Пол Клеменс - Снятие с креста

– Может, и к лучшему? – предположил Франчишек. – Ведь что такое женщина на корабле?

– К несчастью, – вздохнул Анджей.

– К удовольствию перед несчастьем, – поправил Айзик.

– Сволочи вы, – огрызнулась Изабелла. – А мне, между прочим, больно.

– Ладно, – проворчал Павел. – Не будем делать из драмы трагедию. Возвращаемся в замок. Придется тебе попрыгать на одной ножке, дорогая.

– Ты с ума сошел, босс, – ужаснулась Изабелла. – Даже не думай. Посижу, передохну, сама выберусь. А вы забудьте, топайте по своим делам. Связь по телефону.

Самое позорное, что могут сделать трое здоровых мужчин – бросить женщину посреди ночи в глухой необитаемой местности, да еще с больной ногой. Но Изабелла ругалась последними словами и наотрез отказывалась возвращаться. Ничего, мол, страшного, пусть трое здоровых мужчин оставят ее в покое, отправятся по своему сомнительному делу, а она забьется в какую-нибудь трещинку и немного поспит. Ночь не холодная. А если заскучает, будет выбираться к свалке. К рассвету доползет, а там друзья придумают машину…

– Об этом даже не помышляй, – пригрозил Айзик. – Уволю, опомниться не успеешь. Никуда не пропадай. Если замерзнешь, сделай зарядку. На тебе, – он покопался в недрах изобилующей карманами куртки и извлек небольшой пистолет. Изабелла что-то одобрительно проурчала, сунула оружие в карман.

– Павел, спятил? – ахнул Анджей. – Расхаживать по чужой стране с незарегистрированным оружием…

Была лишь полночь, если верить часам, а такое ощущение, что скоро рассвет. Подгоняя друг дружку, они выбрались из зарослей кустов на дорогу, петляющую мимо свалки, и зашагали на запад. Заброшенная транспортная артерия неумолимо выводила к дому Вассаля и станции техобслуживания. Безмолвие царило в округе. Сюда не долетал рокот прибоя. Оборвались кусты. Возникло старое заброшенное здание, похожее на гараж. За символической оградой на каменном фундаменте возвышался карикатурный двухэтажный дом. Темнели сараи на задней стороне двора. Старенький пикап за дощатой беседкой. В окнах не было света – ни на первом этаже, ни на втором. Пенсионер мог спать, мог уехать, мог…

– Надеюсь, этот добрый человек еще жив, – пробормотал Анджей, взбежал на цоколь и постучал в обитую рейками дверь. Приложил ухо к двери. Стояла тишина. Он заскрипел зубами. Знала бы Изабелла, во имя чего она жертвовала своей сексуальной ножкой…

– Неужели опоздали? – убитым голосом спросил Франчишек.

– Бред, – уверенно заявил Айзик. – То, что знаем мы, не знает никто. Просто пенсионеры слишком рано ложатся спать…

Они резко повернулись, когда за спиной захрустел гравий. Сердце устремилось в пятки. Но беспокоились напрасно. Широкоплечая фигура, приближающаяся со стороны сарая, явно принадлежала отставному полицейскому. Он вытирал руки о кусок ветоши, голос звучал спокойно, с юмористическими нотками:

– Месье Раковский, если не ошибаюсь? Господа? Не слишком ли позднее время для визита? Простите, что интересуюсь, в принципе, вы можете зайти в дом, расположиться, чего-нибудь выпить, съесть, но как-то просто необычно…

– Устал просить у вас прощения, месье Вассаль, – виновато сказал Анджей.

– А вы не просите, – посоветовал пенсионер. – Полагаю, расследование при помощи друзей вышло на новый виток развития? Только чем я вам могу?

– Почему вы думаете, что мои друзья должны участвовать в расследовании? – удивился Анджей.

– Они и не должны, – засмеялся Вассаль. – Но ведь участвуют? Вы думаете, что после двадцати двух лет службы в полиции я не могу различить людей, имеющих отношение к расследованию преступлений? Нормальное дело. Учитывая неповоротливость наших органов дознания… Это частные детективы?

– В некотором роде, – уклончиво допустил Анджей.

– И совсем не понимают по-французски?

– Ни звука.

Вассаль добродушно засмеялся. Павел с Франчишеком, видимо, почувствовали, что обсуждаются их светлые персоны, нервно засопели.

– Проходите, господа, сейчас открою. – Вассаль поднялся на цоколь, загремел ключами. Пахнуло потом. Похоже, он занимался нелегкой физической работой.

– Вы только пришли? – удивился Анджей. – А нас укоряете, что поздно гуляем.

– В сарае возился. Загубил на реке четыре снасти, решил сплести новые – как раз приобрел по случаю коробочку шикарных блесен. Пока в подвал спустился, нашел в этом хаосе нужную леску…

– У вас подвал в сарае?

– Да, небольшой. А почему вы спрашиваете?

– А в доме есть подвал?

Вассаль повернулся, недоуменно воззрился на вопрошающего. В голосе прозвучал оттенок недовольства:

– Странный вопрос, месье Раковский. Да, в доме есть подвал. Под фундаментом бывшей мельницы во времена, дай бог памяти, Людовика XIV местные работяги хранили свой инвентарь. Там все быльем поросло. Давненько туда не хаживал. А у вас есть желание?

– Да, месье, – кротко сказал Анджей. – Если позволите. Но только после того, как расскажу одну занимательную историю.

– Франчишек, – тихо сказал Павел, – неприятно сообщать, но ты с нами не пойдешь. Спрячься за сараями и смотри во все стороны. Почувствуешь неладное, бей.

– Куда? – испугался Франчишек.

Они сидели на мансарде, задернутой шторами, и с любопытством смотрели на Вассаля, который выслушал рассказ. Пенсионер покрывался зелеными пятнами. Казалось, ему нехорошо с сердцем. Он как-то неуверенно дышал, массировал кулаком грудь, недоверчиво крутил головой.

– Вам нехорошо? – вкрадчиво справился Анджей.

– А вы как думаете? – пенсионер отдышался, сделал попытку улыбнуться. – В моем доме, да такое… Вам не кажется, что ваша версия держится на честном слове?

Анджей улыбнулся.

– Это прочное честное слово. Давайте рассуждать здраво, месье Вассаль. Разве вам не интересно? А что касается опасности, то да, гарантировать полную неуязвимость не могу, но трое крепких мужчин в непосредственной близости – неплохое решение, согласитесь?

– С вами была женщина, – вспомнил, скривив губы, Вассаль. – Она сегодня не с вами?

– Женский плечевой батальон сегодня в засаде, – нашелся Анджей. – Выполняет ответственное задание.

– Шуточки у вас… Ладно, – решился Вассаль и тряхнул жесткими сединами. – Я сейчас.

Он резко встал, едва не опрокинув плетеный стул, подошел к стеллажам, где держал старые книги, журналы, какие-то фотоальбомы, стопки пожелтевших газет. Пробежал пальцами по корешкам, вытащил тяжеленный талмуд, сдул с него пыль и дотащил до стола. Когда-то этот фолиант был украшен золотым тиснением, но отделка давно растрескалась, поблекла. Расслаивались толстые листы, отдельные вываливались, ломались прямо в руках. Вассаль дрожащей рукой перелистывал страницы. Старинные гравюры, литографии, дагеротипы. Между листами был заложен сухой дубовый лист, который рассыпался, едва Вассаль к нему прикоснулся.