Галина Романова - Программа защиты любовниц

— Ну что там, Зоя?! Что?! Я дремал так хорошо. — Снова соврал, он что-то сегодня все время врет.

— Там!!! — Она швырнула трубку ему на живот, как ядовитую змею. — Там…

Его проняло, он резко сел, успев подхватить телефон, чтобы он на пол не свалился, приложил к уху и резко спросил:

— Кто это?!

— Володя? Володя, ты чего кричишь?

Слабый, слабый, как с того света, Олин голос!!!

— Оля??? — не закричал, взвизгнул он, вскакивая на ноги. — Оля, ты???

— Я…

— Где ты??? Господи, с тобой все в порядке??? Ты… Где ты, милая???

Перед глазами замелькали калейдоскопы картинок: Оля плачет в машине Ивана, просит простить ее и отпустить, Оля мечется в кладовой, несчастная и гневная, Оля проклинает его, угрожает ему, а потом фото всплыло в памяти, на котором из Ванькиного горла торчит кусок кафельной плитки и кровь. Боже, сколько крови на нем! Странно, что вокруг на стенах и полу крови не было.

— Я не трогала Ивана, — слабым голосом тут же сказала Оля, будто подслушала его мысли, будто видела, как он сжал теперь свободный кулак и зажмурился. — Это чудовище… Оно…

Она всхлипнула и неожиданно замолчала.

— Оля! Оля, не исчезай!!! — заорал тут же Черных, перепугавшись, что она сейчас положит трубку и все закончится, и происходящее покажется ему наутро нелепым сновидением. — Оля… Милая, родная, я так тебя люблю! Пожалуйста, скажи, где ты? Я приеду, я заберу тебя! Я сделаю все, что ты захочешь!

— Ты приедешь за мной, правда? — Она плакала, начав задыхаться от сдерживаемых рыданий. — Володя, правда? Ты веришь мне, да?

— Да, милая, родная, верю! Конечно, верю! Где ты? Где?!

Где бы она ни была, поехать за ней самостоятельно он не сможет. Мысли, как сумасшедшие блохи, жалили, жалили, жалили. Кого посадить за руль?! Кого призвать на помощь?! Сядет сам, его могут остановить гаишники, задержат, отберут удостоверение. Он засветится! Нельзя, нельзя! Мельников по сводкам может проследить его маршрут. Вдруг его остановят у того места, где Оля прячется?! Он вообще не хотел ему ничего говорить, вообще! Олин выбор говорить с ним или нет, его вот она выбрала в тяжелый момент. Значит, простила! Значит, любит!

— Володя, забери меня отсюда, — шепнула она и так же тихо продиктовала название какой-то занюханной деревни в восьмидесяти километрах от города. — Возьми денег, надо отблагодарить людей, они спасли мне жизнь.

— Непременно! Обязательно!!!

Он прикусил губу, чтобы не завыть. Кого же сажать за руль?! Уварова?! Ни хрена нельзя! Тот узнает все, и про вознаграждение для милых честных людей тоже, скажет, им нашел, а ему нет? Что?! Кого?! Ах, Ваня, Ваня! Как же ты подвел!

— Володя… — проговорила вдруг Оля, хотя они собирались вот-вот положить трубки.

— Да, родная?

— Не говори никому, хорошо? — попросила она и уточнила: — Не говори ему, ладно?

Они оба знали, кому ЕМУ, и если ей эти слова дались с трудом, то израненной душе Черных это было лекарством.

— Ни за что! — крикнул он так, что Зоя, подслушивающая под дверью, слабо охнула. — Все, я еду!

Он нажал кнопку отбоя на трубке и тут же нежно погладил то место, к которому прикасалось его ухо мгновение назад, там был Олин голос. Только что там был Олин голос, она жива, с ней все в порядке, ее спасли. Все подробности потом, потом. Сейчас надо…

— Зоя! — гаркнул он во все горло. — Быстро иди сюда!

