Джеффри Дивер - Слеза дьявола

Они находились в десяти метрах от величественной черной стены, когда Чизман заметил мужчину в темном плаще, внезапно показавшегося из-за дерева. Движение было достаточно осторожное и крадущееся, чтобы понять — он вышел из временного укрытия. А в сторону мемориала пошел нарочито расслабленной походкой, без особых на то причин склонив голову вниз и глядя себе под ноги, словно не хотел, чтобы кто-то увидел его лицо. В толпе он растворился буквально в нескольких шагах от Кинкейда.

Чизман ускорил шаг.

Но внезапно Кинкейд обернулся. Он посмотрел на Чизмана, потом в сторону и снова на Чизмана, уже хмуря лоб и понимая, что где-то видел этого человека, но пока не мог припомнить, где именно. Чизман отвернулся и нырнул под защиту нескольких мужчин, которые несли тяжелую установку для охлаждения питьевой воды. Кинкейд должен был теперь потерять его из виду, и он возобновил поиски человека в темном плаще.

Где же?..

Да, да, вот он! Мужчина лет сорока, абсолютно невзрачной внешности. Он расстегивал на себе плащ, глядя по сторонам скучающими глазами, словно толпа вокруг совершенно не интересовала его.

А потом Чизман заметил краткую вспышку. Отражение в золоте на груди.

Он носит золотое распятие…

Так сказал один из агентов в баре.

«Стало быть, вот он, перед тобой, — подумал Чизман, — Мясник, оставляющий вдов, дьявол…»

— Эй! — окликнул его голос.

Чизман повернулся. Это был Кинкейд.

«Сейчас, — подумал он. — Сделай это сейчас!»

Чизман поднял револьвер, наставив ствол на свою цель.

— Нет! — выкрикнул Кинкейд, заметив оружие. — Нет!

Но Чизману и так было бы трудно выстрелить. Слишком много людей постоянно мелькало между ним и Диггером. Он сделал пару скачков в сторону сквозь толпу, сбив нескольких человек с ног. Кинкейда он больше не видел.

Зато в десяти метрах от него, не подозревая о близости преследователей, стоял Диггер и оглядывал толпу, как охотник оглядывает большую стаю жирных гусей.

Чизман отпихнул в сторону группу проходивших перед ним студентов.

— Эй, чудик, какого хрена ты делаешь? Эй, придурок…

Но Чизман уже забыл о них. Где Кинкейд? Где же?

Он по-прежнему не смог бы поразить цель. Толпа становилась все гуще…

Плащ Диггера распахнулся. В одном из огромных внутренних карманов стала видна вороненая сталь автомата.

Но почему же никто этого не замечает? Он действительно словно невидимка, подумал Чизман.

Они ничего не видят. Целые семьи с детьми в двух шагах от убийцы…

Толпа буквально бурлила вокруг. Полицейские старались направить всех к выходу, но слишком многие оставались — опасаясь, как догадывался, Чизман, что их место, откуда лучше всего будет виден салют, займут другие.

Диггер между тем осматривался, выискивая подходящую для стрельбы точку. Потом взошел на небольшой поросший травой пригорок.

Из толпы снова показался Кинкейд.

И Чизман взвел боек своего револьвера.

Лимузин остановился рядом с парком у специальных лож на трибунах, зарезервированных за дипломатами и членами конгресса.

Из машины выбрались мэр Кеннеди с супругой в сопровождении Сида Арделла.

— Вам действительно необходимо держать нас на поводке, как собачек? — поинтересовалась Клэр у агента.

— Поймите, — ответил тот. — Я всего лишь исполняю приказ.

Клэр передернула плечами.

«Поймите»! — повторил про себя Кеннеди. А что тут понимать? Он оказался под арестом и не мог избежать унизительной сцены, появляясь на публике в своем городе под присмотром агента ФБР.

Всякая надежда на продолжение политической карьеры окончательно таяла под взглядами людей, стоявших поблизости и разглядывавших его. Двусмысленности, заложенной в сообщении Слейда Филипса, телезрители либо не заметили, либо не поняли, и сейчас создавалось впечатление, что окружающие воспринимают Кеннеди чуть ли не как сообщника убийцы.

Засверкали вспышки фотоаппаратов, фиксировавших довольно-таки жалкую сцену, снимки которой в завтрашних газетах сопроводят текстовками: «Прибытие мистера и миссис Кеннеди в парк». Он приветственно, но не слишком жизнерадостно помахал рукой кому-то на трибуне, стараясь не слышать язвительных вопросов типа: «Ну, и где же вы до сих пор прятались?» или «Как делишки, Джерри?» Ведь никто и не ждал от него ответов. Все, насколько могли, сторонились человека, который уже скоро будет носить звание бывшего мэра Вашингтона.

И был еще один вопрос, который Кеннеди хорошо расслышал:

— Ходили слухи, что вы не появитесь к салюту, Джерри. Что же вас все-таки привело сюда?

Ответ же был прост. Его притащила в парк Клэр.

Чуть раньше позвонила секретарь Ассоциации афроамериканских учителей и, только едва заметно смутившись, попросила не приезжать на прием, где он прежде числился главным из выступающих.

— Нам кажется, так будет лучше для всех.

Что ж, плевать. Он был бы только рад потихоньку отправиться домой. Однако сидевшая на диване в его кабинете Клэр имела на этот счет другое мнение.

— Давай напьемся и поедем смотреть этот хренов фейерверк!

— Я даже не знаю, — с сомнением сказал Кеннеди.

— Зато я знаю. Ты у меня не из тех, кто легко сдается, милый. Выйди к народу с высоко поднятой головой.

И, поразмыслив ровно секунду, мэр осознал, что не слышал ничего более умного за весь сегодняшний безумный день. Он тут же распорядился принести бутылку французского шампанского, и они выдули ее вдвоем по пути в парк.

Пробираясь сквозь толпу к своим местам на трибуне, Кеннеди обменялся рукопожатиями с конгрессменом Ланьером, который, конечно же, сразу догадался, какую роль выполняет при мэре агент Арделл — обыкновенного надзирателя.

Ланьер при этом оказался в явном замешательстве. Любые его слова сейчас прозвучали бы с подтекстом злорадства, а потому он только слегка поклонился и сделал плоский комплимент в адрес Клэр:

— Вы сегодня как никогда восхитительны.

— Здравствуйте, Пол, — сказала она в ответ и добавила, обращаясь к невзрачной жене конгрессмена: — Привет, Минди.

— Есть новости по поводу стрельбы на теплоходе? — спросил Ланьер.

— Мне еще не все доложили.

— Мы приготовили для вас специальные места, ваше превосходительство, — вмешался какой-то клерк-распорядитель, указывая на совершенно пустой ряд оранжевых складных кресел, расположенный позади всех остальных. — И для вашего товарища тоже, — добавил он, бросив взгляд на массивную фигуру агента ФБР.

— Нет-нет, — возразил Кеннеди, стремясь сохранить остатки независимости, — мы будем сидеть на ступеньках.

— Но пожалуйста…

Уговаривать его было бессмысленно. Кеннеди отмахнулся и от Ланьера, и от клерка, усевшись на верхнюю ступеньку трибуны и подстелив свой пиджак для Клэр. Сид Арделл слегка напрягся, но у него хватило здравого смысла понять, как неприятно будет для мэра близкое соседство федерального агента, и потому здоровяк тоже опустился на ступеньку, но на некотором отдалении от супругов.