Камилла Лэкберг - Призрачный маяк

— Чем я могу помочь?

Андерс выглядел так, словно не спал всю ночь: волосы растрепаны, под глазами темные круги.

— Я звонила тебе все утро. Где ты был?

Вивиан стало страшно. Ужасные мысли не давали ей покоя. Не хотелось верить, что Андерс способен на нечто подобное. Но ведь никогда не знаешь, что происходит в голове другого человека…

— Я отключил мобильный. Мне нужно было поспать, — ответил он, отводя глаза.

— Но… — Вивиан умолкла.

В этом нет никакого смысла. После всего, что они пережили вместе, Андерс завел от нее секреты. Вивиан не могла передать словами, какую сильную боль это ей причиняло.

— Проверь, хватает ли напитков. И стаканов. Спасибо. Сделаешь?

— Конечно. Я все для тебя сделаю, — ответил брат.

На секунду ей показалось, что она видит прежнего Андерса, но он развернулся и пошел в кухню. Слезы потекли у Вивиан по щекам. Вытерев их рукавом, женщина пошла в спа-центр. Никто не должен видеть ее слез. Поплачет завтра. Надо проверить, хватает ли массажного масла и устричного скраба.

— С нами связались коллеги из Стокгольма. Они хотят поговорить с Энни Вестер, — объявил Патрик собравшимся коллегам. По их лицам он понял, как выглядел сам, когда взял трубку дома полчаса назад и услышал эту новость.

— Зачем?

— Ее мужа убили. И они переживают, что Энни с сыном тоже убиты и зарыты в лесу. Судя по всему, Фредрик Вестер был известным наркоторговцем.

— Да ладно, — сказал Мартин.

— Я тоже в шоке. Но парни из отдела по борьбе с наркотиками давно вели этого типа, и на днях его нашли дома застреленным в своей постели. Судя по всему, он пролежал там пару недель.

— Но почему его нашли только сейчас? — спросила Паула.

— Вестеры собирались в Италию на лето, и все решили, что они уехали.

— А Энни?

— Как я сказал, они сперва решили, что их тоже убили и зарыли где-нибудь в лесу. Но когда я сказал, что знаю, где она, они предположили, что Энни скрылась с сыном от тех, кто убил ее мужа. Возможно, она видела убийство и теперь прячется. Но нельзя исключать возможности, что Энни сама застрелила мужа.

— Что будем делать? — взволнованно спросила Анника.

— Полицейские из Стокгольма приедут завтра. Они хотят поговорить с ней как можно скорее. Подождем их приезда.

— Но что, если им угрожает опасность? — спросил Мартин.

— Ну, пока вроде все спокойно. А завтра у нас будет подкрепление. Они наверняка в курсе, как справляться с такими ситуациями.

— Да, лучше пусть они займутся этим делом, — согласилась Паула. — Кто-нибудь думает то же, что и я?

— Что существует связь между Фредриком Вестером и убийством Матса Сверина? Да, мне тоже пришла в голову такая мысль, — сказал Патрик.

У него появилось чувство, что они близки к разгадке преступления; все это многое меняло.

— Как прошло в Гётеборге? — спросил Мартин.

— Так себе.

Хедстрём передал все случившееся за последние два дня. Когда он закончил, все долго молчали. Кроме Мелльберга, который хихикал себе под нос и улыбался каким-то своим собственным мыслям. И от него явно попахивало спиртным.

— Теперь у нас две возможные версии, — подытожила Паула.

— Да. И мы будем работать над двумя гипотезами. Утром поговорим с Энни. Ульф должен позвонить посоветовать, как нам поступать дальше с «Illegal Eagles». И еще остается отчет криминалистов. О пуле мы по-прежнему ничего не знаем? — спросил Патрик у всех собравшихся.

Паула покачала головой.

— На это уйдет время. О лодке мы тоже ничего не слышали.

— А пакет с кокаином?

— Есть отпечатки, которые мы не можем идентифицировать.

— Ах да, я совсем забыл про лодку. Кто-то должен знать, какие в этих местах течения и откуда ее могло прибить… — Патрик огляделся по сторонам, и взгляд его остановился на Йосте.

— Я займусь этим. Я знаю, кого спросить, — вызвался тот.

— Прекрасно.

Мартин поднял руку.

— Да? — кивнул Патрик.

— Мы с Паулой говорили с Леннартом по поводу документов из портфеля Матса.

— И как? Что-нибудь узнали?

— Все цифры в порядке. К сожалению, — добавил Мартин, краснея.

— Леннарт не нашел ничего подозрительного. Это не значит, что все в порядке, — только то, что очевидных сомнительных мест там нет.

— А что с компьютером?

— На него уйдет неделя.

Патрик вздохнул.

— Снова надо ждать. Но будем делать, что в наших силах. Я собираюсь пройтись по всему, что нам удалось выяснить, чтобы понять, что мы упустили. Йоста, ты займись лодкой. Мартин и Паула… — Он задумался. — Соберите информацию об «Орлах вне закона» и Фредрике Вестере. Коллеги в Стокгольме и Гётеборге должны вам помочь. Попросите у них материалы дела. Сами решите, кто что будет делать.

— О’кей, — согласилась Паула.

Мартин кивнул, но снова поднял руку.

— А что будет с «Фристадом»? Вы на них заявите?

— Нет, — ответил Патрик. — Мы решили этого не делать. Не видим причин.

Мартин вздохнул с облегчением.

— А как вы узнали про девушку Сверина?

Патрик бросил взгляд на Йосту, который смотрел в пол.

— Интуиция. — Затем хлопнул в ладони и объявил: — Собрание окончено. За работу!

Фьельбака, 1875 год

Дни сменялись неделями, недели — годами. Эмели смирилась со спокойным ритмом жизни на Грошере. Она словно стала его частью, жила и дышала вместе с ним. Она точно знала, когда расцветут шток-розы, когда на смену лету придет осень, когда встанет лед и когда он растает. Остров был ее миром, и царем в этом мире был Густав. Густав был счастливым ребенком. Эмели поражалась тому, как он мог быть счастливым в этом маленьком мирке.

Карл с Юлианом с ней не разговаривали. Они жили своей жизнью, несмотря на ограниченность пространства. Даже стали меньше оскорблять ее, словно Эмели перестала быть для них человеком, к которому можно испытывать презрение. Теперь они обращались с ней как с пустым местом. Она занималась домом, и больше ничего.

Густав тоже нашел себе место в этом странном мире. Он даже не пытался приблизиться к Карлу или Юлиану. Они были для него столь же нереальны, сколь и духи мертвых. Карл никогда не называл сына по имени. «Мальчик», — говорил он в те редкие разы, когда к нему обращался. Эмели помнила момент, когда ненависть в его глазах сменилась равнодушием. Это произошло, когда Густаву было два года. Карл вернулся из поездки в Фьельбаку со странным выражением лица. И он был трезв. В кои-то веки они не стали заходить в пивную. И это было странно. Эмели пыталась угадать, что же происходит. Наконец Карл положил на стол письмо.

— Отец умер, — сказал он.

Видно было, что у него словно груз с плеч свалился, он чувствовал себя свободным. Эмели в который раз пожалела о том, что Дагмар ничего не рассказала ей о Карле и его отце, но теперь было слишком поздно. Ничего нельзя было поделать. Оставалось только радоваться тому, что отец оставил Юлиана и Карла в покое.