Все, что ей было нужно, это перешагнуть порог. Она не ушла, она подслушивала.

— Ты машину водишь? — спросил он у домработницы, хотя ни разу не видел ее за рулем.

— Я?! — вытаращилась та, будто он просил ее запустить двигатель звездолета. — Я… нет, то есть да… Но…

— Короче: да или нет?! Права есть?

— Да, есть. — Она покорно сложила руки на животе. — А толку-то? Я дальше полигона ни разу не ездила.

— Сегодня поедешь. Собирайся! — приказал ей Черных.

Он метнулся к шкафу, принявшись лихорадочно перебирать сорочки. Он не мог появиться перед любимой абы в чем, он должен быть… Должен снова ей понравиться. Остановил выбор на плотной рубашке сочного синего цвета и светлых джинсах, стащил несвежую футболку и лишь тогда услыхал за спиной сопение.

Зоя! Она все еще была здесь!

— Ты чего, чудо?! — заорал на нее Черных. — Я тебе что сказал?!

— Но я не могу! — Плечи ее тряслись.

— Сможешь! — У него вздулись вены на висках, так он был взбешен поведением этой капусты.

— Но я никогда… — Она задвигала носом, намереваясь зареветь. — Я боюсь! Я не знаю, куда вы собираетесь меня отправить, я…

— Слушай, Зоя. — Черных взял ее руки в свои, заглянул в глаза, изо всех сил стараясь, чтобы взгляд проник в самую ее душу. — Мы сейчас поедем с тобой спасать Олю! Я и ты! Больше… Слушай внимательно! Больше мне довериться некому! Только ты, Зоя!

— Я боюсь, что не смогу, — пискнула она, но уже увереннее.

— Ты сможешь!

— Да? Вы думаете? — Она слабо улыбнулась, расправила плечи. — Оля… Она… С ней правда все в порядке?

— Она жива, и это главное, Зоя. Все, ступай! Через десять минут выезжаем…

Мельников мчался вверх по лестнице в лабораторию, не чувствуя ступенек под ногами. Ему позвонили пять минут назад и сказали, что могут порадовать результатом.

— Я сейчас, — крикнул он на ходу Володину, который, в свою очередь, шел к нему с каким-то известием.

Известие было на тысячу долларов, соображал Мельников на ходу. Слишком уж ошарашенный вид был у его друга, что-то нес он ему в тонкой бумажной папочке.

Но это потом, потом. Сейчас ему назовут заветные цифры, он озадачит ребят с МРЭО, вычислит машину, в которой сидела бедная Оля и…

Дальше он не знал, что будет. Да, он, несомненно, найдет хозяина автомобиля. Он спросит с него! Он припрет его к стенке неопровержимыми доказательствами, но Оля-то, Оля жива?! Где она? Что с ней? И какое отношение она имеет к смерти водителя своего жениха? Имеет все же или нет?!

От этих вопросов у него каждый день к вечеру опухал мозг. Он почти не ел, плохо спал, мало разговаривал, пытался хоть что-то узнать про возможного хозяина синих кроссовок, но тут же опустил руки. Таких людей было сотни. Напрасно кичился папа-адвокат, подобную обувь носили многие.

Володин, который пытался вечерами как-то растормошить его, вытащить к себе, прийти к нему, оказался бессилен.

— Я просто не знаю, что с тобой делать, Валера!!! — всплеснул он вчера вечером руками и тут же обиженно проговорил: — Прыгаю тут перед тобой, прыгаю, как клоун! А ты даже поговорить со мной не можешь! Даже пива со мной не попьешь, блин!

Мельников лишь глянул на него с тоской, качнул головой и ушел на свой диван. Володин за ним не пошел и минут через пять громко хлопнул входной дверью. Надо было, конечно, догнать его и извиниться, но сил не было ни на извинения, ни даже на то, чтобы слезать с дивана.