Юлия Алейникова - До последнего удара сердца

– Если бы вы знали эту мягкотелую размазню с интеллигентскими замашками, вы бы таких глупых вопросов не задавали. – Впервые в голосе Стрижелецкой послышались хоть какие-то эмоции. Марина ее явно раздражала. – Возможно, будь она другой, более решительной, уверенной, умной и волевой, я бы не стала отбивать у нее мужа. Но тут просто не сдержалась.

Она отложила нож.

– Эта мямля всю жизнь жила на готовом. Сперва мамочка с папочкой пылинки сдували, потом муженек нашелся, который бабки давал без ограничений, всем обеспечивал, исполнял любые капризы и ничего не требовал взамен. Даже детей. – Стрижелецкая возмущенно фыркнула. – А эта пустоголовая размазня еще и ныла от скуки! Я смотрю, ты сама по жизни карабкаешься? – окинула Женю оценивающим взглядом Виктория Дмитриевна. – Так вот я тоже. Отчим за всю жизнь на меня ни копейки не потратил, у него своя дочка была. Мать была глупая, мягкотелая курица вроде Марины, ни пользы, ни толку. А потом и муж мне достался, вроде умный мужик, не без способностей, но… – Заговорив про мужа, она словно потеряла часть запала, ее голос утратил силу, она словно выдохлась.

– Вы его любите? – догадалась Женя.

Стрижелецкая вскинула на нее глаза, словно не расслышала вопроса, потом кивнула.

– Да. – И добавила после минутной паузы: – Если бы он был другим, более волевым, напористым, возможно, мне не пришлось бы мухлевать с пересадками. Но надо было жить. Зарабатывать деньги.

– Это он вас заставлял? – с насмешливым сомнением спросила девушка.

– Нет, разумеется. Он, когда узнал, чуть в обморок не упал, – проговорила Стрижелецкая, словно поделилась с Женей, как с подругой, интимной, забавной подробностью собственной личной жизни. – И все же я ему очень обязана. Он пошел ради меня на большую жертву. Такое не забывается.

– Однако для слабовольного интеллигента он у вас не промах оказался. Михайлова зарезать смог, – не откликнувшись на ее дружелюбие, презрительно произнесла журналистка.

– Не убивал он Михайлова, – моментально мрачнея, сказала Стрижелецкая. – Это я не сдержалась. Когда этот придурок полковник стал орать, что его не запугать, что он никогда не успокоится, до международного суда дойдет, до президента, на центральные каналы обратится и в Американское консульство… – Она тяжело вздохнула. – Я тогда ужин готовила. Не знаю, что на меня нашло? Просто кинулась на него. Словно темная удушающая пелена окутала, если бы в него нож не воткнула, то, наверное, задохнулась бы насмерть. Никогда такого со мной не было. А потом, когда очнулась, уже поздно было. Удар был точный. Пришлось полицию вызывать. Я хотела сказать, что Михайлов на меня первый набросился, что это была самооборона, но муж не позволил. На себя все взял. – Лицо Стрижелецкой стало очень мягким, нежным, даже невинным и очень красивым.

– Поэтому вы ему побег устроили, операцию пластическую, документы у Стрижелецкого украли и Кольцова убили тоже из-за него? – кивая, проговорила Женя.

– Вы и это знаете? – взглянула на нее с удивлением Виктория Дмитриевна.

– Представьте себе, – не скрывая торжества, ответила девушка.

– Да. Кольцов грозился полицией, обещал донести на мужа, – раздраженно пояснила Стрижелецкая. – Я не могла его отговорить, он как с цепи сорвался, когда узнал, кто я. Пришлось срочно принимать меры.

– Он узнал, что безымянный пациент – ваш бывший муж? – полюбопытствовала Женя.

– Нет. Но стоило полиции сунуть нос в это дело, все бы вскрылось. Мне нужно было выиграть время до приезда Стрижелецкого. И в принципе у меня все получилось. Вот только вас я, кажется, недооценила. Вы не просто дура. Вы опасная дура! – произнесла она, вытирая руки о кухонное льняное полотенце.

