Пол Клеменс - Снятие с креста

– Нельзя выходить, – спохватился Анджей. – Вчера тоже было чисто – когда убийца делал ноги из замка, повстречал Жерара Травеля, коротающего ночку с видом на Гвадалон, и сделал из него покойника. Он обязательно сядет нам на хвост и проследит за домом старины Вассаля. Не хотелось бы подставлять отставника – он неплохой малый.

– Подземный ход, – смастерил хитрое лицо Павел. – Кто-то говорил, что два поместья соединяет подземный ход? Доберемся до соседей, а там нашего выхода не ждут. Уйдем по скалам, появимся у твоего приятеля, как солнышко – с востока.

– Романтично, – оценила Изабелла.

– Трусливые могут остаться, – предупредил Франчишек.

– Сам оставайся, – фыркнула Изабелла. – Всю жизнь мечтала стать девушкой подземелья.

– Только учтите, солнышки и дети подземелья, – предупредил Анджей. – Ирен Маклассар могла сделать то же, что и я: замуровать дверь в камине. Тогда придется возвращаться.

Они переложили на пол горку кирпичей, которой дворник подпер дверцу. Анджей вооружился фонарем, первым спустился в узкий штрек.

– Глюкауф нам, друзья… – молитвенно вымолвил Павел.

– Ты о чем, босс? – не понял Франчишек.

– Исконное приветствие и пожелание у горняков, – снисходительно объяснил Айзик. – «Счастливо подняться». А ты думал, это пиво?

Передвигались медленно, соблюдая дистанцию. Анджей старался не думать, что здесь лежала мертвая Николь Пуатье, Изабелла отдувалась, Павел и Франчишек приглушенно ругались.

– Тихо… – прошипел Анджей, когда почувствовал, что проход устремляется вверх. Согнулся в три погибели, перешел на гусиный шаг. Пристроился на колени, когда уперся ладонью в металлическое препятствие, мысленно перекрестился.

– Может, лучше я? – предложила услуги Изабелла. – Говорят, у меня рука счастливая.

– Не позволю, – огрызнулся Анджей. – Если до сих пор я жив и на свободе, то уж точно не лузер…

Он выключил фонарь, надавил на дверь. Она немного подумала и решила поддаться. Поползла на смазанных подсолнечным маслом петлях, открывая форточку в просторный, но такой же темный мир…

Оставалось лишь гадать, отпустили ли Ирен на свободу. В холле стояла тишина. Анджей выбрался из камина, шикнул своим, чтобы не возились. Тишина звенела в ушах на противной комариной ноте. Проявлялись очертания лестницы – как изображение на фотографии в ванночке с проявителем. Массивная люстра на потолке, узоры лепнины, лампа на кронштейне… Темнота, как теплый воздух и сигаретный дым, стремилась к потолку. Он протер глаза – показалось, что в черноте на вершине лестницы что-то шевельнулось. Он затаил дыхание, всматривался до боли в глазах. Определенно, показалось…

– Пошли… – он привстал, засеменил к двери. Остальные полезли за ним, как кроты из норы. Пришлось включить фонарик, чтобы осветить дверь. Ирен Маклассар, по всей видимости, была дома: массивная входная дверь заперта на засов. Он открылся без заедания и скрипов. Анджей пропустил своих, выскользнул последним и, прежде чем закрыться снаружи, еще раз обозрел безразмерный холл. А почудилось ли ему шевеление на лестнице?

Обходной дороги к городу через свалку никто не знал, поэтому тыкались, как слепые котята. Переправились через ограду, набросив на нее все имеющиеся в наличии куртки, по одному перебежали дорогу, окопались в скалах. Первая попытка выйти к свалке завершилась провалом: прохода в этих нелепых каменных наслоениях не было. Они сидели за вывернутой наизнанку скалой, настороженно вслушивались. Ветер свистел порывами, в проливе бурлило и плескало. Дождя в этот поздний вечер не было, но небо затянула сплошная низкая мгла. На севере она густела, наливалась свинцом, явственно намекая, что добром это дело не кончится.

– Идти к Гвадалону, как я понимаю, тупо, – шептал Айзик. – Надо уходить на восток, должна же эта дорога куда-то привести…

– Это нормально, – бурчал Франчишек. – В обход – так в обход…

– И терять всю ночь, которую можно провести с гораздо большей пользой – например, поспать, – брюзжала Изабелла.

Осталась за спиной мрачная громадина Бруа, гигантский монолит парусообразной формы, врезающийся в море. Потянулся куцый низкорослый лес, прореженный россыпями камней. Слева проплыло заброшенное поместье, в темноте похожее на конструктор из хаотично наставленных кубиков. Дорога превратилась в разбитую грунтовку и вскоре оборвалась, вонзившись в холм с отвесными склонами. Дальше пути не было. Пока курили, Изабелла лазила по окрестным сопкам и вскоре проинформировала:

– Здесь большой овраг – он тянется на юг. Если допустить, что это пересохшее русло, по которому когда-то протекал Неж, то почему оно не может привести к старой мельнице?

Идея была привлекательная. Они погрузились в овраг, заваленный камнями, отколовшимися в древности от утесов, и ползли по нему не меньше часа, падая, чертыхаясь, обрастая ссадинами. Русло реки безбожно петляло, завалов становилось больше, перелезать через них превращалось в пытку. Вскоре русло начало сглаживаться, но скальной осыпи меньше не становилось. Настоящее каменное болото, в котором хватало одного неверного движения, чтобы остаться без головы. В серой дали на юго-западе проявлялись очертания насыпных холмов – Анджей помнил эти возвышенности, расположенные рядом с отвалами и мусорной свалкой на северо-востоке Шантуа.

– Перекур, – объявил Айзик, спрыгивая в яму.

Анджей осторожно спустился, обогнув обломок.

– Ой, сореньки… – в руки свалилась Изабелла. Он придержал ее, но она неловко поставила ногу и вскрикнула от резкой боли. Не устояв, свалилась задней точкой на камень.

– В чем еще дело? – недовольно заворчал Айзик.

– Ногу подвернула… – простонала Изабелла.

– Очень вовремя, – похвалил Франчишек.

Он опустился перед девушкой на колени, закатал штанину.

– Да ну тебя, – отмахнулась Изабелла. – Я в порядке, – попыталась встать, ахнула, опустилась на камень.

«Приехали», – с отчаянием подумал Анджей.

Она действительно подвернула лодыжку. Нога втесалась между камнями. Вероятно, ничего страшного, простое растяжение, но идти дальше Изабелла не могла. Сделала еще одну попытку встать, допрыгала до соседнего камня и плюхнулась, проклиная свою неуклюжесть. Слезинки заблестели в глазах.

– Ну, и дела… – озадаченно протянул Айзик. – Ты что это, подруга? Кто-то говорил, что у нее счастливая рука.

– Рука-то, может, и счастливая, – объяснил Франчишек. – Да вот с ногой постоянно истории. Последнее растяжение Изабелла получила в прошлом месяце, когда мы спешили в банк, и у нее отвалился каблук. Потом она ушибла коленку, когда садилась в машину, потом ее что-то подвигло наступить дома на ножницы…

– Ну, ничего, старушка, – Айзик погладил трясущуюся от злости девушку по головке. – Бывает.