Андрей Константинов - Гоблины. Пиррова победа

— Валентиновна, — подсказал Холин.

— Можно просто Юля, — предложила Нежданова.

Она грациозно протянула руку для поцелуя и разочарованно вздохнула, когда Мешок ограничился всего лишь дежурным рукопожатием.

— Ну хорошо, просто Юля. А меня зовут Андрей Иванович.

— А можно просто Андрей?

— Пока нет. Возможно, когда-нибудь потом, в будущем.

— Хорошо. Я буду с нетерпением ждать. Будущего.

Нежданова одарила Мешка томным взором оленьих глаз, и тот, немного смутившись, пряча глаза, уткнулся в папку с материалами дела, которую ему передал Холин.

— Юля, с сегодняшнего дня вы находитесь в статусе лица, подлежащего государственной защите. Я так понимаю, с соответствующими документами, включая права и обязанности защищаемого лица, вы уже ознакомлены?

— Точно так, — отрапортовал Холин. — Все необходимые бумаги подписаны и подшиты к делу.

— Как? Вы завели на меня дело?

— Не завели, а оформили. Так положено.

— Ну, раз положено…

— Я ознакомился с вашими пожеланиями касательно условий вашего проживания.

— Это очень мило с вашей стороны…

— К сожалению, в нашей ситуации они трудновыполнимы. Посему мною принято следующее решение: завтра мы сопроводим вас в Мурманск и поселим на базе отдыха местного Управления внутренних дел.

— А если я не хочу? — капризно сказала Юля. — Если я не желаю туда ехать? Мурманск! А почему не на Майами? Там же холодно!

— В рамках поставленной перед нами задачи ваши желания принимаются к сведению, но необязательны к исполнению, — безразлично парировал Мешечко и продолжил: — На базе под Мурманском вы пробудете вплоть до начала судебных слушаний по делу гражданина Литвина, после чего вернетесь в Петербург. Все это время вашу безопасность будет обеспечивать наш сотрудник, который поедет с вами. Да, кстати, в Мурманске сейчас достаточно тепло, плюс десять-двенадцать. Я специально справлялся в интернете.

— А разве милиционеры умеют пользоваться интернетом?

— Представьте себе.

— Бедные! — сочувственно вздохнула Нежданова.

— Это еще почему?

— Там такие гадости про вас пишут. Вот, к примеру, недавно один сыктывкарский блоггер… А блоггер — это…

— Я знаю, кто такие блоггеры.

— Ну надо же! Так вот, он написал, что неплохо было бы публично сжигать на площади по парочке неверных ментов.

— Ну, эта песня всяко посвящается не нам, — ухмыльнувшись, встрял в разговор Холин. — В нашем подразделении все менты самые что ни на есть верные.

— В наши дни верность — это такое редкое качество среди мужчин, — Нежданова кокетливо склонила свою хорошенькую головку. — Да, Андрей Иванович, вы сказали, что в поездке меня будет сопровождать кто-то из ваших сотрудников. Надеюсь, этим сотрудником будет Григорий? Или Тарасик?… А может быть, мы прокатимся в это романтическое путешествие вместе с вами? — Юля в упор посмотрела на Мешка и соблазнительно облизала кончиком языка пухлые губки.

— Этим сотрудником будет Иоланта Николаевна Прилепина, с которой вы только что столкнулись в дверях.

Улыбка Неждановой тут же увяла:

— Не люблю баб в погонах. Почему-то сразу приходит на ум та фашистская подлюка, которая пытала холодом малютку радистки Кэт. Помните?

— Помню. Но ваши ассоциации в данном случае далеки от реальности. Еще вопросы?

— Конечно. Вот вы сказали: «завтра». А где я проведу остаток сегодняшнего и утро завтрашнего? Мне нужно принять ванну, выпить чашечку кофе.

— Вы проведете их здесь. В нашей комнате отдыха. Григорий Степанович, покажите Юле помещение и обеспечьте ее всем необходимым. В пределах разумного, конечно.

