Андрей Мягков - Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

Гривин послушно двинулся за «шрамом».

И действительно, в результате всё оказалось именно так, как незнакомец и пел: условие сделки — не бей лежачего, дураку под силу, башли сказочные, такие и во снах не рисуются, а что касается «языка» и «зубов», так, во-первых, и до этого бизнес его был небезопасен, а во-вторых, детдомовское прошлое давно научило Гривина никогда не выдавать товарищей: себе же хуже обернётся.

Жизнь в очередной раз подкидывала ему удачу: теперь — уже второй месяц подряд — два, а то и три раза в неделю зал прилёта международного аэропорта Шереметьево был его рабочим местом.

И в этот день, элегантно одетый, источающий тонкий аромат дорогого парфюма, с аккуратно забранными в косичку длинными белобрысыми волосами Гривин, толкая перед собой пустую тележку, прогуливался в толпе встречающих, внимательно разглядывал прибывших рейсом 24–20 из Нью-Йорка.

За ним наблюдали.

В кресле у игровых автоматов, надвинув на глаза кепку и вытянув ноги, «дремал» молодой сотрудник отдела по борьбе с хищением социалистической собственности Гурам Аджурия.

У стойки бара пил пиво средних лет худощавый мужчина в очках с затемнёнными стёклами и глубоким шрамом через всё лицо. Казалось, передвижения Гривина его не интересуют.

Алексей заметил женщину в белом плаще, с трудом толкающую перед собой с верхом нагруженную тележку, засуетился, стал пробираться поближе к выходу.

— С прилётом, — он тронул её за плечо, когда женщина благополучно миновала зелёный коридор, вышла к встречающим и стала беспокойно оглядываться по сторонам. — Как долетели? Всё в порядке?

— Ой. Да, спасибо, — вздрогнула женщина, — вы меня немного напугали, здравствуйте, всё хорошо, вот эти три, пожалуйста.

Гривин переложил на свою тележку указанные женщиной коробки, широко улыбнулся:

— Ну что? Тогда вперёд?

— Вперёд. — Женщина ответила ему вежливой полуулыбкой.

Гурам Аджурия проводил их взглядом, «вывел» на улицу, неспешно направился к припаркованному поблизости «жигулёнку».

Человек со Шрамом отодвинул от себя недопитую кружку пива, расплатился с барменом.

Алексей Гривин и женщина в белом плаще продвигали свой «транспорт» по направлению к платной автостоянке.

— Если хотите, могу подбросить, нет проблем — я на колёсах, — Алексей старался выглядеть галантным.

— Нет, нет, благодарю вас, спасибо, не надо, я автобусом до Домодедова. Мне ведь ещё лететь и лететь. Натерпелась я с вашими ящиками. — Было похоже, что она настроена поскорее избавиться от своего провожатого и не скрывала этого. — До свидания.

— Ну что ж, тогда мягкой посадки.

— Спасибо.

Они разошлись в разные стороны.

Гривин аккуратно уложил коробки в багажник голубой «Волги», завёл двигатель, стал выбираться на проезжую часть.

Гурам Аджурия, пропустив вперёд несколько машин, поехал следом, стараясь не упустить «Волгу» из вида.

Человек со Шрамом расплатился с диспетчером, сел за руль зелёного «Опеля». К нему кинулся потный, взъерошенный пассажир.

— Шеф, до центра, сколько скажешь, шеф…

«Шеф», не обращая на него внимания, резким спуртом вывел машину со стоянки, помчался в сторону Ленинградского шоссе. Когда впереди замаячил «жигулёнок» Аджурия, он сбавил скорость, вписался в поток. Гривинская «Волга» его не интересовала.

По Ленинградке в обе стороны медленно тянулись густые потоки машин.

Гривин поменял в магнитофоне кассету, салон автомобиля заполнила громкая ритмичная музыка.

При въезде в Москву потоки убыстрялись, держать в поле зрения голубую «Волгу» Гураму Аджурия становилось всё труднее. Переходя из ряда в ряд, приходилось грубо нарушать правила движения. Милиционеры хватались за свистки, но, увидев номерные знаки на машине «хулигана», отворачивали морды в сторону.

У Человека со Шрамом, похоже, были те же проблемы: шустрый «жигуль» вёл себя на дороге так нагло, что даже сверхманёвренный «Опель» временами оказывался в дураках. Не один раз «дорожные поборники» махали и перед его носом своими полосатыми палками, но всё те же магические номерные буквы спасали «немца» от неприятностей.

«Кортеж» машин промчался по Ленинградке, свернул на Беговую улицу.

Гривинская «Волга» остановилась у дома № 3 по улице 2-й Боткинский проезд.

Аджурия проехал вперёд метров двести, развернулся, припарковал машину на противоположной стороне.

Человек со Шрамом занял позицию неподалёку. Он видел, как любознательный водитель «Жигулей» достал миниатюрный аппарат и приступил к «фотосессии» Гривина, который в это время, громко насвистывая лихую джазовую мелодию, переносил коробки из багажника в подъезд дома. В далёком детстве Никитин тоже питал страсть к фотографированию. Особенно ему нравился процесс печати, когда на чистом листе белой бумаги, под воздействием ничем не отличающейся от обыкновенной воды жидкости, сказочным образом постепенно возникали лица или пейзажи, давным-давно запечатлённые им на целлулоидной плёнке. И на этот раз он не отказал себе в удовольствии вспомнить приобретённые когда-то навыки, и его длиннофокусный аппарат профессионально запечатлел хозяина «Жигулей», Гурама Аджурия в самых разнообразных ракурсах. Затем он сопроводил этот «Жигуль» до Садового кольца, до здания Министерства внутренних дел, удостоверился в том, что одна из входных дверей именно этого учреждения захлопнулась за героем его фотоупражнений, и только после этого набрал на своей телефонной трубке несколько цифр.

— Алё, это Никитин. Заинтересованность подтверждаю. Надо расставаться.

Ответ абонента его не интересовал. Он убрал телефон в нагрудный карман и, не обращая больше ни на что внимания, помчался в сторону улицы Горького.

Поздно вечером к тому же дому № 3 по улице 2-й Боткинский проезд подъехала с иголочки новенькая белая «Волга». Водитель нагнулся к лобовому стеклу, глянул наверх: на пятом этаже светились два окна. Он вышел из машины, запер дверцы, проверил на прочность замки и, ударив носком ботинка по задним скатам, неспешно двинулся к подъезду. Оглянулся: на безукоризненно чистом номерном знаке даже в темноте можно было разглядеть буквы и цифры: М 877 НТ.

Водитель вызвал лифт. Мимо него с громким визгом промчалась небольшая лохматая собачонка, за ней с криком: «Буш, подожди, Буш, я кому говорю подожди», пытался поспеть хозяин — вихрастый парень лет четырнадцати. Вдвоём они вылетели на улицу. Лохматая собака первым делом обнюхала незнакомую машину, подняла лапу и облегчилась на заднее колесо.

— Фу, Буш, фу, нельзя, — негрозно прикрикнул хозяин.

«Буш» порыл лапами землю и пустился наутёк.

На пятом этаже все три двери, выходящие на площадку, были обиты одинаковым чёрным дерматином. Водитель «Волги», не раздумывая, подошёл к одной из них, три раза нажал кнопку звонка. Ему долго не открывали, пришлось звонить ещё и ещё, пока, наконец, за дверью не послышались шаркающие шаги: