Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом

— Человек, с которым она… который… — Крапивин дернулся и замолчал. Слова застревали у него в горле.

— Ваш настоящий отец, несомненно, похож на Андрея Никитича. У них во внешности много общего.

— Мне-то какое дело? Я не собираюсь знакомиться с ним! Моим отцом был и остается…

Он осекся.

— Трудно называть вещи своими именами, — сочувственно произнесла Глория. — Ваше право считать отцом того человека, который вас вырастил и воспитал. Биологический фактор играет ничтожную роль.

— Наверное…

Крапивин еще не оправился от шока, в который повергло его заявление хозяйки дома.

— А… кто отец Анны? — промямлил он.

— Чтобы понять это, мне нужно ее увидеть.

— Хотя зачем? — хрустнул пальцами Николай. — Какая, в сущности, разница? Вероятно, мамаша зачала ее от алкаша-метеоролога, с которым встречалась до моего…

— До Андрея Никитича, — кивнула Глория.

— Ну да… до него. Женщины любят дурачить доверчивых простаков. Небось, надеялась разбить чужую семью. Не вышло.

— Ремизовы долго молчали, и мать, и дочь. Не торопились заявлять о себе.

— Понимали, что им ничего не светит! — разозлился посетитель. — Мамаше Анны стыдно было рожать от местного алканавта. Вот она и сочинила романтическую байку о заезжем любовнике, и ребеночка на него записала. Сказочка для кумушек сработала. А когда дочка подросла, и для нее сгодилась. Умирая, мамаша посоветовала ей воспользоваться мнимым родством. Авось, прокатит!

— На смертном одре не до сказок.

Крапивин сердито отмахнулся от ее реплики. У него сложилась своя версия событий.

— Вероника Ремизова не хотела, чтобы дочь повторила ее судьбу, — азартно излагал он. — Счастье собственного ребенка превыше совести и боязни греха. Умирающая мать пошла на обман ради Анны, которую боялась оставлять в бедности и неустроенности.

— Это было бы простительно, — заметила Глория.

Но молодой человек ее не услышал.

— А мой… отец попался на удочку, — сокрушался он. — Он очень хотел детей, и напоследок фортуна преподнесла ему взрослую дочь! Мог ли он отказаться? Он ни на мгновение не усомнился, что Анна — его кровинка. Боже мой! Матушка понятия не имела, чем обернется ее… хитрость. Я вырос во лжи! Не удивительно, что вранье вокруг меня нарастает снежным комом. Одна ложь порождает другую…

Лавров несколько раз был близок к тому, чтобы наплевать на все и позволить себе чихнуть. У него, как назло, ужасно щекотало в носу. А ведь ему еще приходилось по ходу беседы делать кое-какие заметки в блокноте.

Он не мог дождаться, пока Крапивин завершит свою исповедь. Однако на этом его мучения не закончились. Длиннющий подробный монолог посетителя сменился диалогом между ним и Глорией. Пошли вопросы-ответы, затем молодой человек пустился в рассуждения по поводу своего отца-не-отца, своей сестры-не-сестры и своей матери-обманщицы.

Лавров даже посочувствовал бы ему, если бы не свербеж то в носу, то в горле. Из-за этого он слушал невнимательно, отвлекался и кое-что пропустил.

Едва за Крапивиным закрылась дверь, как Роман оглушительно чихнул. Ширма чудом не повалилась от такого чиха.

Санта отправился провожать посетителя, а Глория расхохоталась.

— Апчхи-и-и! Апчхи! — не мог остановиться Лавров. — Апчхи!

Он кинулся к окну, схватил свою японскую игрушку, — бинокль с встроенной внутрь миниатюрной фотокамерой — и отодвинул занавеску. Щелк!.. Щелк!.. Щелк!..

— Что ты делаешь?

— Снимки на память, — не оборачиваясь, бросил Роман. — В разных ракурсах. Чхи! Пригодятся. Ап-чхи!

— Что с тобой?

— Что? — взвился он. — Посидела бы тут с мое, не задавала бы глупых вопросов!

— Тебе было скучно?

— Я чуть не провалил весь твой сеанс ясновидения.

— Сеанс не удался, — нахмурилась она.

Лавров отошел от окна, положил бинокль на стол и возразил:

— По-моему, наоборот. От последнего твоего заявления парень был в шоке. Он еще неделю будет под впечатлением того, что его отец — не его отец, а его сестра вовсе ему не сестра. Тьфу! Не хотел бы я оказаться на его месте. Этот Крапивин увяз по самые помидоры. Он дважды застал свою барышню над еще тепленьким трупом и пальцем не пошевелил, чтобы вызвать полицию. Теперь его можно обвинить в пособничестве преступнику… преступнице, — поправился начальник охраны. — Он хоть понимает, во что вляпался?

Глория покачала головой.

— Вот и я того же мнения, — обрадовался Лавров. — У мужика башню снесло. Конкретно! Эта Анна-Жанна умеет влиять на психику. Человек превращается в зомби и пляшет под ее дудку. Он перестает соображать и слепо выполняет волю ловкой бабенки.

— Это вряд ли.

— Скажешь, Крапивин отдает себе отчет, что творит?

— В значительной степени да.

Лавров опять чихнул в носовой платок и вопросительно уставился на Глорию.

— Ты серьезно? Полагаешь, он в своем уме? Ты вообще слышала, какую ахинею нес этот Крапивин? Про картину с игроками в карты, про бубнового туза, про какие-то стигматы, про ожерелье, которое больше двух веков в розыске?

— Калиостро предупредил меня об этом визите… — задумчиво произнесла Глория. — Полагаю, он ввязался в аферу с ожерельем в надежде заполучить реликвию Великих Моголов. Но тогда все сорвалось. Камни исчезли, а сам он угодил на скамью подсудимых.

— Допустим. А чего хочет от тебя господин Крапивин?

— Он полагает, что Анна… вернее, Жанна де Ламотт, должна знать, куда она спрятала бриллианты. В этом я с ним согласна.

— Он ничего такого не говорил.

— Крапивин думал об этом, но вслух высказать свою идею не рискнул.

— Почему же ты его не прищучила? — возмутился Роман.

— Зачем?

— Крапивин имеет дело с убийцей. Как он не боится, что эта барышня и его укокошит?! Апчхи! Ап… чхи-ии-и!

— Хватит чихать.

— Скажи своему Санте, чтобы он почаще убирал! — недовольно пробурчал Лавров. — У меня полный нос пыли набился, пока вы с Крапивиным тут болтали.

— Его Жанна не укокошит, — запоздало ответила Глория.

— Что? А-а… Ты уверена?

— Крапивин ей нужен. Давай выстроим ассоциативный ряд: Жанна — Крапивин — «Шулер с бубновым тузом» — бубновый туз — ожерелье… — Она запнулась на мгновение и добавила: — …княгиня Голицына.

— Та самая? Анна Сергеевна, про которую мы говорили?

— Запомнил? Молодец.

Лавров, наконец-то заслуживший похвалу, приободрился.

— Княгиня Голицына не просто приятельница Жанны де Ламотт… то есть де Гаше. Они стали близкими подругами. Их объединило мистическое отношения к жизни, и на этом фундаменте выстроились особые отношения, которые непременно должны были иметь продолжение… за чертой смерти! — торжественно изрекла Глория.

— На что ты намекаешь?

Туманные образы путались в ее сознании, события не разворачивались. Ей явно чего-то не хватало, чтобы привести в действие «канал связи», откуда к ней поступала информация.