— Пойдемте, Юля, — кивнул барышне Холин.

— Как скажете… Гриша. Андрей Иванович, но мы ведь еще увидимся с вами до моего отъезда?

— Несомненно.

Холин и Нежданова покинули кабинет, а Мешечко, прошипев в сердцах: «С-с-стерва!» — щелкнул кнопкой селектора:

— Ильдар! Попроси Ольгу Николаевну зайдти ко мне!..

Этим вечером сын никак не мог угомониться, а потому процесс укладывания, обычно проходивший у них без сучка и задоринки («Денис! Ты уже взрослый мальчик! Тебе целых девять лет!»), затянулся часа на полтора.

Только в начале двенадцатого Ольга погасила наконец ночник и с немалым облегчением на цыпочках покинула детскую. Она прошла к себе, выкатила из-под кровати чемодан на колесиках и принялась собирать вещи к завтрашнему путешествию. Лететь в Мурманск, да еще и в компании с нахальной, самоуверенной и самовлюбленной госпожой Неждановой ей совершенно не климатило. Однако Мешок был из той породы людей, которые и мертвого уболтают. К тому же, помимо нее, отправить в эту поездку и в самом деле было некого. Единственный альтернативный вариант — Наташа. Но Северова и Нежданова в одном флаконе — это была бы слишком гремучая смесь, которая, несомненно, взорвалась бы еще раньше, чем самолет приземлился бы в Мурманске.

— Ну, как он? Уснул? — с озабоченным видом заглянула в комнату мать.

— Еле-еле усыпила. Просто кошмар! Сама едва не вырубилась.

Ирина Владимировна внимательно осмотрела стопку приготовленных к путешествию вещей:

— Свитер возьми.

— Ма, там сейчас почти такое же лето, как у нас.

— Такое, да не такое. Север! Ветра! В общем, бери обязательно!

— Ладно, возьму. Если место останется.

— Неужели никого другого найти не могли? — заворчала мать. — Слыханное ли дело! Мать-одиночку отправлять в командировку на целую неделю! Да еще на край света!

— Скажешь тоже — край света! Туда всего и лету — два часа. И потом, какая ж я мать-одиночка? — Прилепина ласково приобняла мать. — У меня ты есть!

— Не подлизывайся, лиса!

— А я и не подлизываюсь — это чистая правда!

— Правда свята, а мы — люди грешные, — вздохнула Ирина Владимировна. — Слушай, а что там за выставка с динозаврами открылась? Денис мне все уши прожужжал: пошли, да пошли.

— В понедельник в ДК Ленсовета открылась. Но ты не заморачивайся — на динозавров его Володя обещал отвести. Он, кстати, заберет Дениса на эти выходные к себе.

— Я смотрю, у вас совсем дела на лад пошли. Стоило расходиться, чтобы потом… Обратно-то сходиться, часом, не собираетесь?

— Не знаю, ма. Ничегошеньки я не знаю.

— Любишь его или как?

— Нет, не люблю. Давно не люблю, — призналась Ольга. — Но они с Денисом нужны друг другу, вот ведь какая штука. И я Володе, кажется, все-таки тоже нужна. А всё вместе это гораздо важнее и весомое. Раньше я этого не понимала, не хотела понимать.

— А сейчас?

— А сейчас понимаю. Хотя мне, по-прежнему, этого очень не хочется.

— Мудришь ты что-то, Ольга. Вечно сама себя накручиваешь всякой ерундой.

— Это не ерунда, ма. — Решив свернуть неприятный для себя разговор, Прилепина критически посмотрела на подготовленный вещевой развал. — Знаешь, соберусь-ка я, пожалуй, завтра, с утреца. А то спать хочется — сил нет! Я тут на днях прочла в одном дешевом детективе такую твердолобую фразу: «Напряжение последних дней и врожденная склонность к меланхолии обернулись для Бена каменной усталостью». Прямо как про меня написано!