Кирилл Казанцев - Слезы Рублевки

Ну почему, почему судьба принесла ему ненужную — в общем-то, очередную — Наталью тогда, когда глухота его — проклятие его — начала уже проходить?

«Помнишь, кино. Странно, мы вышли из кинотеатра близкими, почти родными людьми. Словно растворилось что-то стоящее между нами, и мы уже не знали никого ближе друг другу, кроме нас самих. Что с нами сделало это кино…

Помнишь, как безоглядно мы бросились в объятия друг друга? Странно устроен мир. Почему тогда, когда никого не было у нас… Когда для меня, заброшенного далеко от родины, не было ближе и любимее тебя, а для тебя, одинокой в большом городе после большого горя, вдруг ближе всех оказался я… почему мы, две щепки в бурлящем потоке жизни прибившиеся друг к другу, двое нашедших в другом такое необходимое тепло, — почему мы потеряли друг друга?

Знаешь, мне больно сейчас. Та боль расставания, что отступила перед новым приключением и новой надеждой на будущее, вернулась с памятью. Ну почему ты сама не появляешься? Ты же знаешь, я не могу… не могу теперь подойти к тебе первым… Обида твоя, наверное, не прошла, и ты живешь с нею? Эта проклятая глухота… И немота, когда я не нашел слов, которые вернули бы твою улыбку, вернули бы тебя. Сказали бы тебе, что не было никого дороже тебя…

Не было. В этом городе… И в том вечере. В том медленном снеге, медленном шаге и темном дворе… В том несмелом тепле между нами, в том холоде ночи застывшей Москвы-реки, в той ласке и робости. Не было… Не было.

И что — сегодня для меня это стало чужим? Все это будет наполовину? А та половина, которая живет в ней, в Насте, — будет принадлежать чужому мужику, с которым она рано или поздно разделит постель? И свое — мое, мое! — тело? А то и душу, заменив в ней меня!

Я глухой и немой, только не великий немой, а просто великий дурак. Где ты сейчас, девочка? Чем ты живешь, как ты живешь? Может, уже нашла кого-то зрячего и нежного? Как мне вернуть тебя? Ведь я не могу подойти к тебе пер…

Стоп! Почему не могу? Почему первым? Ведь звала же она меня к этому психотерапевту! Звала с его помощью все склеить! Да, пусть после первого сеанса ты отверг это вмешательство постороннего в свою жизнь. Но ведь не поздно все переиграть! Вот он, повод, ничего не говоря, не оправдываясь жалко и не принимая позу побитого пса, снова вступить в контакт с женой. А если тот доктор окажется на самом деле серьезным — может, не поздно будет и все вернуть? Или поздно?»

И Виктор почти бросился в свой кабинет, чтобы найти визитную карточку врача.

— Виктор Николаевич, звонит представитель фирмы «Фарфор Императорского дома», очень просит соединить с вами, — звонок секретарши прошел по «особому» каналу. Его по распоряжению босса специально зарезервировали для суперважных звонков, которым разрешалось отрывать его от самых важных дел или переговоров.

Что там, Евгения кнопки перепутала, что ли? Какие, на хрен, коммерческие предложения по этому каналу? Сашка на что, гендиректор?

— Я посоветовала им дать предложения в письме на адрес генерального директора, — начала оправдываться Женька. — Еще вчера. Александр Викторович его изучил и велел переадресовать письмо вам. Посмотрите, пожалуйста, оно стоит под грифом «Особо важно» в утренней сводке. А теперь они звонят и спрашивают, какая реакция. Говорят, что хотели бы сделать предложение вам, прежде чем обращаться к Алибекову.

Хм, а ребята в курсе ситуации, оказывается! А в сводку он действительно не посмотрел, балда! Ну да, с утра этот звонок из Воронежа о наезде на тамошнюю сеть… С ритма сбили, снова все мозги на Владимирского, поганца этого, переключили…

— Ладно, не дуйся, — хмуро сказал Виктор. — Соедини…

Голос в трубке был солидный, с долей бархатистости. Уверенный в себе директор преуспевающей фирмы, не иначе.

— Виктор Николаевич? — полувопросом осведомился «директор». — Меня зовут Александр Евгеньевич, я гендиректор фирмы «Фарфор Императорского дома».

«Ну?» — мысленно произнес Серебряков. Что-то он не слышал ничего о такой фирме. Щипачи какие-нибудь по-мелкому… С такими-то претенциозными названиями.

— Думаю, вы нас еще не знаете, хотя вот волею судеб оказались мы на одном рынке. Мы относительно недавно образовались, на базе одной неплохой, как нам кажется, идейки. Причем, как думается, идейки, которую нам было бы выгоднее разрабатывать вместе с вами. Как с фирмой, имеющей многолетние традиции на рынке. Вот, хотелось бы договориться с вами о встрече, чтобы обсудить детально…

— У меня есть гендиректор, — сухо ответил Серебряков. — Подайте ему предложения. Если он сочтет их полезными, договаривайтесь с ним.

Голос в трубке хмыкнул:

— Видите ли, Виктор Николаевич, с ним мы уже навели контакты…

Ах, Сашка, подлец, и не доложил! Ах да, ведь он сам не прочитал письмо…

— …которые обе стороны нашли вполне перспективными.

Какой-нибудь из советских чиновников, обретших себя в новом бизнесе. Больно уж гладко да ровно выговаривает!

— Именно Александр Николаевич посоветовал обратиться к вам напрямую, сославшись перед вашим любезным секретарем на свое согласие.

Брови Серебрякова невольно поползли вверх. Во дает директор! Он уже распоряжается — подключать кого-то к нему напрямую или нет! А по телефону об этом ему доложить слабо было?

Или это сигнал того, что все уже, «сливает» Сашка? Дистрибьюторская сеть рушится, обороты сокращаются, — все, конченый человек Серебряков, пора на стороне местечко высматривать?

Как он их все-таки разбаловал, работничков!..

— …устроит?

— Что? — черт, отвлекся. — Повторите последнюю фразу…

Пожалуй, слишком жесткими получились эти слова. Ну да ладно, не он к ним пришел, а они к нему…

— Я только лишь спросил, какое время вас бы устроило и какой день, — не смутился собеседник. — Мой шеф хотела бы предложить завтра, в десять утра, в нашем офисе. Но она готова с удовольствием подстроиться и под ваше расписание…

Баба еще к тому же! Что она может предложить ему интересного в бизнесе, который он пропахал весь с самого начала?

Не, ну что это такое! — начал раздражаться Виктор. Какой-то нелепый звонок, его уже нагло приглашают в свой офис, а разговор ведут так, что ни хрена не ясно, о чем, собственно, речь?!

— Послушайте, э-э…

— Александр Евгеньевич, — любезно напомнил звонивший.

— …Александр Евгеньевич… Спасибо, конечно, за приглашение. Но не кажется ли вам, что стоило, может, хотя бы в двух словах рассказать, о чем идет речь? Прежде чем приглашать к себе меня? — Яд сам собой выплеснулся в голос.

— Ах, простите, — не изменил любезности незримый Александр Евгеньевич. — Я забыл, что вы еще не видели нашего письма. Странно, Александр Николаевич уверял меня, что вы его непременно прочтете…