная тема передачи? – удивленно посмотрел я на шефа.

– Не главная, – повторил он, – а, как я уже сказал, иллюстративная. Но очень важная. Поэтому расследование убийства заведующего экспериментальной лабораторией, занимающейся обузданием зла, – первейшая твоя задача. Это расследование должно быть растворено во всех передачах цикла. Как и разговор, что такое зло и можно ли его победить. Нужны синхроны со специалистами в этой области и людьми с улицы. Помнишь программу «Последнее желание»?

– Конечно, – ответил я. – Ведь я же ее делал. Она была построена на опросах жителей Москвы: что бы они пожелали себе или кому-либо, если бы знали, что это их желание последнее?..

– Ну вот. – Шеф в задумчивости посмотрел куда-то в сторону. – Это было интересно многим нашим зрителям… Здесь тоже будут нужны синхроны с простыми людьми с улицы. Я думаю, каждая передача должна включать в себя определенный этап расследования убийства Фокина, синхроны о зле и возможности его победить и что-то из работы этой экспериментальной лаборатории. Ее результаты, статистика, мнения самих сотрудников лаборатории и отдела исследований мозга об их деятельности… Впрочем, ты сам определишь, что лучше включать в каждую передачу.

– Доверяете? – искоса посмотрел я на шефа.

– Я все сказал, – коротко отрезал он.

– Понял, не дурак, – кивнул я. – Был бы дурак – не понял бы…

Наконец-то пришла ясность того, чем я должен буду заниматься. А то, как зачастую бывает: иди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что. Ну прямо как в сказке! Но чтобы это «не знаю что» было бы обязательно интересно для зрителя, актуально и непременно повышало бы рейтинг телеканала. А я подобных неопределенностей ужас как не люблю. Причем не только в работе…

– Да, шеф, вот еще что, – припомнил я, как мне показалось, к месту. – Вы говорили, что у вас в том институте имеется знакомый человечек по имени Бережная Маргарита Николаевна. И она работает в отделе исследований мозга…

– Да, имеется, – сказал шеф, отводя глаза.

– Вы ведь от нее узнали, что планируется эта конференция, на которой убили Фокина?

– От нее.

– И она – кандидат биологических наук, так?

– Так, – ответил шеф.

– Тогда еще один вопрос: она работает именно в этой экспериментальной лаборатории?

– Да, – коротко ответил шеф.

– И она наверняка знала содержание доклада Рудольфа Фокина?

– Этого я не знаю. Возможно…

– Тогда мне нужно в первую очередь интервью с ней, – сказал я. – Позвоните ей, шеф, а? Чтобы она согласилась поговорить со мной на камеру.

– Попробую, – неопределенно проговорил шеф.

– А когда попробуете ?

– Я же сказал, попробую.

– А попробуйте прямо сейчас с ней поговорить? – Это было сродни нахальству, но зато по-репортерски.

Шеф оценивающе посмотрел на меня, хмыкнул и стал набирать по сотовому номер Бережной…

– Хм, молодец, умеешь работать. Не зря я тебя взял.

Мне оставалось лишь сдержанно пожать плечами.

– Привет, это я, – произнес он.

– Слушаю тебя… – раздалось в трубке.

– У меня к тебе будет одна небольшая просьба, исполнишь?

Наверное, Маргарита Бережная сказала ему о несчастье с Фокиным, на что шеф ответил:

– Знаю. Мой корреспондент с оператором были там и все засняли. Да… Я намерен делать программу… В том числе и осветить работу вашей экспериментальной лаборатории…

Какое-то время он молча слушал. Потом сказал:

– Вот поэтому мне и нужно интервью с тобой… Да, в этом и заключается моя просьба… Но, послушай, мы же не газета. Нам мало одних слов, нам еще и картинка нужна… – Шеф какое-то время слушал, что говорит ему Бережная, а потом, посмотрев на меня, сказал: – К тебе придет мой корреспондент… Да, парень толковый… Зовут? Аристарх Африканыч его зовут… О как! – После этих слов он снова посмотрел на меня. – Да, так его зовут. Правду говорю. Нет, выходит, такое все же бывает. Просто он из этих самых… Нет, я не то имел в виду, из везунчиков… Ну, он же в этом не виноват, верно? Его никто не спрашивал, какое ему имя дать, просто нарекли – и все. А фамилия его – Русаков. Нет, я не думаю, что ему подошла бы фамилия Феофилактов. Нет, и фамилия Палладиев ему не подходит тоже. Он конкретно Русаков. Да… Завтра? А когда завтра?.. А во сколько?.. Его точно пустят? Без проблем, говоришь? Хорошо, не забудь только…

На этом разговор шефа с «человечком» из НИИ неврологии имени А. Я. Божевникова при МГУ завершился.

– Она будет ждать тебя завтра в одиннадцать. Без Степы.