Алексей Макеев - Трое обреченных

— Биография разыскиваемого объекта? — жестко гнул Максимов.

Нет ответа.

— Причины поиска?

Нет ответа.

— Какое вы имеете отношение к этой женщине? Ваша родственница? Коллега? Соседка?

Нет ответа. Клиент упорно отказывался предоставить информацию. Наотрез. Просто найти. Неизвестно кого.

— Это срочно надо, вы поймите… — потрясал потными ручонками директор. — Дело крайне безотлагательное… У меня осталось три дня… если вы не сделаете за три дня, я пропал… Она находится в этом городе — я знаю…

Пантюшин говорил про четыре дня. Вчера. Совпадение настораживало. Любопытно, что за Апокалипсис случится на четвертые сутки?

Решение Максимова повергло несостоявшегося клиента в глубокую прострацию. Ему и в голову не приходило, что можно отказаться от двух тысяч долларов.

— Сердечно извиняемся, — с иезуитской улыбочкой сказал Максимов. — Вы сделали все возможное, Анатолий Павлович, чтобы мы отказались от вашего предложения. Искать пустое место не обучены. Всего вам доброго. Пожелаете сообщить полезную информацию — милости просим. Казакова, шестнадцать. Впрочем, фотокарточку мы, пожалуй, заберем. Не возражаете? Красивая женщина.

В кафе «У Сильвера и Флинта» в разгар рабочего дня было тихо и комфортно. Пираты-завсегдатаи пребывали на рабочих местах. Покачивались разрисованные кровавыми брызгами шторки. В настенных аквариумах сновали декоративные пираньи — красиво дополняя обломки кораблекрушений и скелеты погибших корсаров. Стилизованные под черепа настенные светильники создавали уютный могильный полумрак…

Придя к печальному выводу, что похмелье организовано из рук вон плохо, Максимов завел сотрудников в первое попавшееся заведение и разрешил расслабиться. «Дешевый популизм, — обязательно съязвил бы Вернер. — Он знает, на чем нас купить».

Но Вернера в честной компании сегодня не было.

— Кстати, где у нас сегодня Вернер? — опустошая первую кружку, осведомился Максимов.

Екатерина постучала воблой по салфетке.

— Проблемы, Костик? В Центральном парке сегодня Вернер — там музыка играет и пиво под каждой сосной. А кто его туда отправил?

— Я все отчетливо помню, — поморщился Максимов. — И попрошу без гадких намеков.

Приблизился зевающий официант — в потертом камзоле и с повязкой на левом глазу. Забрал пустую кружку, доставил полную, зловеще осведомился, не понадобится ли что-то еще.

— Спасибо, вас призовут, — поблагодарил Максимов.

— Интересно, он на самом деле одноглазый? — задумался Олежка, провожая глазами сутулую фигуру.

— Хорошо хоть, не слепой, — засмеялась Екатерина.

— Зря смеетесь, Екатерина Сергеевна. При организации ЦРУ, между прочим, в буфетчики штаб-квартиры нанимали исключительно слепых и слабовидящих — для обеспечения строгой секретности.

— А в пабах Старой Англии до сих пор приделывают к кружкам свистки — для вызова разносчиков, — вспомнил Максимов. — Вот только в России такое новшество не приживется — у нас хоть засвистись.

Вернер на звонки не отвечал. То ли нагло игнорировал, то ли под землю забрался. В конторе отозвалась бессменная Любаша (Максимов устыдился — гуляли вместе, а опохмеляются — сами).

— Ах, это вы, Константин Андреевич, — не очень бодро проворковала Любочка. — Скучно тут без вас. И клиент сегодня не идет… Не звонил ли Вернер, говорите? Ах, звонил, еще как звонил. Вертится, как заведенный, уйму работы переделал. Спрашивал, не являлись ли вы в контору.

Про наличие сотовых аппаратов у каждого детектива Вернер, видимо, решил забыть.

— Ага, все-таки он вертится… — пробормотал Максимов. — Передай этому кадру, Любаша, если снова позвонит, — безумно хотелось бы его услышать.

— Ага, — хихикнула Любаша. — Если он еще не слишком пьян.

Вернер позвонил после второй добавочной кружки. Судя по бодрости духа, времени даром он в парке не терял. Во всяком случае, совмещал работу с полезным.

— Докладываю, Константин Андреевич. Твое задание перевыполнено. Проведена уйма полезной и бесполезной работы. Добрый человек, сидящий в парке у игральных автоматов и собирающий пятачки, вспомнил вчерашнюю женщину. Она за кем-то следила — в этом он уверен абсолютно, поскольку тридцать лет прослужил в органах и умеет отличать следящего человека от праздношатающегося. Ориентировочное время — одиннадцать сорок пять. Стройная, в черных очках, бесцветные длинные одежды. Большое родимое пятно на левом запястье — по нему и запомнил. Рукава у дамы короткие, понимаешь? Еще ходить на шпильках не умеет. Или туфли тесные. Дошла до конца аллеи, отошла за елочку. А потом как-то неуверенно — обратно. Боковой выход из парка, а за ним остановка — напротив Академии госслужбы. Как раз автобус подходил — частный «пазик». Номер человек не запомнил, но борта разрисованы рекламой какой-то чистящей дряни. Автобус желаний, одним словом. Женщина метнулась к выходу из парка — чуть ногу не подвернула. Скинула туфли, зажала их в руках и побежала на остановку. Успела запрыгнуть в автобус — и уехала.

— И это все? — на всякий случай уточнил Максимов.

— Так точно, — не смутился Вернер. — Не запомнил человек с пятачками номер автобуса — не казнить же его. В другой раз запомнит… Ты сам посуди, Константин Андреевич, много ли в городе частных автобусов, идущих мимо Центрального парка и разрисованных рекламой какой-то чистящей дряни?

Всего лишь вопрос времени. Но у кого из сотрудников это время отнять — вот в чем вопрос.

— После обеда — сбор в офисе, — сухо сказал Максимов и прервал связь.

Камера бесстрастно фиксировала: в детективное агентство «Профиль» поднимается нежелательный субъект. Женского пола. Эту новость с вытаращенными глазами принесла из приемной Любочка, в обязанности которой входило не только пребывание за секретарским столом, но и редкие подглядывания в монитор.

— Это она, Константин Андреевич! Та самая стерва, что учинила нам погром!

— Одна? — поднял голову Максимов.

Любочка сглотнула.

— Вроде одна. И одета как-то не так…

— А чего орешь, как выпь? Может, она извиниться пришла?

— Я ей щас такого извинюсь! — взметнулся вместе со стулом Вернер. — Я ей щас такого пистона вставлю! Она узнает у меня, что такое настоящий беспредел!.. Да у меня такие связи — она до Кулунды будет бежать без остановки, боясь оглянуться…

— А я ей лично ноги укорочу, — клятвенно заверила Екатерина.

— А я — морально уничтожу, — примкнул к храбрецам Олежка.

— Какое твердое единство, — восхитился Максимов. — А теперь слушайте мою команду, господа самоубийцы. Любочке — отпереть дверь и сидеть тихо, остальным — уйти вон в ту каморку и до особого распоряжения — не чихать. Нарушители режима лишаются премии.