Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи

Через полчаса отец наблюдал с улицы, как его дочь и Ланшон отправляются во Вьен.

В однокомнатном номере гостиницы не было ничего, кроме большой двуспальной кровати, дешевой мебели и находившихся в одном углу умывальника и таза. Ланшон не привык бросаться деньгами. Он дал коридорному мелкие чаевые и, как только тот ушел, накинулся на Ноэлли и стал срывать с нее одежду. Затем Ланшон взял ее груди своими толстыми, потными руками и сильно сжал их.

– Боже, как ты хороша, – воскликнул он, задыхаясь. Он стащил с нее юбку и трусы и завалил на кровать. Ноэлли лежала не двигаясь и ни на что не обращая внимания, как будто была в шоке. Пока они ехали в машине, девушка не вымолвила ни слова. Ланшон надеялся, что она не заболела. Он никогда бы не смог объяснить это полиции или, не дай бог, своей жене. Ланшон торопливо разделся, бросая одежду на пол, и лег в кровать рядом с Ноэлли. Ее тело оказалось еще прекрасней, чем он ожидал.

– Твой отец говорил мне, что ты никогда не спала с мужчиной, – сказал он, ухмыляясь. – Что же, я покажу тебе, как это делается.

Ланшон навалился на Ноэлли толстым животом и стал тыкать своим органом ей между ног, стараясь войти в нее. Его движения становились все резче. Ноэлли ничего не чувствовала. Ей только слышалось, как отец кричит на нее:

– Ты должна быть благодарна за то, что такой добрый господин, как Огюст Ланшон, хочет заботиться о тебе. От тебя только требуется быть с ним поласковей. Ты сделаешь это для меня. И для себя.

Все, что тогда произошло, было для нее кошмаром. Ноэлли не сомневалась, что отец ее просто не понял, и пустилась в объяснения, но он снова ударил ее и начал пронзительно кричать:

– Ты сделаешь то, что тебе говорят! Другие девушки на твоем месте обрадовались бы такому шансу!

Такому шансу. Она посмотрела на Ланшона, на его безобразное, коротенькое тельце, на его скотское лицо с тяжело дышащим ртом и свинячьими глазками. Так вот какому принцу продал ее отец, ее любимый отец, который безмерно дорожил ею и не выносил, когда она разменивалась на недостойных. Тут она вспомнила бифштексы, которые внезапно появились у них на столе, новые трубки отца, его выходной костюм, и ее чуть не стошнило.

Ей казалось, что в последующие несколько часов она умерла и родилась заново. Она умерла принцессой и вновь появилась на свет, но теперь уже шлюхой. Постепенно она осознала, в каком мире она живет и что с ней происходит. Ее охватила самая жгучая ненависть, которую даже трудно себе представить. Она никогда не простит отцу его предательства. Как это ни странно, но ненависти к Ланшону она не испытывала, потому что поняла его. Он – мужчина, и ему присущи все слабости мужского пола. Отныне, решила Ноэлли, она превратит эти слабости в собственную силу. Она научится пользоваться ими. Отец несомненно прав. Она была принцессой, и мир принадлежал ей. Теперь она знает, как завладеть им. Ведь это так просто. Мужчины правят миром, потому что у них есть сила, деньги и власть. Поэтому необходимо править мужчинами или по крайней мере одним из них. Но, чтобы добиться власти над мужчинами, нужно к этому подготовиться. Предстоит многому научиться, и первый шаг уже сделан.

Ноэлли обратила внимание на Ланшона. Она лежала под ним, чувствуя, испытывая, как мужской половой орган приспосабливается к ней и что он может сделать женщине.

В своем яростном желании завладеть прекрасным существом, распластанным под его толстым и грузным телом, Ланшон даже не заметил, что Ноэлли остается совершенно безучастной к его усилиям. Он не обращал на это никакого внимания. Ему достаточно было взглянуть на нее, чтобы распалиться до предела и почувствовать страсть, которой он не знал долгие годы. Он привык к дряблому телу своей уже постаревшей жены и изношенным прелестям марсельских проституток, но обладание такой молодой и свежей девушкой было для него подобно чуду.

Однако для Ланшона чудо только начиналось. Он предпринял вторую попытку заняться любовью. После сношения Ноэлли заговорила с ним и вскоре сказала:

– Лежи тихо.

Она стала экспериментировать на нем руками, губами и языком, каждый раз придумывая что-нибудь новое, отыскивая самые уязвимые и чувствительные места на его теле и раздражая их до тех пор, пока он не вскрикивал от удовольствия. Это походило на нажатие кнопок. Нажмешь одну – он издаст стон, нажмешь другую – он извивается в экстазе. Все так просто. Такова была школа Ноэлли, ее обучение. В то же время это было началом ее власти.

Все три дня они провели в гостинице и так и не сходили в «Пирамиду». Днем и ночью Ланшон обучал ее тому немногому, что знал о сексе. Сама же Ноэлли открыла для себя гораздо больше.

Когда они ехали обратно в Марсель, Ланшон чувствовал себя самым счастливым человеком во Франции. Ему и раньше доводилось вступать в короткую половую связь с работницами своего ателье в «отдельных кабинетах» ресторана, где помимо обеденного столика стоял еще и диван; он торговался с проститутками, старался дарить своим любовницам как можно меньше подарков и был совершенно бессовестным скупердяем по отношению к жене и детям. Однако теперь он вдруг великодушно заявил:

– Я собираюсь снять тебе квартиру. Ты умеешь готовить?

– Да, – ответила Ноэлли.

– Хорошо. Каждый день я буду приходить к тебе обедать и заниматься любовью, а два-три раза в неделю я буду у тебя ужинать.

Он положил руку ей на колено и погладил его.

– Ну как?

– Замечательно, – согласилась Ноэлли.

– Я даже стану давать тебе деньги на карманные расходы, но небольшие, – поспешил он добавить, – их хватит на то, чтобы время от времени ты могла купить себе красивые вещи. Единственная просьбе к тебе – не встречаться ни с кем, кроме меня. Теперь ты принадлежишь мне.

– Как ты захочешь, Огюст, – сказала Ноэлли.

Ланшон удовлетворительно вздохнул. Когда он снова заговорил с Ноэлли, голос его звучал мягко.

– Раньше я ни к кому так не относился. Знаешь почему?

– Нет, Огюст.

– Потому что с тобой я чувствую себя молодым. Мы с тобой чудесно заживем.

Они возвратились в Марсель поздно вечером. По дороге оба не проронили ни слова – каждый думал о своем.

– Увидимся завтра в девять в ателье, – заговорил Ланшон. Он сделал паузу. – Если утром почувствуешь себя усталой, поспи немного дольше. Приходи в полдесятого.

– Спасибо, Огюст.

Он вытащил пачку франков и протянул ей.

– Вот, возьми. Завтра во второй половине дня попробуй подыскать квартиру. Если найдешь что-нибудь подходящее, эти деньги послужат задатком, чтобы квартиру не сдали кому-то другому, а я потом подъеду и посмотрю, годится ли она.

Ноэлли бросила весьма выразительный взгляд на франки в его руке.