Дарья Калинина - Затащи меня в Эдем

– Лежит… – недовольно проворчал полицейский, почесав лысоватую макушку, которую уже укусил не один комар. – Ну и что с того, как она лежит? Пьяная была, вот и ползла сама не видя куда!

Окружающие тут же подхватили:

– Нет, ну надо же так нажраться!

– И без закуски!

– А еще приличная женщина!

– Бутылку с собой взяла и до конца ее высосала.

Алена слегка ущипнула подругу за руку, привлекая к себе ее внимание.

– Ой! Чего щиплешься?

– Я легонько.

– Будто бы не знаешь, что у меня от твоего «легонько» потом неделю синяк на руке будет красоваться.

– Извини. Я не хотела.

– А чего хотела?

– Посмотри на бутылку.

– Она же разбита.

– А этикетка? Осколки? Они тебе ничего не напоминают?

Инга послушно посмотрела. Осколки как осколки.

– А этикетка?

– Водка «Octopus». Ого!

– Теперь понимаешь? Такая же бутылка была в комнате у Милы! Рядом с ее телом!

– Ты уверена?

– На все сто процентов!

Инга в изумлении уставилась на подругу:

– И что это может значить? Гербария и Мила отоваривались в одном магазине?

– Мила не сама купила себе водку. У нее в последнее время денег совсем не было. Она не работала, а ее прежние кавалеры исчезли, когда Мила завязала с прежней веселой жизнью.

– А какая твоя версия? Почему Гербария купила себе ту же водку, что пила ее дочь?

– Может, это она ее и угостила?

– Гербария? Милу? Но они же не общались друг с другом! Вспомни, Гербария ни разу не наведалась к Миле, пока та жила в детском доме.

– А потом у нее совесть проснулась.

– Нет, Гербария такая монументальная особа, если бы она наведалась к Миле, кто-то из соседей обязательно бы ее увидел, запомнил и сказал бы о ее визите полиции.

– Надо будет еще поспрашивать людей, показать соседям Милы фото Гербарии, но откровенно говоря, мне тоже кажется, что в гостях у Милы была не она.

– Конечно! Что ей там делать?

– Заботиться о своей дочери, например! Пусть и с опозданием, но все же!

– И начала заботу с того, что напоила Милу паленой водкой, а потом и сама ею же отравилась?

– Да, согласна. Нелепо как-то получается.

– И если бы Гербария захотела позаботиться о своей дочери, то, скорее всего, сделала бы это обычным для нее способом.

– То есть?

– Переселила бы Милу в Клоповник и стала бы ставить над ней свои опыты.

К приезду господина Федосеева у полиции уже возникла стройная версия произошедшего. Покойная выпила лишку, упала в воду и утонула. Вот только супруг Гербарии решительно воспротивился этой версии следствия:

– Моя жена не пила ничего крепче шампанского. Да и его она могла выпить максимум один бокал. Обычно она лишь брала бокал в руку и, разговаривая с людьми, делала вид, что отпивает. Но к концу вечера бокал у нее оставался почти таким же полным, как и в начале светского раута.

– Но как вы объясните запах спиртного, который исходит от покойной?

– Я ничего не желаю объяснять! Вы – полиция, вы и объясните мне, что произошло с моей женой. А ваша версия о том, что Гербария нализалась до такого свинского состояния, что полезла купаться и утонула в двух шагах от берега, просто бред! Не желаю больше слышать ничего подобного! С моей женой случилось несчастье, ищите злодея, который убил ее!

Услышав это, маленький полицейский откровенно затосковал.

– Можно будет проверить обитателей дома, который патронировала ваша супруга, – пробормотал он наконец.

– Вы об этих бедолагах из Клоповника? Бросьте! Они боготворили мою супругу! Впрочем… проверьте их, среди них есть парочка таких личностей… Я давно говорил Гербарии, чтобы она бросила этих доходяг. В крайнем случае оставила бы женщин с детьми и стариков. Если взрослый мужчина не в состоянии сам себе помочь, то нечего с таким и возиться. Он – мусор, бросовый материал, который не должен размножаться.

В общем, господин Федосеев подругам не понравился. Более того, он показался им отвратительным. Этот человек совершенно не скрывал, что всегда и всюду будет ставить во главу угла свои собственные интересы, только их он и примется отстаивать. На всех прочих ему чихать с высокой колокольни, как хотят, так пусть там внизу и барахтаются. Лишь бы ему самому урвать от этой жизни побольше, ведь никакой другой уже не будет.

– Найди мне убийцу моей жены! – угрожающе надвигался он на маленького полицейского. – Вынь и положь! Прямо сейчас отправляйся к этим голодранцам и выясни, кто из них был поблизости от места преступления!

Да все! Обитателям Клоповника воспрещалось далеко уходить от своего дома. Они должны были находиться под контролем госпожи Федосеевой даже в те часы, когда ее самой в Клоповнике не было.

Подруги почувствовали, как сжалась Леночка. Кажется, девочка не сомневалась: полиция, стремясь угодить мужу их хозяйки, обязательно найдет среди обитателей Клоповника подходящего козла отпущения. Может быть, им станет глухонемой Вася – «папа» Леночки. А может, это будет даже кто-то из трех стариков. Леночке совсем не хотелось терять тех людей, которые стали ей близки за это время.

Алена поняла, что пришло время вмешаться. Она кивнула Ване, показывая, чтобы он держался с ней рядом, и шагнула к полицейскому:

– У нас есть версия, кто мог убить Гербарию!

Полицейский облегченно перевел дыхание, а Федосеев уставился на Алену своими маленькими, заплывшими жиром глазками. Он мигом оценил и ее гардероб, и украшения, и маячащего за ее спиной Ваню. И поняв, что имеет дело с женщиной одного с ним круга, а то и побогаче, мигом сменил тон.

– Кто вы? – почти любезно поинтересовался он у Алены.

А узнав ее фамилию, сделался и вовсе приторным.

– Много слышал о вашем уважаемом супруге. Как он? Говорят, у него большие успехи, и скоро наш конный спорт получит нового Крепыша?

– Крепыш был орловцем-рысаком, бегал в «качалке», – сухо отозвалась Алена. – Муж занимается выведением скаковой породы лошадей будущих чемпионов стипль-чеза.

На взгляд Инги, суть дела от этой поправки не менялась. Но господин Федосеев почему-то страшно смутился, словно бы ему полагалось быть полностью в курсе дел могущественного Алениного супруга.

– Ах, ну да, ну да… Виноват, оговорился. И как у него успехи?

– Дело идет.

– И какими же судьбами вы к нам?

– Мы с друзьями занимаемся расследованием. И мы считаем, что данное убийство совершено тем же человеком, который уже отправил на тот свет Милу – дочь Гербарии Викторовны. И между прочим, он убил ее с помощью этой же водки.

И она носком туфли, которую к приезду Федосеева все же надела, пнула один из осколков, все еще плавающих у берега. Ни у кого не хватило сообразительности извлечь улики из воды.

Федосеев сначала покосился на разбитую бутылку, а потом с нескрываемым изумлением уставился на Алену.