Марина Серова - Венок для мертвой Офелии

За последнее время Китса я узнала лучше, и он стал мне ближе. Хотя… В конце концов, они погубили одну Офелию, так пусть получат по полной от другой! Не все Офелии на свете такие уж беззащитные! Некоторые вроде меня любят сами поиграть с добычей.

«Но есть немало людей, которые совсем не дураки, и мне становится страшно, когда я думаю о том, на что способны люди, не имеющие твердых нравственных принципов…»

Вторая часть высказывания мисс Марпл сейчас меня мало занимала. Для того, подумала я, чтобы противостоять вот таким «не-дуракам», есть люди, у которых тоже не очень-то хорошо обстоят дела с моральными принципами. Потому что они вполне могут защитить не только самих себя, но и противостоять вот этим, которые «не-дураки».

– Легко, светло и весело хрустит на зубах… нарядная Офелия текла через край; змеиный яд; малиновый яд; резиновый трамвайчик… оцинкованный мая… Просроченный билетик на повторный сеанс, – пробормотала я, вспомнив известную песенку Янки Дягилевой.

Почти реально увидев, как Аська садится в трамвай и едет сюда. Едет сюда, еще не зная, что скоро ее не будет в живых и путь к белым цветам, скрывшим ее тело, начнется именно отсюда…

– Что? – спросила Ирина. – Оля, вы вроде бы собирались прочитать что-то из «Гамлета»? Монолог Офелии?

– У нее не было монологов, – сказала я, – она была немногословна.

– Ну, прочитайте хоть что-то, – сказала она. – В том же духе.

Я подумала – и начала.

Ту самую песенку.

Ирина вела себя очень странно. Она подошла ко мне почти неслышно – сзади. Ее руки коснулись моих плеч. Я слегка напряглась.

– Тихо, малышка, – засмеялась Ирина. – Тебе будет хорошо. Ты этого никогда не пробовала?

Ее руки скользнули ниже… Она словно бы утешала меня – шептала, что мне это непременно понравится.

«Вот дура, – подумала я. – Полная дура! Интересно, все лесбиянки – такие дуры? Или только эта?»

Дождавшись, когда она окончательно войдет в раж, я умелым движением развернулась, схватила ее за изрядно расшалившуюся ручонку и резко заломила ее за спину. Коленом добавила ей спереди.

– Что ты делаешь?! – взвизгнула она.

– Я – гомофобка, – мрачно сообщила я. – Поклонница традиционных ценностей.

– Так могла бы просто ска-а-а-азать, – проныла поверженная содомитка.

– А мне так было неинтересно, – сообщила я. – И мне нужны кое-какие сведения. Тут была девочка. Маленькая девочка.

– Не было тут никаких девочек, – провыла она. – Тут строго, только с восемнадцати лет!

– Нет, ты меня, похоже, не поняла, – вздохнула я, делая захват сильнее.

Бедная дама застонала.

– Пусти! – закричала она.

– Сначала поговорим о двух девочках, – усмехнулась я холодно. – Об одной, которая пришла сюда сегодня и которую вы куда-то девали. И о второй девочке – по имени Ася, которую убил кто-то из ваших.

– Асю? – Она явно была удивлена. – А кто бы мог ее тронуть, Асю? Она же была… любовницей нашего главного…

Настал мой черед удивиться. Я же знала, что Аська была влюблена в Сергея Иваныча! Так влюблена, что ради него была готова и монолог Офелии прочитать, и дорогую косметику бросить на столе в гримерке, и босиком к озеру побежать, презрев свои дорогущие туфли! Нет, я понимаю, что настали новые времена! Новые нравы! Темпорас! Морес!.. Сама-то я – далеко не монахиня-бенедиктинка! Но чтобы любовницей Генкиной стать – это уж увольте! Это уж полное грехопадение, меня никакой апостол Петр потом в рай не пустит, даже если я на коленях буду валяться и обещать исправиться!

А если еще учесть, что, будучи в таких приватных отношениях с Геной, наш ангелочек еще и влюбиться вздумал?

Но я не должна была показывать этой лесбийской мадам, что я не в курсе происходящего. С Геной я потом разберусь. Сейчас мне нужно найти Варьку. Я вспоминала судорожно все, что девица написала мне в своем послании.

Кое-что я нашла. Остался… подвал.

– Подвал, – сказала я вслух, еще круче заламывая ее руку, отчего она судорожно вскрикнула.

– Какой подвал?!

По ее глазам я видела, что она врет, и надавила еще сильнее. Я знаю, где болевая точка, детка! Я тренированная! Надо будет – доведу тебя своими «ласками» до такого оргазма, что ты будешь орать на всю округу, только услышит тебя один Мельников. Подумает, что это я ору, и прибежит сюда. И тогда ты скоро будешь развлекать девочек в тюрьме!

Все это я ей прошептала – ласково, в самое ушко. Она затихла, предпочитая терпеть боль. Не хотелось ей встречаться с Мельниковым!

– Я отведу тебя, ладно, – прошипела она. – Только ты сама напросилась, поняла? Сама! Я тебя по доброте душевной от опрометчивых поступков удерживала!

– Ты сама совершила такой поступок, – нахально улыбнулась я. – Когда впустила меня на ваше идиотское прослушивание. Поэтому теперь ты будешь играть по моим правилам. – Я ослабила хватку.

– Ну-ну, – презрительно проговорила она, потирая руку. – Тебе только кажется, что ты выигрываешь!

– А на самом деле? – поинтересовалась я, подталкивая ее коленом к двери.

– На самом деле – пойдем в подвал, – прошипела она. – раз тебе туда так хочется.

Это звучало как «раз ты такая дура». Я подумала, что с этим подвалом что-то не так. На всякий случай я вспомнила о состоянии боевой готовности, мысленно просчитала все возможные ходы моей противницы и на каждый такой ход придумала свой ответ. В отличие от нее у меня с реакцией все в порядке. Я была уверена, что Варька в этом подвале побывала, раз она прислала мне эсэмэску с шифрованными подсказками, как ее найти.

И из-за этих шифрованных подсказок сердце подсказывало мне, что Варька и сейчас в этом подвале. Значит, она в беде и рассчитывать может только на меня.

Мы спускались по непрезентабельной узкой лестнице вниз. Откуда-то слышались голоса – мужской хор исполнял лирическую песню «Ах ты, любушка, ты голубушка», – и я очень удивилась, что еще находятся в наше время люди, поющие в хоре, не посещающие представления подобных «театров трагедии» с более чем вольной трактовкой Шекспира. Неужели это возможно? Мне даже почудилось, что мир расколот на две части. В одной – светло и спокойно, там поют хоровые песни. А в другой – как в подвале каком-то: грязно, крысы и смрад. И я сейчас иду по второй, мерзкой части мира.