Екатерина Лесина - Лунный камень мадам Ленорман

– Ну что ты, дядя Федя! Мы думаем, что завещание было настоящим, но… Странно, что написано это завещание за два дня до смерти.

– Ты…

– А еще, – Гришка поднялся и потянулся. – До твоего появления папочка не был замечен в пьянстве.

Огромным усилием воли Мефодий заставил себя сидеть.

Поганец!

Просто поганец. И руки о него марать не стоит. Дерьмо ведь… тронь, и совсем развоняется.

– Дядя Федя, – у дверей Гришка обернулся. – Вы уж будьте более предусмотрительны. Позаботьтесь о единственном племяннике.

Он отбросил с глаз светлую челку.

– А то мало ли, помрете еще, и что нам с маменькой делать?

Звонкий Гретин смех был последней каплей. Вскочив, Мефодий вышел из столовой… гадюшник. А ведь все когда-то людьми были. Что с ними стало?

И все-таки Машка опоздала.

Ненамного – десять минут всего, но… в глазах светловолосой женщины в строгом костюме эти десять минут были «целыми десятью минутами», временем, потраченным впустую.

– Опоздания недопустимы, – сказала она скрежещущим голосом. – Ваш внешний вид также оставляет желать лучшего. Вы похожи на…

Она ненадолго замолчала, подбирая сравнение, но не подобрала.

– Извините.

Машка присела на краешек кресла.

Собеседование можно было считать проваленным, но она привыкла идти до конца.

– Ваше резюме впечатляет, однако, насколько я понимаю, – женщина положила холеные руки на папку, в которой, надо полагать, и находилось то самое, Машкино резюме, – опыта работы у вас нет. И это плохо.

Машка знает. Опыт работы требовали все, но откуда ему взяться, если этой самой работы для Машки не находилось?

– Обычно мы стараемся не связываться с новичками, но… – Пауза и скептически приподнятая бровь. – Вас рекомендовал весьма достойный человек, поэтому мы готовы пойти навстречу.

Сердце замерло. Неужели у Машки все-таки появится работа?

– Но вы должны понимать, что если вам откажут от места, то… – Снова пауза и брови приподымаются, отчего женщина в костюме приобретает неуловимое сходство с донельзя удивленной совой. – Второго шанса вам никто не даст.

Хотя бы первый дали! Машка его не упустит.

– Вы указали, – розовый ноготок постучал по папке, – что не возражаете против удаленной работы.

– Не возражаю, – Машка завороженно смотрела на этот ноготок.

Неужели у нее получится?

Ей всегда не везло, но сейчас… вдруг высшие силы решили, что Машка уже выбрала лимит невезения? Или просто смилостивились?

– Замечательно, – женщина улыбнулась так, что Машка смутно заподозрила неладное. – В таком случае, уже с понедельника вы можете приступить. Вот.

Она подвинула папку Машке.

– Читайте.

Контракт на два месяца. И составлен так, что Машка с трудом продирается сквозь хитросплетения юридических формулировок.

– Мефодий Аристархович – наш давний и уважаемый клиент, – женщина откинулась на спинку кресла. – И мы очень надеемся, что он останется доволен вами.

Какое ужасное имя, и Машкино воображение, которое Галка считала слишком уж живым, тотчас нарисовало толстого старика с залысиными и козлиной встрепанной бородкой.

Зачем такому репетитор?

– Заниматься предстоит с его племянником, – продолжила женщина, которая так и не удосужилась представиться.

С племянником? Уже проще. С детьми Машка ладила, вне зависимости от возраста.

– В следующем году юноше предстоит поездка в Великобританию. Возможно, он останется там надолго. Мальчик талантлив… и вы должны понимать, что обратной стороной любого таланта является некоторое… своеобразие характера.

Значит, нрав у подопечного непростой.

– Вместе с тем в его жизни не так давно случилась трагедия, – женщина коснулась ноготком края глаза. – Его отец погиб. Поэтому постарайтесь проявить немного такта и понимания.

– Конечно, – сказала Машка.

– Что до остального, – женщина указала на контракт, – то ваши обязанности и жалованье указаны. Единственное условие: жить вам придется на острове.

На каком острове?

– Вам будут предоставлены личные апартаменты в доме. Шесть дней в неделю рабочих. Один – выходной. Плата за питание и проживание не взимается. Если вы выдержите испытательный срок, то будет заключен другой контракт. И ваше жалованье увеличат.

Сумма, указанная в бумагах, и без того была почти запредельной.

– Если вы согласны, – женщина открыла ящик и вытащила желтый конверт, – то вот аванс. И билет до Кричевки, на станции вас встретят.

Аванс… у Галки опять последние копейки в кошельке звенят. А она младшую хотела отправить в санаторий, и старшему надо учебники купить, потому как репетиторов ему нанять не получится, но он и сам неплохо справляется. И Машка, разом отодвинув все сомнения, поставила размашистую подпись. В конце концов, что такое два месяца? Не съедят же ее!

– Дура ты, Машка, – сказала Галка, разбирая курицу.

– Дура! – поспешно подхватила младшая, за что получила заслуженный подзатыльник. Она скривилась, готовая расплакаться, но передумала, забилась в угол между холодильником и стеной. Подслушивать будет.

– Почему? – Машка от обиды уронила очищенную картошку не в кастрюлю с водой, а в мусорное ведро.

– По кочану, – буркнула Галка и, вздохнув, пояснила: – Клиент важный? Важный. Деньги платит хорошие?

– Очень.

– Да еще и аванс дает… и что ж на этакий жирный кусок не нашлось желающих? Или думаешь, что у этой твоей грымзы знакомых нет на такое теплое местечко?

В словах сестры имелся резон.

– Ну…

– Гну, – оборвала Галка, щедро посыпая куски курицы приправой. – Сама подумай: они берут девочку почти что с улицы и с ходу подсовывают выгодный контракт.

– Но отказаться я не могу…

И работа нужна, как ни крути. Даже если клиент попадется с претензиями…

– Еще и из города увозят. На остров. Ты хоть понимаешь, что деваться тебе с этого острова некуда будет? А если тебя там… – она покосилась на младшую и рукой махнула, мол, сама поймешь. И вот как-то нехорошо стало на душе после этакого Галкиного предположения. Кто знает, что понадобится этому Мефодию Аристарховичу на самом-то деле?

– Если что, – Машка решила не отступать – в конце концов, она уже подписала контракт, – я тебе позвоню… пожалуюсь.

И Галка со вздохом повторила:

– Дура ты, Машка, ой дура…

Вид бумаг вызывал отвращение. И Мефодий просто сидел в кресле, упершись обеими руками в виски. Долго сидел. И лишь стук в дверь – надо же какая вежливость – вывел его из задумчивости.

– Можно? – в щель проскользнула Софья.

Переоделась. На лиловой хламиде, скрывавшей пышные формы ее, сверкали бисерные бабочки. На внушительном бюсте Софьи возлежало ожерелье из синих и желтых стразов, а запястья украшали массивные браслеты, скорее напоминавшие кандалы.