– Судя по всему, нет. Если бы я была дурой, вы бы благополучно отбыли на Святую землю не сегодня – завтра в компании с бывшим муженьком. Но я вам этого не позволю, – твердо проговорила Женя. – А кстати, куда делся настоящий Стрижелецкий, ведь он должен был прилететь в Россию, чтобы вы с Дробышевым легально ее потом покинули?

– Да, он здесь, – согласно кивнула Виктория Дмитриевна, выходя из-за стойки со скатертью в руках. Вероятно, привычка к красоте и респектабельности даже в мелочах была частью ее натуры. – И возможно, рано или поздно он найдется, – бросила она невзначай. Но вам это узнать будет не суждено.

Стрижелецкая круто развернулась к Жене, отбрасывая в сторону скатерть, и в следующий миг, девушка почувствовала у себя на горле острое холодное лезвие.

– Вы что, с ума сошли? Если вы меня зарежете, от такого убийства вам уже не отвертеться! – Женя непроизвольно старалась подняться на цыпочки, чтобы страшное, холодное лезвие не касалось шеи, но, к несчастью, они со Стрижелецкой были примерно одного роста, к тому же Виктория Дмитриевна была на каблуках, а у Жени за спиной находилась проклятая стойка, и деваться ей было некуда. – Помогите! Убивают! – тоненько, пронзительно, боясь напрячь связки, чтобы нож случайно не порезал кожу на шее, запричитала девушка, в панике глядя на Стрижелецкую. Она совершенно точно знала, что ее сейчас убьют.

– Да, время неподходящее, и вы у меня дома, – задумчиво заметила Стрижелецкая, рассматривая Женино побелевшее от страха лицо, – но я что-нибудь придумаю, как-нибудь выкручусь, ведь мне надо продержаться только до вечера.

Придумывать ей не пришлось. Потому что в следующий миг почти бесшумно для такого количества народа в комнату ворвались полицейские во главе со следователем Вадимом Юрьевичем и Володей Скрябиным.

У Стрижелецкой выбили нож и скрутили ей руки, Володя схватил Женю в охапку и прижал к себе.

– Перепугалась? – спросил он ласковым, чуть насмешливым голосом. – Неужели ты подумала, что я позволю этой ненормальной убить свою будущую жену?

– Какую жену? – преодолевая перестук собственных зубов, озадаченно спросила Женя.

– Тебя, глупышка. Я же говорил, что женюсь на тебе, или ты все еще думаешь, что это шутка? – Он отодвинулся от нее и притворно строго посмотрел ей в глаза.

– Не шутка, а скверная привычка дурить головы невинным девушкам, – утирая слезы ужаса, проговорила немного пришедшая в себя Женя.

– Ах, вот как?

Володя отступил от нее и окликнул занятых Стрижелецкой сотрудников следственного отдела.

– Господа, минуту внимания! Одну минуту! Кое-что важное! – произнес он громким, хорошо поставленным голосом, привлекая внимание присутствующих. – Недавно я сделал этой девушке предложение, но она сочла его шуткой. Я хочу повторить его при свидетелях. Предложение будет особенно весомым, потому что свидетели в погонах, – пошутил он и повернулся к Жене. – Евгения, выходи за меня замуж, – попросил он обычным, лишенным клоунского пафоса голосом, от которого у Жени пропал дар речи и глаза на лоб вылезли. Предложение руки и сердца ей делали впервые. – У тебя сегодня был тяжелый день, поэтому немедленного ответа не требую, скажешь «да» завтра, но лучше сегодня вечером. В общем, не затягивай, – посоветовал Володя, притягивая онемевшую девушку к себе и чмокая ее в лоб. – А сейчас поехали, я отвезу тебя домой. Всем спасибо, – обернулся он к развеселившимся сотрудникам полиции. – Вадим Юрьевич, я Евгению отвезу и сразу к вам! – пообещал он следователю. – Вы уж дождитесь, не начинайте без меня.