Майкл Коннелли - Пятый свидетель

— У вас был дядя, которого звали Антонио Луиджи Аппарицио, точно так же, как записано у вас в свидетельстве о рождении, и вы утверждаете, что это просто совпадение?

Поняв, что прокололся, Оппарицио постарался исправить ошибку, но только усугубил ее.

— Мои родители никогда не говорили мне, в чью честь назвали меня и вообще назвали ли они меня в чью-то честь.

— И такой умный человек, как вы, не догадался сам?

— Я об этом никогда не думал. Когда мне исполнился двадцать один год, я уехал на Запад и больше не поддерживал тесных связей с семьей.

— Вы имеете в виду географически?

— Во всех смыслах. Я начал новую жизнь, оставшись здесь.

— Ваш отец и ваш дядя были вовлечены в организованную преступную деятельность, не так ли?

Фриман вскочила и потребовала совещания. Когда мы оба подошли к судейской скамье, она разве что глаза не закатывала, чтобы продемонстрировать свое негодование.

— Ваша честь, это переходит все границы. Советник может демонстрировать полное бесстыдство, пороча репутацию собственного свидетеля, но существуют же какие-то пределы. Это суд, а не морская прогулка рыболова.

— Ваша честь, вы велели мне сократиться, это я и делаю. У меня есть доказательство, ясно свидетельствующее о том, что это отнюдь не попытка выловить рыбку в мутной воде.

— И что же это за доказательство, мистер Холлер?

Я передал ему толстую папку документов, которую прихватил с собой, направляясь к судейской скамье. Она изобиловала торчащими из нее разноцветными закладками-стикерами.

— Это доклад Генерального прокурора Соединенных Штатов конгрессу об организованной преступности. Он датирован тысяча девятьсот восемьдесят шестым годом, когда Генеральным прокурором был Эдвин Миз. Если вы откроете его на странице, отмеченной желтой закладкой, то увидите выделенный абзац, он и есть — мое доказательство.

Судья прочел выделенный пассаж и развернул документ так, чтобы Фриман тоже могла его прочесть, но прежде чем она закончила, отклонил ее протест.

— Задавайте свои вопросы, мистер Холлер, но я даю вам не более десяти минут, чтобы расставить все точки над i. Если не уложитесь, я лишу вас слова.

— Благодарю вас, судья.

Вернувшись на трибуну, я повторил вопрос, перефразировав его:

— Мистер Оппарицио, знали ли вы, что ваш отец и ваш дядя были членами организованной преступной группы, известной под названием «Семья Гамбино»?

Оппарицио видел, что я давал судье прочесть какой-то документ, и догадывался, что в моем вопросе есть подвох, поэтому, вместо того чтобы все отрицать, дал туманный ответ:

— Как уже сказал, я отошел от семьи, когда уехал учиться. После этого я о них ничего не знал. И прежде мне ничего не говорили.

Настало время безжалостно подтолкнуть Оппарицио к краю обрыва.

— Не был ли ваш дядя известен под кличкой Энтони Громила Аппарицио, которую получил из-за своей репутации человека жестокого и склонного к насилию?

— Не знаю.

— Не играл ли в вашей жизни дядя роль отца, в то время как ваш собственный отец все ваши юные годы провел в тюрьме за вымогательство?

— Мой дядя обеспечивал нас, но мы не считали его отцом.

— Являлось ли причиной вашего отъезда на Запад в возрасте двадцати одного года желание отстраниться от семьи или распространить возможности семейного бизнеса на западное побережье?

— Это ложь! Я приехал сюда учиться в юридической школе. Приехал без ничего, я оставил все позади, в том числе и семейные связи.

— Вам знаком термин «крот» в том смысле, в каком он используется в расследовании организованной преступной деятельности?

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Вас бы удивило, если бы вы узнали, что начиная с 1980-х ФБР считало, что гангстерские организации пытаются внедриться в сферу легального бизнеса, посылая представителей своего молодого поколения в высшие учебные и иные заведения с тем, чтобы те пустили там корни, открыли собственные дела, и что таких людей называли «кротами»?

— Я владею законным бизнесом. Никто меня никуда не посылал, и я зарабатывал себе на жизнь во время учебы, работая в фирме по обслуживанию процесса судопроизводства.

Я кивнул — ответ был ожидаемым.

— К вопросу об обслуживании процесса судопроизводства. Вы ведь владеете несколькими компаниями, да, сэр?

— Не понимаю.

— Я перефразирую. Когда вы продали АЛОФТ Фонду «Лемюра», вы сохранили в собственности множество компаний, связанных контрактами с АЛОФТом, верно?

Оппарицио повременил, якобы думая над ответом, а сам бросил взгляд на своих адвокатов: вытащите меня — читалось в этом взгляде. Он уже понял, куда я его веду, и знал, что мне нельзя позволить туда добраться. Но он сидел на свидетельском месте, и выход у него оставался только один.

— Я являюсь владельцем и совладельцем разных фирм. Все они легальны, работают открыто, в соответствии с законом.

Хороший ответ, но хороший недостаточно.

— Какого рода эти фирмы? Какие услуги они оказывают?

— Вы упомянули обслуживание системы судопроизводства, одна из них входит в эту сферу. Есть у меня параюридическая справочная и кадровая службы. Есть компания по подбору офисного персонала и фирма по снабжению мебелью. Еще есть…

— А есть ли у вас курьерская служба?

Свидетель помолчал, прежде чем ответить. Он пытался предугадать два следующих вопроса, но я не собирался сбавлять темп, чтобы дать ему возможность что-то придумать.

— Я лишь инвестор, я не являюсь ее единственным владельцем.

— Давайте поговорим о вашей курьерской службе. Во-первых, как она называется?

— Курьерская служба «Винг Натс».

— Эта компания базируется в Лос-Анджелесе?

— Основной офис здесь, но есть филиалы еще в семи городах. Фирма действует по всему этому штату и в Неваде.

— Какой точно процент акций «Винг Натс» принадлежит вам?

— Я лишь совладелец. Думаю, процентов сорок.

— А кто другие совладельцы?

— Ну, их несколько. Некоторые из них не частные лица, а другие компании.

— Как, например, «Эй-Эй-Бест консалтентс» из Бруклина, Нью-Йорк, которая в списке корпораций Сакраменто значится совладелицей «Винг»?

Оппарицио снова не спешил с ответом. На сей раз он, похоже, совсем растерялся, судье даже пришлось его поторопить.

— Да, кажется, эта компания — одна из совладельцев.

— Хорошо. Далее: в корпоративных документах, имеющихся в распоряжении администрации штата Нью-Йорк, сказано, что мажоритарный совладелец «Эй-Эй-Бест» — некто Доминик Капелли. Вы с ним знакомы?

— Нет.

— Вы хотите сказать, что незнакомы с одним из своих партнеров по «Винг Натс», сэр?

— Я не знаю лично всех, кто инвестировал средства в «Эй-Эй-Бест».

Фриман поднялась с места. Давно пора. Я ждал, что она начнет протестовать, по крайней мере еще четыре вопроса назад.