Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом

— Ты бормотал по-французски, — сообщила она, округлив глаза. — Я ничего не поняла.

— Слава богу…

За завтраком мне кусок не лез в горло.

— Почему ты не ешь? — пристала ко мне родительница. — С тобой что-то творится, Нико. Уж не влюбился ли ты?

Я вскочил из-за стола, как ошпаренный, и перевернул чашку с кофе.

— Ой! — вскрикнула матушка, всплескивая руками. — Моя любимая скатерть!

— Я куплю тебе новую…

С этими словами я отправился одеваться. У меня в груди все горело. Я нервничал и не попадал в рукава рубашки. Уходя, я забыл попрощаться с матерью.

Звонок Гены Приходько застал меня на полдороге к паркингу. Было прохладно, в воздухе висел утренний туман.

— Привет…

— Хочу тебя обрадовать. С твоей протеже все хорошо, — бодро отрапортовал доктор. — Думаю, мы выпишем ее раньше, чем рассчитывали.

Я слушал и не понимал, о чем он. Ах, да! Анна поправляется… вернее, ее швы заживают, отеки рассасываются, и скоро я смогу ее увидеть.

— Кстати, ее шрам исчез, — добавил Гена. — Теперь совершенно ясно, что мы имеем дело со стигматом.

— У тебя были сомнения?

— Врач обязан сомневаться. Пока точно не поставит диагноз. Впрочем, стигматы — это не болезнь. Их появление тесно связано с психикой человека. Пациентка получила правильное лечение, и все уладилось.

— Чем вы ее лечили?

— Успокоительными препаратами, мой друг. Образование язвочек или красных пятен на коже — один из симптомов истерии.

— Выходит, Анна — истеричка?

— Я бы сказал, она склонна к истерии, — мягко ответил Приходько. — Тебе следует обращаться с ней бережно.

— Куда уж бережнее?

— Учись терпению, Коля.

— Когда ты ее выпишешь? — спросил я, усаживаясь в машину.

— Надеюсь, через неделю.

— Она все еще не принимает посетителей?

— Она чрезвычайно ранима и застенчива. Надо дать ей время привыкнуть к новому облику.

«Видел бы ты ее над трупом любовника! — мысленно воскликнул я. — Нашел застенчивую!»

По пути в офис я застрял в пробке и проторчал в ней около сорока минут. За это время я успел перебрать множество вариантов дальнейшего развития событий. Когда Анна выйдет из клиники…

Я зазевался, и мне злобно посигналили водители, которым я мешал двигаться вперед. Я тронулся, продолжая размышлять. Вереница автомобилей медленно ползла по мокрому от поливальных машин проспекту. Я вспомнил, что начал разбирать личные бумаги отца, но потом забросил. Покопаться в них опять? Может, там отыщется какой-нибудь намек на его связь с Вероникой Ремизовой?

«Ты до сих пор не удосужился досконально изучить содержимое домашнего сейфа? — возмутился второй Нико. — Руки не дошли? Или ума не хватило?»

Я позвонил секретарше, предупредил, чтобы меня не ждали, и решительно повернул домой.

— Что случилось, Николай Андреич? — ахнула Лиза, открывая мне дверь. — Вы что-то забыли?

— Да, забыл, — кивнул я, на ходу сбрасывая туфли.

— Вы потише, Берта Евгеньевна отдыхают.

Она скрылась в кухне, а я поспешил в комнату, которая служила библиотекой. Там стоял письменный стол отца, шкафы с его любимыми книгами. Добравшись до сейфа, я выгреб оттуда все бумаги и уселся просматривать их. Кое-какие документы, договора, письма, не представляющие для меня интереса. В деревянном ларчике — военные награды моего покойного деда. В отдельном ящичке — золотые украшения матери…

Ничего, проливающего свет на загадку Анны. Может, и нет никакой загадки?

Внезапно в памяти всплыла «синяя шкатулка» из моего нынешнего сна. Я схватил ларчик с наградами и внимательно осмотрел его — обычный кипарис, покрытый лаком. Из наград — орден Красной Звезды, медаль «За отвагу»… Я выложил все на стол, обнажив дно, оклеенное зеленым сукном. Под сукном прощупывалось что-то плотное. Рука не поднималась оторвать этот лоскут ткани. Кипарисовый ларчик наверняка принадлежал деду, как и награды.

— Ладно, потом приклею…

Я рванул суконце, и увидел под ним лежащую рубашкой вверх игральную карту, пожелтевшую от времени…

Из дома я помчался в клинику пластической хирургии, но по дороге остыл и передумал во что бы то ни стало добиваться встречи с Анной. Насильно мил не будешь.

Припарковавшись чуть поодаль, я сидел в машине и ломал голову, что бы все это значило: объявившаяся вдруг сестра, нож в груди Ковбоя Джо, картина Жоржа де Латура, карта, обнаруженная на дне кипарисового ларца. Чертовщина, да и только.

— Поглядим, кто кого, — процедил я сквозь зубы.

Это относилось то ли к неведомому врагу, то ли к Анне, то ли к моему язвительному двойнику.

Я запутался и поддался мысли обратиться к ясновидцу или ясновидице. Даже мой отец, материалист и прагматик, не чурался заглядывать «за занавес». Почему бы и мне не прибегнуть к этому малоизученному методу?

«Не все пророчества исполняются, — напомнил мне второй Нико. — Используй по назначению собственные мозги, а не надейся на чужие».

«У меня уже башка трещит от твоих советов!» — вызверился я.

Мой оппонент саркастически расхохотался и замолчал. Он умыл руки.

Я же изнывал от голода, недосыпания и неопределенности, которая никак не разрешалась. Даже моя находка — карта из ларца — добавила вопросов. Я почти не удивился, увидев изображение на обороте карты. Вы тоже догадались?

Это оказался бубновый туз!

— Тройка, семерка, туз! — пробубнил я известную фразу из «Пиковой дамы». — Ваша дама бита! Ваша дама…

Я споткнулся на полуслове, когда на площадку перед клиникой свернул темно-серый «ниссан-кашкай». Мое сердце екнуло при виде этой машины. Похоже, у меня развивалось шестое чувство, которое превосходило мой ум. Я вообще не узнавал себя. Одно то, что я потерял интерес к Лоре, вернее, к сексу с ней, говорило о коренной внутренней ломке, которую я переживал.

«Ниссан» припарковался между белым внедорожником и вишневой легковушкой. Я замер в ожидании. Но из машины никто не вышел. Окна были затемнены, и я, как ни напрягал зрение, не мог рассмотреть водителя. Погода не способствовала наблюдению: сыпал мелкий дождь, капли стекали по лобовому стеклу, и я включил дворники.

Я был уверен, что именно этот «ниссан» ранее следил за мной. Что он здесь делает? Приехал по мою душу? Я подавил желание подойти, вытащить непрошеного соглядатая из автомобиля и надавать ему по шее. Так я все испорчу.

Интересно, видит он меня или ждет, когда я появлюсь? Значит, ему известно о моем знакомстве с Геной Приходько и о пациентке, которую я протежировал. Мы с водителем «ниссана» соревновались в терпении. У кого первого сдадут нервы?

У него они оказались крепкими. Мы сидели, каждый в своем авто, и ничего не предпринимали.

«Что, если он ждет вовсе не меня, а кого-то другого? — гадал я. — Например, сотрудника или пациентку клиники? В любом случае не мешает выяснить, кто он и что ему нужно».