Евгения Горская - Под защитой высших сил

– Вроде того, – вымученно улыбнулась Настя. Пропустила Лилю в квартиру и повесила на вешалку ее элегантное пальто.

– Чистенько у тебя, – оглядевшись, похвалила Лиля.

Вот именно, чистенько. Как в гостиничном номере. Когда-то Насте очень хотелось, чтобы в квартире было уютно, красиво, радостно. Она ездила по магазинам и вернисажам, пыталась вытащить Борю, но ему было все равно, что и как будет в Настиной квартире, он не считал ее своей, и Настя очень быстро потеряла к магазинам и вернисажам всякий интерес.

– У меня есть пельмени, котлеты и сосиски. Еще огурцы, помидоры, зелень. Яйца.

– Давай салатик, и будет с нас. Я ведь у тебя только один раз была, на новоселье.

– Да, – подтвердила Настя.

– Совсем не видимся, – вздохнула Лиля. Посмотрела на хлопочущую на кухне Настю и достала из объемной сумки бутылку вермута. – Давай-ка выпьем.

Настя достала тарелки, рюмки и критически оглядела скромный стол.

– Садись, – поторопила Лиля. Открыла бутылку и разлила вино. – Со встречей.

– Со встречей, – откликнулась Настя.

– А Борька твой где?

– Мы разошлись. – Настя допила вермут и наколола на вилку кусочек огурца.

– Оно и к лучшему, – внимательно посмотрела на нее Лиля. – Вы друг другу мало подходили.

– Почему? – удивилась Настя.

– Давай-ка еще выпьем, – Лиля разлила вино. Она пьяна, заметила Настя. Не то чтобы пьяна, но пила и до вермута.

Настя с жалостью смотрела на сидевшую напротив очень красивую даже в свои без малого шестьдесят женщину. Сразу вспомнились обрывки разговоров, которые мама и бабушка немедленно прекращали при дяде Леве и старались не вести при Насте. Лиля любила выпить, еще когда жила с дядей Левой.

– Тебе нужен настоящий мужик. Сильный, уверенный. А Борька… ему нянька требуется. Чтобы нос вытирала. Ты помнишь, как он палец порезал?

Настя кивнула. Конечно, она помнила историю с пальцем и многое другое, о чем ей совсем не хотелось вспоминать.

На прошлое Рождество они с Борей поехали к дяде Леве. Решили подышать свежим деревенским воздухом, пройтись по чистому снегу, просто отдохнуть. Они не ожидали увидеть кого-либо, кроме дяди, а встретили Лилю, Настиных родителей, каких-то Левиных знакомых. Женщины спешно готовили еду, Настя принялась им помогать, а Боря вызвался колоть дрова.

Настя так и не поняла, каким образом он ухитрился попасть себе по пальцу. Рана была неглубокой, не слишком кровила, Настя обработала порез, перевязала Боре руку стерильным бинтом, подула, поцеловала и поняла, что у Бориса катастрофически испортилось настроение. Она поняла это почти сразу, а остальные через некоторое время. К собственному здоровью Боря относился трепетно, любую царапину бежал показывать врачу, и Настя принялась уговаривать его поехать в травмопункт. Она уговаривала, он вяло сопротивлялся, а остальные старались на них не смотреть – рана была пустяковой.

Потом Лева подробно объяснял им, как проехать к ближайшей больнице, там они разговаривали с усталой женщиной-хирургом, которая, осмотрев Борину руку, никак не могла взять в толк, чего, собственно, они от нее хотят, и наконец догадалась сделать укол от столбняка, объяснив, что вероятность подхватить его зимой практически равна нулю. Насте было стыдно за себя, за Борю, пугающегося ерундовых царапин, и очень хотелось поскорее очутиться дома, в собственной квартире.

– Ладно, черт с ним, с Борькой. Настасья, я хочу подарить тебе одну вещь. – Лиля полезла в карман пиджака и достала небольшую коробочку. – Смотри.

– Ой, прелесть какая. – На черном бархате ювелирной коробочки стоял искусно вырезанный крошечный сердоликовый слоник. Слоник был старый, потертый, с заметными трещинками и все-таки производил впечатление очень дорогой вещи.

– Глазки-рубинчики, – пояснила Лиля. – У меня прадед купцом был, от бабушки и осталось. Она рассказывала, что после революции семья кое-какое золотишко припрятала, но потихоньку все продали. Гражданская война, потом Отечественная. Она много раз и слоника этого хотела продать, когда детей кормить было нечем, но не продала. Считала, что он счастье приносит. Никакого счастья он мне уж точно не принес, а вещь красивая. Жалко чужим людям отдавать. И продавать жалко.

– Почему продавать? У вас сын есть.

– Чтобы Ленке слоник достался? Ни за что на свете. Да я лучше его в помойку выброшу.

– Господи, тетя Лиля! Да почему? Она же Игоря любит. И он ее. Что вам не нравится?

– Ленка любит только деньги, а через Игоря перешагнет. И через любого перешагнет, если ей надо будет. Это такая зараза…

– Тетя Лиля, вы не правы.

– Еще как права! У меня ничего ценного, кроме этой безделушки, нет, и я хочу, чтобы она осталась в семье. Моя семья – это Игорь, Лева и ты. Возьми, Настасья, я тебя прошу.

– Но…

– Мне осталось жить несколько месяцев. Ты только никому не говори, успеют узнать.

– Что?!

– У меня рак.

– Но…

– Не но, сделать ничего нельзя. И все, хватит об этом. Короче, слона я тебе оставляю, что хочешь с ним делай. А если вздумаешь отказываться, лучше выброси. Только не отдавай Ленке.

– Теть Лиля, Игорь знает?

– Нет. – Тетка тяжело поднялась, опять плеснула себе в рюмку вермута и залпом выпила. – Такси вызову.

Достала из сумки телефон, продиктовала адрес и, пройдясь по комнате, остановилась у компьютера.

– Работаешь? Или так, развлекаешься? – Лиля тронула мышь, и на экране проступила фотография. Первая дядина жена Аля и молодой незнакомый мужик, который отчего-то казался Насте знакомым.

Лиля вгляделась в экран, резко развернулась и уселась на стул спиной к компьютеру.

– Дрянь был человечишко, – задумчиво произнесла тетя.

– Кто? – не поняла Настя. Подумала и пристроилась на диване.

– Серега, Игорешкин отец. Вот ты скажи, Настасья, почему мне так не везет, а? Первый муж карьерист, пьяница и бабник. Второй… Лев, конечно, человек хороший, но меня полюбить так и не смог. А я ведь красивая была.

– Вы и сейчас красивая.

– Да ладно.

Зазвонил Лилин телефон, такси ждало у подъезда.

Настя грустно смотрела, как мать Игоря надевает свое роскошное пальто.

– Настя, – помедлила у двери тетка. – Когда меня не станет, ты Игоря не бросай. У него никого нет, кроме тебя.

Настя заперла дверь, вернулась в кухню, плеснула себе вермута, как недавно тетя Лиля, и так же залпом выпила.

Почему Лиля заговорила о своем первом муже?

Этого не может быть!

Настя метнулась в комнату и уставилась на экран компьютера. Вот кого напоминал ей незнакомый мужик на старой фотографии. Игоря.

Брата Игоря, который еще не знает, что его мать умирает. Или знает?

Настя вернулась в кухню и крепко сжала в кулаке сердоликового слоника.

Ракитин освободился не через час и не через полтора, а только через два с половиной. Отпер собственный кабинет, выключил давно «заснувший» компьютер, посидел, глядя в темный экран, и понял, что очень устал.