Дарья Калинина - Готовь завещание летом

Последняя, третья, деревня была совсем небольшая. Но из крайнего, по виду обитаемого, строения неслось лошадиное ржание. Едва его услышав, Василий Петрович побледнел и схватился за сердце.

– Жеребчик… это его голос!

Он бежал к дому так быстро, что остальным было за ним не угнаться. Но возле ворот неожиданно притормозил. И не перешагнув даже порога, произнес:

– Нет, не могу! Идите сами.

И взглянув на жену, пояснил:

– Если это не он, я просто не выдержу!

Давыдов кинулся к сараю. А Алена осталась рядом с мужем.

– Вася, все в порядке.

– Я не мог ошибиться. Это должен быть он! О, скорее! Дайте мне взглянуть на него!

В этот момент из сарая Давыдов вывел черного жеребца с белыми подпалинами по всему телу.

– Это не он! – опечалилась Инга. – Ваш Жеребчик был чисто вороной!

Но Василий Петрович отреагировал совершенно иначе. Он неожиданно всплеснул руками, просиял улыбкой и закричал:

– Мальчик мой! Жеребчик! Ты нашелся!

И кинулся к коню, обнимая и целую того в морду и мягкие ноздри. Конь тоже выглядел порядком обрадованным и растроганным встречей. Он положил голову на плечо своему хозяину и несколько раз глубоко вздохнул, как ребенок, который долго плакал, а теперь успокоился и готов помириться со всеми. Потом Жеребчик радостно заржал, перебирая ногами и победно задирая голову высоко в небо.

– Это что?.. Жеребчик? – недоуменно произнесла Инга.

– Да, это он.

– Но откуда на нем белые пятна?

– Сама ничего не понимаю, – пробормотала Алена. – Пойдем, разберемся.

Однако сразу подойти к Жеребчику им не удалось. Найденного коня хотели обнять и приласкать все участники поисковой экспедиции. Давыдов и Константинов просто не давали никому приблизиться к своему сокровищу до тех пор, пока полностью не ощупали его со всех сторон и не убедились, что конь находится в неплохой физической форме, особенно если учитывать, какой стресс ему пришлось пережить.

– Да как же это такое только возможно? Ведь Жеребчик прежде был вороной, а теперь он с подпалинами.

– Он поседел?

Предположение Инги развеселило всех. А Давыдов, закончив смеяться, объяснил ей:

– Жеребчика просто перекрасили.

– Перекраска лошади – это давний трюк всех конокрадов мира, – добавил Василий Петрович. – Ведь для постороннего человека все лошади, можно сказать, на одно лицо. И как отличить одну лошадь от другой? Только по масти. Вот и тут вор прибегнул к испытанному средству. Перекрасил, а в нашем случае вытравил перекисью водорода волосы на шкуре животного. Сделал не вороного, а с подпалинами коня.

– Может быть, это все-таки другой конь?

– Нет, если вы посмотрите, то увидите, что кожа у лошади всюду черная. Даже там, где волосы светлые.

И, раздвинув пальцами короткие волоски на ноге коня, Давыдов показал черный участок кожи под волосами. – В нормальном состоянии белые пятна – это лишенные пигмента места на коже животного. У некоторых людей тоже наблюдается это явление. Но у лошадей оно выражено куда сильнее. И у тех лошадей, которые пегие от природы, не только волосы лишены пигментации, но и кожа под этими волосами тоже снежно-белая. А этот конь по своей природе чисто вороной. И это наш Жеребчик, сомнений никаких нет. Да разве вы сами не видите, как он радуется тому, что мы его нашли?

Жеребчик и впрямь был готов плясать от радости. И не он один. С Василием Петровичем творилось неладное. Он то хохотал, то обещал закатить такой пир на весь мир, какой люди испокон веков не видели. Но потом все же сумел взять себя в руки и вернулся к проблемам животрепещущим.

– Он сможет выступить на скачках? – спросил он у Давыдова.

– Думаю, вполне. Состояние здоровья опасений не внушает.

– А выиграть сможет?

– Ну, насчет призового места… тут бы я твердых гарантий давать не стал.

Но Василий Петрович был до того рад обрести вновь свое сокровище, что не стал печалиться о пустяках.

Затем встал вопрос о транспортировке Жеребчика обратно в конюшню, где его с нетерпением ожидали Буран и Торпеда. Нужно было пригнать машину, объяснить ее водителю путь. На все это ушло больше времени, чем хотелось бы. Но были и плюсы. Пока ждали машину, Давыдов, как самый тощий, лично испытал Жеребчика и нашел, что тот находится в отличной форме.

– Несколько похудел, но это ему только на пользу. Хороший корм, и он быстро наберет прежнюю форму.

За Жеребчиком явно кто-то ухаживал. В поилке у коня была свежая вода, а в кормушке достаточно свежего сена, хотя ни овса, ни комбикорма тут не наблюдалось вовсе.

А вот подтянувшиеся на шум из соседней деревни любопытные были сильно удивлены.

– Откуда тут этот конь взялся? – произнес сосед.

– Вы же сами нас сюда послали. Забыли?

– Но раньше тут жил рыжий конь, – возразила его жена, – злюка и буян.

– Никого к себе не подпускал, кроме хозяина. А этого черного с белыми подпалинами мы видим впервые. Он у вас хоть ласковый?

Убедившись, что конь ласковый, люди охотно подошли поближе к Жеребчику и тоже его погладили и поздравили со счастливым возвращением.

Но теперь вплотную вставал вопрос о хозяине дома. Несмотря на то что под Толину ответственность на доме был вскрыт дверной замок, ничего, что могло бы указать на личность владельца, тут не нашлось. Не было ни документов, ни фотографий, ничего такого, что подсказало бы имя человека, проживавшего тут вместе со своим рыжим конем.

Зато во дворе позади дома было обустроено целое конкурное поле. Все было самодельное, но сделанное по всем правилам. И как понимали подруги, преграды здесь шли в определенной четкой последовательности, так, чтобы заходить на них было удобно и для лошади, и для ее всадника. Имелась даже водная преграда, которая представляла из себя специально выкопанную и выложенную глиной яму, заполненную впоследствии мутной дождевой водой.

Кто же мог жить в этом доме?

И хотя кое-какие догадки у сыщиц имелись, все же для доказательства их правильности требовалось время и изрядная смекалка.

Вернувшись в город со своим драгоценным трофеем, вся команда Василия Петровича дружно кинулась обихаживать Жеребчика, поспешно готовить его к предстоящим скачкам. О том, чтобы отказаться от участия в соревновании, Василий Петрович даже не хотел и слышать.

– Жеребчик будет выступать и возьмет первый приз! – громко заявил он.

Причем обращался он не к присутствующим людям, а к самому Жеребчику. Тот в ответ лишь коротко и отрывисто заржал, мол, все понял, хозяин, не подведу.

Оказавшись среди знакомых ему людей и лошадей, Жеребчик совершенно воспрянул духом. Физическое его состояние было явно очень неплохим, а те несколько дней вынужденного безделья, которые он провел в незнакомой конюшне, можно было считать своего рода отдыхом после напряженных тренировок.