Джеффри Дивер - Слеза дьявола

— Мальчишкой часто приходил сюда, — сказал потом агент, обращаясь к мэру. — Чуть не каждое воскресенье.

Кеннеди это удивило. Насколько он знал, большинство сотрудников ФБР в круге Колумбия составляли приезжие.

— Так вы здесь выросли?

— А где же еще? Не переехал бы ни в Виргинию, ни в Мэриленд ни за какие коврижки.

— А в каком месте вы живете, агент Арделл? — спросила Клэр.

— Рядом с зоопарком. Практически у самого входа.

Кеннеди даже улыбнулся. Надо же! Впервые под арестом, но все-таки под опекой верного сына этого города.

Все еще чувствуя тепло от выпитого шампанского, он придвинулся к Клэр и взял ее за руку. Сверху они смотрели на Молл. На добрую сотню тысяч человек, собравшихся здесь и, казалось, непрерывно перемещавшихся. Кеннеди только обрадовало, когда он не увидел перед трибуной подиума с микрофоном. Сегодня не хотелось слышать никаких речей. И особенно претила идея, что кто-то может сымпровизировать и предложить выступить ему самому. Господи, что мог он им всем сказать? Все, чего он хотел сейчас, — это сидеть, прижавшись к жене, и смотреть, как гроздья салюта рассыпаются в небе. Забыть обо всех ужасах прошедшего дня. В своем обращении к Диггеру по радио он назвал этот день последним в году. Но на самом деле сегодня был поставлен крест на многом: на его шансах помочь спасти этот город, не говоря уже о жизнях столь многих его обитателей, погибших так страшно и нелепо.

Собственно, подошла к концу его карьера в городском совете. Ланьер и его единомышленники в конгрессе давно точили зубы на самоуправление округа и хотели окончательно лишить Вашингтон независимости. А террор, устроенный Диггером, так легко превратить в дело о досрочной отставке мэра, обвинив его, например, в своевольном вмешательстве в расследование или в чем-то подобном. Добавьте сюда скандал в Совете по образованию, и Кеннеди мог лишиться своего поста уже через пару месяцев. Естественно, этим же потоком будут сметены Уэндел Джеффрис и все остальные его помощники, а о «Проекте 2000» придется навсегда забыть.

Конец всем его надеждам на лучшее будущее для города. Вашингтон окажется отброшенным в своем развитии на десятилетие назад. Хотя, быть может, новый мэр…

Вдруг Кеннеди заметил, что происходит нечто странное. Движение толпы приобрело более организованный характер — она стала в большей степени сдвигаться к востоку, словно кто-то ее направлял. Что там такое? — задался вопросом он. С того места, где они сидели, все отлично просматривалось.

Он уже повернулся к жене, чтобы поделиться наблюдением, но она внезапно всем телом напряглась.

— Что это? — спросила она.

— Ты о чем?

— О выстрелах, — ответила Клэр. — Я слышу выстрелы.

Кеннеди задрал голову вверх, предполагая, что источником звуков мог быть слишком рано начавшийся салют. Но нет. Он мог видеть только темное, все облаках, небо, которое ближе к горизонту прорезала белая стела монумента Вашингтону.

А потом раздались крики.

Выстрелы Чизмана дали результат, которого он добивался.

Когда до него дошло, что на Диггера никто не обращает внимания, а ему самому никак не удается чисто поймать убийцу на мушку своего револьвера, он дважды пальнул в воздух, чтобы люди пригнулись и очистили линию огня.

Грохот поверг толпу в панику. С воплями и криками все стали разбегаться кто куда, опрокинув при этом Диггера на колени. Буквально за несколько секунд пространство, расположенное непосредственно перед Вьетнамским мемориалом, оказалось почти совершенно свободным.

Краем глаза Чизман заметил теперь и Кинкейда, упавшего на землю и вынимавшего из кармана куртки небольшой автоматический пистолет. Диггера Паркер видеть не мог — его заслоняли несколько вечнозеленых кустарников, разделявших их.

Но Чизману это было только на руку. С убийцей должен был расправиться он сам.

Диггер медленно поднимался во весь рост. Автомат выпал у него из плаща, и он озирался по сторонам, пытаясь найти его. Потом он поймал на себе взгляд Чизмана и замер на месте, посмотрев на репортера глазами, каких тот прежде никогда в жизни не видел.

В выражении этих глаз осмысленности было гораздо меньше, чем у любого животного. Тот, кто спланировал эти преступления — человек, тело которого лежало теперь в морге, — еще не был воплощением зла в его чистом виде. У него, наверное, были какие-то чувства, мысли, желания. Кто знает, останься он в живых, он мог бы, возможно, еще измениться, если бы ожили остатки совести, сохранившиеся в нем.

Но Диггер?

Нет. Какая совесть может быть у машины? Его могла изменить только смерть.

Убийца с мозгами человека и сердцем дьявола…

Диггер посмотрел на револьвер в руке Чизмана. А потом снова поднял глаза и уставился журналисту в лицо.

Кинкейд тоже поднимался теперь на ноги и кричал, обращаясь к Чизману:

— Бросай оружие! Бросай немедленно!

Чизман словно не слышал его и стал медленно наводить револьвер на Диггера. Вибрирующим от волнения голосом он начал говорить:

— Ты…

Но в этот момент приглушенный хлопок раздался сбоку у Диггера. Вырванный с мясом клочок ткани плаща отлетел вперед. Чизман почувствовал, как его словно резко ударили в грудь, и припал на колени. Он тоже выстрелил, но его пуля прошла далеко мимо цели.

Диггер вынул из кармана руку с компактным пистолетом. Он снова прицелился Чизману в грудь и дважды подряд спустил курок.

Чизмана отбросило назад. Он приник к холодной земле, видя, как смутные огни отражаются от черного полированного камня Вьетнамского мемориала, и пробормотал еще раз:

— Ты…

Он хотел еще раз выстрелить… Но револьвера уже не оказалось в его руке. Он выпал, и найти его не было никакой возможности.

Где же? Где же он?..

Кинкейд снова искал укрытия, растерянный, не понимающий, что происходит. Чизман мог видеть, как Диггер неспешно подошел к своему автомату, поднял его и выпустил очередь в сторону Кинкейда, который успел нырнуть за деревья. А Диггер, пригнувшись, мелкой рысцой через кусты устремился туда, куда убегала толпа.

Чизман все еще пытался нашарить свой револьвер.

— Ты… ты… ты…

Но затем его сжавшаяся в кулак кисть камнем упала на землю, а взгляд застлала чернота.

Как мало людей.

Клик, клик…

Смешно…

Всего несколько человек находились поблизости от него, припавшие к земле, озирающиеся, испуганные. Диггер мог с легкостью прикончить их, но это бросится в глаза полицейским.

— В последний раз убей как можно больше, — велел человек, который всегда говорит ему обо всем.

Но сколько это «как можно больше»?

Один, два, три, четыре, пять…

Диггеру не кажется, что имелась в виду всего полудюжина.

В последнюю минуту последнего часа послед…