Леена Лехтолайнен - Чертовы котята

Мне было нечего ответить.

Мы отправились дальше, бодро шагая по дорожкам, лишь иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться на первые светло-голубые лесные фиалки и ярко-желтые цветы мать-и-мачехи на солнечных полянках. Давид взял меня за руку. Я шла и думала, стоит ли рассказать ему о встрече с Майком Вирту в Нью-Йорке, но в итоге решила просто забыть всю эту историю.

— Ты все-таки носишь кольцо. — Давид поднес к губам мою руку и поцеловал перстень.

Я молча кивнула в ответ. Немного подумав, решила рассказать ему о человеке, который разыскивал меня по телефону у бабушки Вуотилайнен и в ресторане «Санс Ном». Давид сразу понял, что речь идет о моем отце, которого я совершенно не хочу видеть.

На скалах сидела пара исследователей-орнитологов, наблюдая за весенней миграцией птиц. Мы подошли ближе, Давид попросил у одного из них бинокль и замер, направив его в небесную синь. Он обменялся с ними парой слов на профессиональном языке, из которого я совершенно ничего не поняла, и мы продолжили свой путь.

— Дейвидас тоже любит наблюдать за птицами, — сказал Давид, когда мы шли по дорожке вниз с горы. — И звезды знает лучше меня. Я хочу как-нибудь отправиться с ним под парусом и показать ему море, которого он еще практически не видел в своей жизни, если не считать того путешествия на пароме из Финляндии в Эстонию.

— Неужели ты так уверен в Яане Ранде, что не побоялся доверить ему своего сына?

— Яан рассказал, что поделился с тобой своей жизненной историей. — Давид остановился и с досадой посмотрел на меня. — Неужели ты не понимаешь, что он просто играет роль, которая дает ему защиту и прикрытие. Предлагаю заключить договор: ты прекращаешь ненавидеть Яана, а я постараюсь уверовать в то, что Транков вовсе не обманщик и предатель. Я видел, как Яан мучается и переживает. Уверен, он просто сошел бы с ума, если бы не попал в монастырь.

— Значит, можно грешить сколько угодно, а потом просто попросить прощения, и тебе отпустят любой грех? Или, может, заплатить достаточно денег, чтобы потом тебя пустили на небеса. А если денег нет? Что тогда?

— Хилья, я знаю Яана всю жизнь. — Давид нежно погладил меня по щеке. — Он надежен, как скала. Неужели ты готова первая бросить в него камень?

Я не ответила. Не стоило тратить драгоценное время на раздоры и споры. Часы неумолимо шли вперед, через полчаса Юлия освободится.

— Что сказать Гезолиану?

— Для начала пообещай попробовать заманить меня в Финляндию в то время, на которое назначена свадьба. И ничего больше. Можешь намекнуть, что, как тебе кажется, у тебя больше нет надо мной прежней власти. И пусть эта ложь останется нашей тайной, — улыбнулся Давид.

Я поцеловала его. Каждый раз при этом я боялась, что это наш последний поцелуй.

— Можешь сказать, чего же ты в конце концов хочешь от Гезолиана? — спросила я, с трудом оторвавшись от его губ.

— Хочу отдать под суд за все его преступления. В Финляндии на него не распространяется дипломатическая неприкосновенность, поэтому если, например, он совершит здесь покушение на убийство, то немедленно будет задержан. На этом я и собираюсь построить свой план.

— А на чью жизнь он совершит покушение? На твою?

— Да. При этом надо все так организовать, чтобы у нас было достаточное количество свидетелей. Я еще думаю над различными вариантами. Свадьбу будут праздновать в ресторане твоих друзей. Ты можешь достать мне чертеж этого помещения? И схему квартиры Сюрьянена.

Я пообещала. Мы расстались на парковке гостиницы. Весь вечер меня трясло от нервного напряжения: Давид был рядом, но я не могла встретиться с ним или хотя бы просто увидеть. К счастью, Юрий держался от меня на расстоянии. Я бы просто убила его, если бы он сегодня пытался приставать ко мне.

