Антон Леонтьев - Венец творения

— В год Сатаны, 1666-й, Лондон едва не сгорел дотла в результате небывалого пожара. А в иной год, также состоящий из повторяющихся цифр и тем самым являющийся зеркальным близнецом предыдущего, в год 1888-й, там появился Зверь! Зверь, известный профанам под именем Джека-потрошителя! Но это были не деяния маньяка, а деяния их, сатанистов! Они приносили жертвы! Ему, своему хозяину!

Женя подавила зевок и вежливо спросила:

— А как быть с другим зеркальным годом посередине, 1777-м? Тогда в Лондоне тоже что-то кошмарное стряслось? Насколько мне известно, ничего заслуживающего внимания…

Профессор подкатил к ней в кресле и заявил:

— Отчего же, Евгения Михайловна! В этот год молодой граф Бальзуев-Мухин вернулся из английской столицы на Родину, в Россию! И вывез с собой не только молодую жену-иноземку, но и сатанинские убеждения! И в этом же году он заложил Мухину дачу!

Женя вздрогнула и вдруг поняла — а, быть может, в том, что вещал профессор Нехороших, все же было рациональное зерно?

— Он тоже был сатанистом? — спросила Женя, и профессор усмехнулся.

— Он, вне всякого сомнения, был поклонником сил тьмы и чернокнижником. Именно в Лондоне он приобщился к этой богомерзкой квазирелигии. В тот момент там существовала самая мощная их ячейка, самая могущественная ложа. И им требовались перспективные кадры для работы с бескрайней империей царицы Екатерины. Посему они рекрутировали сторонников из числа молодых дворян, что посещали Лондон. Но…

Профессор отъехал к одной из полок, снял еще один фолиант, открыл его и вручил Жене. С ветхой страницы на нее смотрело изображение красивого надменного человека, графа Бальзуева-Мухина в возрасте двадцати двух лет.

— Но это далеко не все. Ибо граф оказался учеником более чем способным. Он не просто стал адептом этого страшного культа, он преуспел. И сумел добиться небывалых успехов. Более того, в итоге прежний магистр лондонской ложи пропал — наверняка был принесен в жертву своему хозяину. А новым магистром стал молодой граф Бальзуев-Мухин. И если бы только это!

Филипп Филиппович забрал у Жени фолиант и с шумом захлопнул его.

— По слухам, граф отказался следовать многовековым ритуалам, потому что считал их неэффективными. Ведь хозяин, их хозяин, несмотря на поклонение и почитание со стороны членов ложи, так и не материализовался — то есть, проще говоря, так и не явился им. Хотя они желали видеть его! Их желание прикоснуться к своему божеству, в данном случае, конечно, к антибожеству, понятно: любая религия живет надеждой на встречу с Главным Существом, которое подарит счастье, покой и благодать. У сатанистов свои особые представления о счастье, покое и в особенности о благодати. Но дело не в этом…

Он, заметив, что Женя внимательно его слушает, продолжил:

— Посему граф изобрел свой ритуал, соединив части старого с новым. Что произошло дальше, мы знаем только в пересказе самих сатанистов и одного или двух историков, которые вращались в оккультных кругах того времени, но сами сатанистами не являясь. Якобы ритуал возымел успех, и хозяин, вы понимаете, о ком я веду речь, ему явился. Это только в глупых фильмах и у Гете дьявола можно вызвать щелчком пальцев, начертив парочку пентаграмм и топнув ногой. На самом деле извлечение рогатого из мест его обитания подобно по своей сложности искусственному производству черных дыр в адронном коллайдере в Швейцарии! И это, отметьте, в последней четверти восемнадцатого века! Но Бальзуев-Мухин сумел сделать это…

Замолчав, профессор усмехнулся и добавил:

— О том, что имело место после визита повелителя мух, так сказать, имеется разная информация. Вроде бы часть сущности хозяина вселилась в того, кто руководил ритуалом, то есть в молодого графа. И это сделало его самым могущественным оккультистом того времени, а возможно, всех времен и народов! Неоспоримо одно: в 1777 году как по Лондону, так и по Петербургу, а потом и по матушке-Москве — а именно таков был маршрут вояжа графа и его юной заграничной жены — прокатилась череда кошмарных убийств. Жертвами были как мужчины, так и женщины и, что ужаснее всего, дети. Такого понятия, как серийный убийца, тогда еще не ведали, приписывая подобные злодеяния силам тьмы. И в данном случае не исключено, что это в самом деле было так!

— Но почему об этих убийствах никто не знал? — спросила Женя, а профессор хмыкнул:

— Что значит — не знал? Конечно, знали. Просто не могли сопоставить факты. Да и время само по себе было непростое, жестокое. Ну, нашли шлюху с вывороченным животом или купчину без головы и, пардон, того, что пониже. Перекрестились, возможно, схватили подвернувшегося под руку бродягу, без особых разбирательств казнили того — и все. А то, что новая мертвая шлюха или новый оскопленный купчина через неделю на другом конце города нашлись, никого уже не волновало. Ведь Интернета или Твиттера не было, информация вся шла или через газеты, которые читались исключительно людьми образованными и состоятельными, или передавалась по методу «испорченный телефон». А слухов тогда было неимоверно много! Тем более что власть имущие не были заинтересованы в возникновении паники, и высшие чины полиции, получив приказания от монарха, держали язык за зубами и не заикались о том, что речь могла идти о деяниях одного и того же человека или одной и той же банды убийц. И это в благопристойной Британии! Тогда подумайте, что имело место в екатерининской России!

Женя судорожно сглотнула и сказала:

— Граф был серийным убийцей? И он продолжал убивать, когда осел под Москвой, в своем новом имении?

— Продолжал! — заявил уверенно профессор. — Только, конечно, не в таких масштабах, как во время первой фазы. Потому что теперь ему жертвы требовались не так часто, как до этого. Его поведение можно объяснить или тем, что он был и вместилищем частицы сатанинской пакости, или тем, что он, свихнувшись на почве оккультизма, просто убивал, вообразив, что состоит в связи с сатаной. Кстати, вы ничего не заметили?

Женя пожала плечами, а Филипп Филиппович пояснил:

— Сама фамилия — Бальзуев-Мухин! Род старинный, но не очень известный. Еще Иоанн Грозный приказал запихнуть боярина Никиту Бальзуева в огромный улей, где тот стал жертвой разъяренных пчел, а потом все это прилюдно при помощи бочки пороха взорвали. Жужжащие насекомые, запечатленные, кстати, на фамильном гербе, уже тогда играли интересную роль в судьбе рода. Бальзуев вызвал гнев царя тем, что посмел утверждать, что его род древнее и знатнее царского! А ведь Иоанн кичился тем, что Рюриковичи ведут происхождение от римского кесаря Августа. Бальзуевы же мнили, что происходят аж из Древнего Вавилона! Помните, что я вам только что рассказывал?