Наталья Солнцева - Пассажирка с «Титаника»

Громкий треск справа, за покрытыми лишайником стволами, заставил его вздрогнуть, и, не целясь, выстрелить.

– Ха-ха! На, получай! Ха-ха-ха! – захлебываясь истерическим смехом, завопил он. – Получай, чудище!

Снова воцарилось спокойствие, и только непуганные звуком выстрела птицы застрекотали, зашумели, взлетая.

– Что тебе нужно, урод? – со слезами в голосе, спрашивал охотник. – Ты же сам все можешь! Ты уже забрал у меня все! Осталась она… одна она…

Спотыкаясь о гниющий валежник, он побрел вперед, наугад, пока под ногами не чавкнуло, и не ударил в нос острый запах болота. Страх, змеей свернувшийся в груди охотника, распрямился, выбросил тысячи ядовитых жал, остановил кровь в жилах. Зыбкая почва слабо колыхнулась и замерла; замер, охваченный ужасом, и охотник. Трясина! Вот куда заманил его проклятый оборотень…

Охотник дернулся, ринулся в сторону, но только опасно потревожил трясину – с тихим утробным вздохом она прильнула к его ногам и жадно потянула их вниз. Каждое движение жертвы только усиливало ее цепкую хватку.

Предсмертную тоску ни с чем не спутаешь. И охотник опустил руки, задохнулся в ее неумолимых тисках… Или это разлилась по всему телу ставшая в последнее время привычной боль, которая то накатывала резким удушьем, то отступала? Сквозь густую пелену ее смутно долетали до охотника грузные, приближающиеся шаги оборотня…

– А-ааа-аааа-а! – хотел закричать он. Но из синеющих губ вырвалось слабое шипение, отдающее запахом перегара…

Кажется, оборотень оказался еще страшнее, чем мог предположить охотник. Он надвигался, застилая собою белый свет, и хруст валежника под его лапами взрывался в ушах охотника, как динамит, которым глушат в здешних реках рыбу.

«Он убьет меня… – мелькнуло в гаснущем сознании охотника. – Мое тело засосет трясина, и никто никогда не узнает, как закончилась моя жизнь. Или я уже умер… и вижу перед собой существо из ада, которое явилось по мою душу…»

Альбина Эрман выбирала костюм для вечернего выхода. Сегодня ей надо выглядеть шикарно и соблазнительно – возможно, мужчина ее мечты наконец решится и сделает ей предложение. Все к тому идет последние пару месяцев.

– Примерьте вот это, – предложила продавщица, – худощавая девушка в мини-юбке, коротко стриженая, с крашеной челкой торчком. – Элегантная модель!

«Совсем как я на заре своей карьеры», – подумала госпожа Эрман, глядя на нее. Снисходительно кивнула и пошла к примерочной кабинке.

Белый костюм вправду оказался ей и в пору, и к лицу: юбка в обтяжку, едва закрывающая колени, приталенный жакет с гладким длинным рукавом, с оригинальной скрытой застежкой смотрелся великолепно за счет переливов благородного атласа. Отсутствие вычурных деталей только подчеркивало изысканные линии безупречного кроя.

Цена немного смутила, но Альбина колебалась одно мгновение, после чего переоделась, вышла из примерочной и велела продавщице упаковать покупку. В такой день экономия неуместна.

По дороге домой госпожа Эрман невольно погрузилась в воспоминания: как несмышленой девчушкой выпорхнула из школы, как отвергла инициативу родителей помочь ей поступать в медицинский институт, где они оба работали на кафедре кардиологии, и устроилась на работу в парфюмерный магазин. Подобным поступком Альбина нанесла сильнейший удар отцу и матери: потомственные врачи, они не представляли себе единственную дочь – красавицу и умницу, воспитанную в лучших традициях интеллигентной семьи, – за прилавком, продающей мыло, кремы и духи. Вульгарная, бесперспективная профессия! Предки Эрманов приехали в Россию еще при царе, да так здесь и осели: открыли частную практику, лечили высокопоставленных особ, их жен и детей, нужды в деньгах не испытывали и своих чад отправляли учиться медицине в Европу, дабы те продолжали славную династию. Альбина первая нарушила укоренившийся, казавшийся незыблемым порядок. А Эрманы ставили порядок превыше всего, и даже века, прожитые в Санкт-Петербурге и Москве, не смогли их существенно изменить.

– Ты должна стать врачом, как мы! – твердили Альбине родители. – Люди болеют во все времена, при любом раскладе медик без куска хлеба не останется. Быть врачом престижно!

– Брать взятки у больных? – возмущалась дочь. – Нет уж. Увольте! А государство платит гроши. И вообще всю жизнь провести у постели хворых, заглядывать в чужие рты и ночные горшки – это не для меня.

Отец сокрушенно вздыхал, мать плакала украдкой, но Альбину это не остановило. Она пустилась в одиночное плавание по океану, имя которому коммерция .

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Эликсир для Жанны д’Арк».

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Копи царицы Савской».

Тирс – деревянный жезл, увитый плющом. Атрибут древнегреческого бога рождающих сил природы и вина Диониса, а также его свиты. Символ мужского созидающего начала. Посвященные в культ Диониса женщины нередко использовали тирс как оружие.

Осирис – древнеегипетский бог мертвых.

Обол – в древних Афинах мелкая серебряная монета.

Аид – то же, что Плутон. В древнегреческой мифологии владыка подземного мира и загробного царства.

Компания «Уайт Стар Лайн» строила и эксплуатировала корабли класса «Олимпик». Одним из них являлся «Титаник».

Ионическая капитель (верхняя часть колонны) состоит из двух крупных завитков.

Анубис – древнеегипетский бог мертвых.

Птолемеи – царская династия, правившая в Египте с 305 по 30 гг. до н. э. Была основана Птолемеем – одним из военачальников Александра Македонского после его смерти.

Лета – в мифологии река забвения.

Горгона – в древнегреческой мифологии женщина-чудовище, которая взглядом превращала все живое в камень.

Нут – в древнеегипетской мифологии богиня неба.