На следующее утро я размышляла над планом системы обеспечения безопасности на свадьбе, а Юлия с Сюрьяненом составляли список гостей. У Юлии пару раз звонил телефон, и она с кем-то очень эмоционально что-то обсуждала на русском языке. Скорее всего, с Гезолианом. На первомайский прием Сюрьянен пригласил бывшего министра и пару директоров крупных предприятий. Накануне Сюрьянен осторожно спросил, не могла бы я на ночь после приема уйти спать в студию и уступить свою комнату гостям. Судя по всему, приглашенные имели некое отношение к проекту Коппарняси, поэтому мне следовало держать ушки на макушке.

Юлия сама вызвалась встретить отца в аэропорту. Выяснилось, что рано утром он вылетает из Таллина на маленьком частном самолете, который собирается пилотировать лично. Самолет должен приземлиться в небольшом аэропорту Торбака вблизи поселка Дегербю.

— Там даже поле не заасфальтировано! Как он не боится?! — переживала Юлия, всплескивая руками.

Я предложила поехать с ней и подержать ее за руку, чтобы она так не волновалась. Но девушка не поняла моей иронии.

— Да какой от тебя там будет толк? Ты же не «скорая помощь» и не пожарная команда!

— Чертежи коттеджного поселка готовы, — объявил Юрий Сюрьянену, заглянув на кухню. — Зайди в студию, пожалуйста, и скажи, можно ли будет в выходные показать их гостям?

— Сейчас приду. Молодец, Юрий. Да, кстати, из-за приезда гостей у нас произойдет небольшая рокировка. В ночь праздника Хилья пойдет спать в студию. Надеюсь, ты не против, — многозначительно улыбнулся Сюрьянен.

— Я-то не против, а что думает сама Хилья? — Юрий покраснел.

— У меня в комнате будет спать какой-то министр, который в принципе не пропускает ни одной женщины, не пощупав ее. Поэтому лучше я лягу в студии.

У Юрия вспыхнули глаза: решил, будто я с ним заигрываю, хотя я не имела в виду ничего подобного. Черт возьми, ночью мне будет непросто с ним объясниться.

Утром меня разбудила Юлия. Обычно она любила поспать подольше, но сегодня ей не спалось в ожидании встречи с отцом. На кухне Ханна готовила Юлии капучино и гремела крышкой духовки, доставая к завтраку свежеиспеченный хлеб. Я решила быстро сходить в сауну и окунуться в холодное озеро. Вчера Давид и Гезолиан оба были в Таллине, надеюсь, им не довелось встретиться. Давид считал дачу в Эстонии безопасным убежищем, но я искренне надеялась, что он установил там необходимые камеры и датчики слежения. Интересно, как он объясняет своему сыну свои постоянные отлучки и переезды? Я вдруг подумала: сможет ли Гезолиан убить ребенка, чтобы добраться до врага? Ведь он сам отец и нежно любит свою дочь. Пожалуй, да. И без малейших угрызений совести.

Поплавав в ледяной воде, я окончательно проснулась, взбодрилась и была полностью готова к встрече с Гезолианом. Я чувствовала себя, словно карточный игрок, испытывающий на последние деньги свое счастье.

В Лейсене или в Нью-Йорке Гезолиан расхаживал в дорогих костюмах, но сейчас вышел на поле в летном комбинезоне, срисованном с картинок довоенных времен. Юлия суетилась вокруг отца, предлагая то чай, то кофе, и была страшно разочарована, когда чертежи Транкова заинтересовали его гораздо больше, чем совместный просмотр телерепортажа о королевской свадьбе. Я выразила готовность посмотреть передачу вместе с ней, и лишь тогда она немного успокоилась. Я надеялась почерпнуть что-нибудь интересное по части организации безопасности мероприятия. Майк Вирту работал в лондонской полиции во время свадьбы Дианы и принца Чарльза и рассказывал, насколько в этом деле важна каждая деталь. И хотя я не очень верила в реальность того, что Сату Сюрьянен расположится на крыше соседнего дома с оптической винтовкой в руках, эту возможность тоже нельзя было сбрасывать со счетов.