Майкл Коннелли - Пятый свидетель

— Передаю трубку охраннику, — закончил я. — Скажите ему да или нет.

Я опустил стекло и отдал трубку рассерженному охраннику. Он приложил ее к уху.

— Что происходит? У меня тут очередь из машин выстроилась до самой Мелроуз.

Он послушал, затем вернулся в будку, дал отбой и, не сводя с меня глаз, нажал кнопку, поднимавшую ворота.

— Девятый павильон, — сказал он. — Прямо и в конце налево, не ошибетесь.

«Ну, что я говорил?» — подразумевала улыбка, которой я одарил его, после чего поднял стекло и Рохас въехал под еще не до конца поднятые ворота.

Открытый спереди девятый павильон оказался достаточно просторным, чтобы вместить авианосец. Он был окружен по периметру рельсами для передвижного оборудования, вагонами-гримерными для звезд и мини-вэнами всевозможных специальных назначений. С одной стороны были припаркованы четыре длинных лимузина, их моторы работали, и водители, сидя за рулем, ждали окончания съемки и распоряжения двигаться в путь.

Похоже, съемки здесь происходили весьма масштабные, но я не собирался воспользоваться случаем и посмотреть, что именно снимают. По середине проезда между девятым и десятым павильонами нам навстречу шли средних лет мужчина и молодая женщина. За ухом у женщины был закреплен телефонный наушник, видимо, это была личная помощница Макрейнолдса. Она указала пальцем на мою приближающуюся машину.

— Так, ну теперь выпусти меня.

Рохас затормозил, и в тот момент, когда я открывал дверцу, у меня зазвонил телефон. Я вынул его и посмотрел на дисплей: «Номер не определяется».

Обычно такая надпись появлялась, когда звонил кто-то из клиентов, связанных с наркоторговлей. Они пользовались дешевыми одноразовыми телефонами, чтобы избежать прослушки и не обнаружить своего местонахождения. Проигнорировав звонок, я оставил телефон на сиденье. Хотите, чтобы я ответил, — назовитесь.

Медленно выбравшись из машины, я оставил в ней и трость — зачем демонстрировать свою слабость, как говаривал мой отец, великий юрист, — и направился навстречу продюсеру и его провожатой.

— Вы — Холлер? — издали крикнул мужчина.

— Да, это я.

— Да будет вам известно, что съемка, от которой вы меня оторвали, стоит четверть миллиона в час. Ее пришлось остановить, чтобы я мог выйти поговорить с вами.

— Понимаю и буду краток.

— Хорошо. Так что там, черт возьми, насчет какого-то жульничества? Никто меня не обжуливал!

Я смотрел на него и молчал. Мистер Макрейнолдс выдержал всего секунд пять, после чего снова взорвался:

— Вы собираетесь мне что-нибудь сказать или нет? Я не могу стоять здесь целый день.

Я взглянул на его личную помощницу, потом снова на него. Он понял.

— Э-э-э… я хочу иметь свидетеля тому, что здесь будет сказано. Девушка останется.

Я пожал плечами, вынул из кармана диктофон, включил его и поднял так, чтобы был виден красный огонек.

— Тогда я тоже должен обеспечить себе свидетельство.

Макрейнолдс взглянул на диктофон, и я заметил озабоченность в его взгляде. Его голос, его слова будут документально зафиксированы. В таком месте, как Голливуд, это может оказаться опасным. В голове пронесся образ Мэла Гибсона.

— Ладно. Выключите это, и Дженни уйдет.

— Клегг! — запротестовала девушка.

Макрейнолдс опустил руку и звонко шлепнул ее по мягкому месту.

— Я сказал — иди.

Униженная, девушка засеменила прочь, словно школьница.

— Иногда приходится действовать вот так, — объяснил Макрейнолдс.

— И уверен, они усваивают урок.

Макрейнолдс согласно кивнул, не купившись на сарказм, прозвучавший в моем голосе.

— Ну так что там у вас, Холлер?

— Это не у меня, а у вас: Герб Дэл, ваш партнер по сделке, касающейся Лайзы Треммел, надул вас.

Макрейнолдс энергично затряс головой:

— Исключено. В этой сделке все законно. Она безупречно чиста. Даже сама женщина ее подписала. Треммел. Я могу представить ее в фильме хоть трехсотфунтовой шлюхой — любительницей черных членов, и она ничего не сможет поделать. Это идеальная сделка.

— Так-то оно так, вот только для того, чтобы эта сделка стала законной, ей недостает одной маленькой детали: дело в том, что ни один из них не имел права продавать вам эту историю. Авторские права, так уж случилось, принадлежат мне. Треммел официально передала их мне до того, как появился Дэл и занял вторую позицию. Он думал, что сможет передвинуться на первую, выкрав у меня оригиналы договоров. Но это не пройдет. У меня есть свидетель кражи и отпечатки пальцев Дэла. Ему грозит суд за мошенничество и кражу, и вам решать, хотите ли вы оказаться на скамье подсудимых вместе с ним, Клегг.

— Вы мне угрожаете? Это что, вымогательство? Никто не смеет вымогать у меня деньги.

— Нет-нет, это не вымогательство. Я хочу лишь вернуть то, что по праву мне принадлежит.

— Слишком поздно. Я подписал договор. Мы все подписали. Дело сделано.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Вы ему заплатили?

Он снова повернулся ко мне.

— Шутите? Это Голливуд.

— Значит, то, что вы подписали, является лишь меморандумом о намерениях, правильно?

— Правильно. Контракт — через четыре недели.

— Тогда ваша сделка объявлена, но не заключена. Так ведь принято в Голливуде? И если вы передумали, то имеете право отказаться. Если вы хотите найти предлог, отменяющий сделку, он у вас имеется.

— Ничего подобного я не хочу. Мне нравится этот проект. Дэл принес его мне. И я заключил с ним сделку.

Я кивнул — дескать, понимаю его дилемму.

— Поступайте как знаете. Но завтра утром я иду в полицию, а в полдень подаю иск. Вы будете упомянуты в числе ответчиков как человек, замешанный в мошенничестве.

— Ни в чем я не замешан! Я даже ничего не знал до того, как вы явились и рассказали.

— Верно. Но я рассказал, а вы ничего не предприняли. Вы предпочли и дальше участвовать в воровстве, несмотря на открывшиеся факты. Это называется тайным сговором в ущерб третьей стороне, и на этом будет основываться мой иск.

Я вынул из кармана диктофон и поднял его так, чтобы он видел, что красная лампочка по-прежнему горит.

— Я собираюсь добиться приостановления съемок этого фильма на время суда, а с управлением студией пока справится девушка, которую вы только что так изящно шлепнули.

На сей раз повернулся, чтобы уйти, я. Он окликнул меня:

— Подождите минутку, Холлер.

Я обернулся. Он смотрел на север, туда, где высоко на горе виднелась знаменитая надпись, всех сюда привлекавшая, — «Голливуд».

— Что я должен сделать? — спросил он.

— Заключить такую же сделку со мной. О Дэле я позабочусь сам. Он кое на что имеет право, и он это получит.

— Дайте свой номер телефона для моего юридического отдела.

Я достал визитку и вручил ему.