Майкл Коннелли - Пятый свидетель

Я сделал паузу, чтобы имя успело дойти до офицера, потом продолжил:

— Уверен, вам известен судья Роджер Миллз. На мое счастье, до того, как его избрали судьей, он был адвокатом по уголовным делам. Он и тогда очень не любил, когда его самого пытались водить за нос в полиции, и теперь не любит, когда подобное проделывают с другими, поэтому вытащит и вас, и Керлена в суд и заставит объяснить, почему вы играете в эту старую игру, препятствуя гражданину в осуществлении его конституционного права проконсультироваться с адвокатом. Когда это случилось в прошлый раз, судье Миллзу не понравились полученные им ответы, и он приговорил субъекта, сидевшего на вашем месте, к штрафу в пять сотен.

Похоже, Кримминзу, пока он слушал мою речь, стало не по себе. Он был человеком сообразительным, судя по всему, поэтому, дважды моргнув, потянулся к телефону. Я услышал, что он разговаривает с Керленом напрямую. Повесив трубку, Кримминз сказал:

— Дорогу знаете, умник?

— Я знаю дорогу. Благодарю вас за помощь, офицер Кримминз.

— Еще увидимся.

Он направил на меня указательный палец, как дуло пистолета, и изобразил выстрел, чтобы утешаться мыслью, будто последнее слово осталось за ним — он, мол, разобрался с этим сукиным сыном адвокатишкой. Я миновал его стол и направился в ближайшую нишу, где, как мне было известно, располагался лифт.

На площадке третьего этажа меня уже ждал улыбающийся детектив Ховард Керлен. Его улыбку трудно было назвать дружеской. Он напоминал кота, только что слопавшего канарейку.

— Хорошо повеселились внизу, советник?

— О да.

— Ну что ж, а здесь вы опоздали.

— Что это значит? Вы завели на нее дело?

Он издевательски развел руками, как бы говоря: «Увы, мне очень жаль».

— Забавно. Моя напарница увела ее отсюда как раз перед тем, как мне позвонили снизу.

— О, какое совпадение! Тем не менее я хочу с ней поговорить.

— Тогда вам придется идти в тюрьму.

Это стоило бы мне минимум лишнего часа ожидания. Именно поэтому Керлен улыбался.

— Вы уверены, что не можете вернуть свою напарницу и попросить ее привести мою клиентку обратно? Мы не отнимем у вас много времени.

Я произнес это, хотя сознавал, что плюю против ветра. Но Керлен удивил меня: он достал телефон из прикрепленного к поясу футляра и нажал кнопку быстрого набора. Либо это была изощренная игра, либо он действительно делал то, о чем я просил. Наши отношения с Керленом имели свою историю. Нам с ним уже доводилось стоять по разные стороны баррикады во время слушания других дел, и я не раз пытался подорвать доверие к нему, когда он оказывался на свидетельском месте. Преуспеть в этом мне никогда особенно не удавалось, однако установлению сердечных отношений это в любом случае не способствовало. И вот теперь он оказывал мне услугу, а я не понимал почему.

— Это я, — сказал в трубку Керлен. — Приведи ее обратно. — И видимо, выслушав недоуменный вопрос, «объяснил»: — Потому что я так сказал. Веди ее сюда сейчас же.

Не сказав своей напарнице больше ни слова, он захлопнул трубку и посмотрел на меня.

— Вы мой должник, Холлер. Я мог бы промурыжить вас часа два. В старые времена я так бы и сделал.

— Знаю. И ценю это.

Керлен направился в отдел и сделал мне знак следовать за ним. По дороге он непринужденно заметил:

— Когда ваша клиентка просила разрешения позвонить вам, она сказала, что вы занимаетесь ее делом об отъеме дома.

— Это правда.

— Моя сестра разошлась с мужем и сейчас попала в такую же передрягу.

Так вот в чем дело. Услуга за услугу.

— Вы хотите, чтобы я с ней поговорил?

— Нет, я просто хочу знать, что лучше: пытаться бороться или просто махнуть рукой?

Комната, в которой располагался отдел, выглядела так, словно она выпала из времени. Здесь все осталось, как в 1970-х: линолеум на полу, желтые стены двух оттенков и серые казенные столы с резиновыми накладками по углам. В ожидании возвращения своей напарницы с моей клиенткой Керлен остался стоять.

Я достал из кармана визитку и протянул ему.

— Вы разговариваете с бойцом, это и есть мой ответ. Сам я не могу заняться ее делом из-за конфликта интересов между вами и мной. Но скажите ей, чтобы она позвонила мне в контору, и мы подыщем для нее хорошего адвоката. Пусть сошлется на вас.

Керлен кивнул, взял со стола DVD-диск и передал мне.

— Могу показать вам это прямо сейчас.

Я взглянул на диск.

— Что это?

— Наша беседа с вашей клиенткой. Вы сможете убедиться, что мы прекратили разговор, как только она произнесла заветные слова: мне нужен адвокат.

— Я непременно удостоверюсь в этом, детектив. Не хотите ли объяснить, почему вы ее подозреваете?

— Разумеется. Мы ее подозреваем и выдвигаем против нее обвинение, потому что она это сделала и призналась до того, как попросила вызвать адвоката. Простите, советник, но мы играли по правилам.

— Вы хотите сказать, что она призналась в убийстве Бондуранта?

— Ну не то чтобы во всех подробностях. Но в ее словах содержались и признание, и противоречия. Больше ничего говорить не буду.

— Не сказала ли она, случайно, и в таких же «подробностях», почему она это сделала?

— А в этом не было нужды. Жертва собиралась отнять у нее дом. Это более чем достаточный мотив. Так что с мотивом у нас никаких проблем.

Я мог бы сказать ему, что он ошибается, что я как раз нахожусь в процессе приостановки дела о лишении ее права собственности на дом, но предпочел помалкивать. Моя работа состояла в том, чтобы собирать информацию, а не выдавать ее.

— Что вы еще нарыли, детектив?

— Ничего такого, чем я хотел бы поделиться с вами на данный момент. Придется вам подождать окончания расследования.

— Так я и сделаю. Прокурора из округа уже назначили?

— Если и назначили, то мне это неизвестно.

Керлен кивнул на заднюю дверь, я обернулся и увидел, как в смежную комнату для допросов вводят Лайзу Треммел. У нее был классический вид оленя, ослепленного автомобильными фарами.

— У вас пятнадцать минут, — сказал Керлен. — И то только потому, что я сегодня добрый. Полагаю, нам незачем развязывать войну.

Во всяком случае, пока, подумал я, направляясь в комнату для допросов.

— Эй, минутку! — окликнул меня Керлен. — Я должен проверить ваш кейс. Правила, знаете ли.

Он имел в виду алюминиевый, обтянутый кожей атташе-кейс, который я нес в руке. Можно было бы, конечно, затеять спор насчет обыска, нарушающего право адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента, но я хотел поговорить со своей клиенткой, поэтому сделал несколько шагов назад, шлепнул кейс на стол и, щелкнув замками, открыл его. Все, что в нем было, — это папка с делом Лайзы Треммел, чистый блокнот, а также новый договор и доверенность на осуществление адвокатских полномочий, которые я распечатал в машине по дороге в полицию. Лайза должна была подписать эти документы заново, поскольку теперь мне предстояло вести не гражданское, а уголовное дело.