Анна Князева - Венецианское завещание

Она прервалась, услышав, как где-то в кармане звонит телефон.

– Синьорина Дайнека, это команданте Монтанья. Вы, вероятно, уже в пути?

– Да, уезжаю.

– Я хотел попрощаться с вами. Поблагодарить за помощь.

– Ничего особенного…

– Ну, ну… Не преуменьшайте своего участия… Еще хотел вам сказать, что мы арестовали Лысого Леннона в аэропорту, в Милане.

– А Надя? – напряженно спросила Дайнека.

– Должен вас огорчить – Надя успела скрыться. Ума не приложу, как мы ее упустили. Но вы должны знать – теперь вам бояться нечего. Знаете, как именно похитили купчую?

– Как?

– Лысый Леннон предложил деньги старшему менеджеру почтового отделения, и тот согласился. Также он заполучил соглашение у нового секретаря юридической конторы Делле Пецце. Как видите – коррупция в Италии неистребима. – Он закашлялся и добавил: – Как, впрочем, и в России. Скажите, – Армандо Монтанья понизил голос, – вы с самого начала знали, что Стевен Бергстрем потомок Екатерины Эйнауди?

– Нет, – призналась она.

– Прощайте, синьорина Дайнека.

– Прощайте, – сказала Дайнека, но, вспомнив, воскликнула: – Постойте!

– У вас ничего не случилось? – всполошился Монтанья.

– Нет, я только хотела спросить… Вы изучили дело об убийстве барона Эйнауди?

– Ах, это! Простите, синьорина, я должен был рассказать… Надеюсь, вам известна причина моей забывчивости. – Он на мгновение прервался, затем продолжил: – Барона Эйнауди застрелили в его роскошном палаццо, который находился вблизи Риальто. Все было обставлено так, будто он сам покончил с собой. Следователь обнаружил улики, указывающие на то, что это убийство и его совершил знакомый барона Максимилиан Вильчевский.

Вильчевского задержали, однако долго не могли получить признательных показаний. Следствие тянулось до тех пор, пока в камеру к Вильчевскому не подсадили стукача. Ему в приватной беседе удалось добиться признания от убийцы. Все началось с того, что Вильчевский оказал барону Эйнауди услугу, за которую тот обещал ему большие деньги. В момент оплаты Вильчевский потребовал сумму, вдвое превышающую условленную. Барон отказал, вспыхнула ссора, и Эйнауди погиб.

В ходе следствия Максимилиан Вильчевский обвинил барона в том, что тот вынудил его совершить преступление. А именно: убить любовника жены. Для этого в конце 1901 года Вильчевский приехал в Москву, проник в дом и застрелил любовника Екатерины Эйнауди.

– Я знаю, о ком идет речь… Убитый – Николай Бережной, – прошептала Дайнека.

– Совершенно верно, – сказал команданте. – В следственных материалах я нашел интересные подробности. Вильчевскому удалось втереться в доверие к Бережному, он даже предложил тому написать письмо Екатерине Эйнауди, пообещав, что передаст его по возвращении в Венецию. Впоследствии это письмо приняли за предсмертную записку, и дело переквалифицировали в самоубийство. Весьма ловким человеком был этот Вильчевский!

Дайнека процитировала строчку из письма Екатерины Эйнауди:

– …человек опасный и с покладистой совестью.

– Желаете знать продолжение?

– А было еще что-то?

– Конечно… Поскольку смертную казнь в Италии отменили еще в 1889 году, Вильчевского приговорили к максимальному сроку заключения. Знаете историю «блуждающей запятой»? Казнить нельзя помиловать… По счастью для Вильчевского, запятую поставили после слова «нельзя». – Армандо Монтанья усмехнулся. – Теперь самая интересная часть этой драмы: в 1923 году Вильчевский вышел на свободу.

– Как же так…

– Этому проходимцу удалось добиться досрочного освобождения.

– Что было потом?

– В десять часов утра Максимилиан Вильчевский вышел за ворота тюрьмы, а в десять тридцать его обнаружили в канаве с простреленной головой.

– Того, кто его убил, нашли? – спросила Дайнека.

– Нет. – Команданте Монтанья вздохнул. – Однако сначала обвинение пало на небезызвестного вам…

– На кого? – выдохнула Дайнека.

– …Николо Береньоли.

– Это он убил Вильчевского?

– Хотя обвинение с него сняли, не исключаю такой вероятности… В те времена этот господин, я имею в виду Береньоли, имел репутацию рискового человека.

– Значит, Николо отомстил за убийство отца?

– В лучших традициях итальянской мафии.

– С этим нужно смириться. Суметь пережить… Стевен об этом знает?

– Да, я сообщил ему как члену семьи. Кстати, у меня побывала София Береньоли.

– Она тоже знает?

– О многом ей рассказал сын. Я только добавил недостающие факты.

Команданте замолчал, казалось, разговор подошел к концу.

– Хотела еще спросить, – Дайнека замялась, – может быть, это сейчас неуместно…

– Спрашивайте, спрашивайте, – подбодрил ее Армандо Монтанья.

– Вам удалось узнать, кто та красивая женщина с леопардовым саквояжем из соседнего номера в отеле «Даниэли»?

– На которую вы подумали, что она – Надя-Кокодрилла? – Команданте не выдержал и расхохотался. – Это проститутка, она который год работает в этом отеле в межсезонье, зимой там много богатых стариков из Европы.

– Какой ужас… – наивно огорчилась Дайнека. Она вспомнила горделивую осанку красавицы, ее высокомерный взгляд.

– Счастливого пути! – воскликнул команданте Монтанья и отключился.

Катер свернул с Большого канала, и спустя несколько минут они проплывали мимо каких-то затрапезных домишек с затертыми стенами. Неожиданно впереди распахнулся морской простор. Воды Адриатического моря имели необычайно пронзительный, бирюзово-голубой цвет. Все вблизи берега было утыкано деревянными сваями.

– Что это? – спросила Дайнека у водителя.

– Створы. Здесь довольно мелко… – Он вытянул руку, указывая на открывшийся взгляду остров:

– Сан-Микеле, кладбище.

Минут через десять катер причалил к пристани, откуда хорошо была видна кладбищенская стена.

Мужчина снова заговорил, глядя на собор, опоясанный мраморным цоколем:

– Церковь Святого Михаила Архангела, покровителя этого острова. – Он перекрестился.

Сойдя с катера, Дайнека вошла в арку. Изображенные на надгробиях епископы и средневековые воины взирали на нее покровительственно и зловеще. От мраморных склепов веяло могильным холодом.

Наконец она вышла на солнце. «Слава богу», – пронеслось в голове.

Внезапно откуда-то раздался раздраженный старческий голос:

– Ошадламадонна!

Навстречу ей из кладбищенской конторки вышел старик, которому на вид можно было дать лет сто. Сухой, закопченный, он, казалось, только что вылез из могилы размять слежавшиеся кости. Старик вопросительно уставился на Дайнеку.

– Мне необходимо найти могилу одной русской, скончавшейся в декабре 1901 года. – Она робко подняла глаза на старика, как будто опасаясь, что он снова залезет в свою могилу.