Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд

— Кто вы? И что вам нужно?

— Я-то? — Левша весело прищурился. — Почтальон Печкин. Привез маляву от вашего мальчика.

Калугина его веселья не разделила и возмущенно заклокотала:

— Какого еще мальчика? Вы что, издеваетесь?! Немедленно выйдите отсюда. А не то… я… Я соседей позову!

— Ладно, не горлопань. Я сам от соседа. От Маркелова. Не забыла еще такого?

— Так вы?… Так вы… оттуда? О господи! — Людмила Петровна побледнела и, ощутив подступающую к горлу дурноту, бессильно опустилась на стул.

— Ага, два дня как. Оттуда, — подтвердил Левша, присаживаясь напротив. — Вот, письмо вам привез. Марчелыч просил просто в ящик в Питере кинуть, но я подумал: а ну как перебои с почтой? Уж лучше лично в руки. Так что с вас, хозяюшка, причитается. За доставочку, сколько не жалко.

Он протянул Калугиной потрепанный, смятый конверт. Та схватила письмо, разорвала надвое и брезгливо бросила на провонявший кошками зашарканный ковролин.

— Я не собираюсь читать никаких писем! Уходите!

— А как же?… — Левша щелкнул прокуренными пальцами, изображая характерный жест.

— Уходите немедленно!

— Вот и делай после этого людям доброе дело. Правильно наш смотрящий говорил: «Не делай добра — не получишь зла». Ну, тады прощевай, тетка! — Левша поднялся и, напевая под нос «письмецо в конверте погоди, не рви», лениво направился на выход. Однако задержался возле одной из фотографий. — Твоя девка? Та самая? Хороша! — Одобрение прозвучало недобро, даже зловеще. — Ты, тетка, следи за ней лучше. Щас время такое — по улицам всякие ходют. Опять же соседи…

…Калугина бросилась к двери, неслушающимися пальцами щелкнула замком. Замок был из разряда тех, о котором незваный гость высказался: «Кому надо — того не остановит». Людмилу Петровну буквально колотило от страха. Вперившись потерянным взглядом в брошенный на пол конверт, она какое-то время раздумывала, колеблясь. Но затем опустилась на корточки, вынула две половинки разорванного листа, сложила вместе и близоруко вчиталась.

Изученный текст добил ее окончательно: на смену страху пришла самая настоящая паника. Не с первого раза справившись со шпингалетом рамы, Калугина дернула на себя створку окна и, перевесившись, глянула вниз. Гость «оттуда» успел добрести до детской площадки и теперь, притормозив, закуривал.

— Мужчина, подождите!

Левша повернул голову и зыркнул на женщину делано вопросительно. Так, словно бы заранее знал: не даст ему хозяйка уйти несолоно хлебавши. Обязательно захочет расспросить, узнать подробности из первых рук.

— Подождите, я сейчас спущусь!

Как была, в домашнем халате и тапочках на босу ногу, Людмила Петровна выскочила из подъезда и бросилась к затормозившему гонцу…

— …Чего сказать забыла, тетка?

— Скажите, а разве Маркелов… Он что… скоро освобождается?

— За бесплатными справками обращайтесь в Информационный центр ГУВД.

— Вот, пожалуйста, возьмите, — Калугина протянула тысячную купюру.

— Дней через десять здесь будет. Если на радостях не забухает, конечно, — кивнул Левша, пряча деньги. — Так что можете начинать готовиться к встрече.

Людмила Петровна посмотрела растерянно:

— Но ведь он… Он должен был сидеть еще минимум три года?!

— На УДО выходит. За примерное поведение и активное пассивное участие в жизни коллектива петушатника.

— Какого петушатника? — не поняла Калугина.

— Того самого! — заржал Левша. — А как ты хотела, тетка? С той статьей, которую вы ему по-соседски обеспечили, у него других вариантов не было. Уж такое он вам за эти годы спасибо готовил!.. Я потому тебе и балаболю: за девкой приглядывай. Да и сама стерегись-опасайся. Потому как, — гонец окинул женщину блудливым взглядом: стара была тетка и, на его вкус, страшна как смерть. Но для недавно откинувшегося сидельца и такая — королевна. — Потому как зуб большой у Маркелыча на твое семейство имеется. И не только зуб… Ну всё, прощевай. За бабки спасибо. Встану на ноги — верну. — Левша выплюнул сигарету и отправился восвояси.

Пройдя с десяток метров, он вдруг обернулся и, улыбнувшись желтыми зубами, хохотнул:

— А я ведь тебе говорил, тетка! Письмецо в концерте погоди, не рви…

Любой оператор сотовой связи во всем мире, а Россия с некоторых пор вполне официально является составной его частью [9] «…К сожалению, Россия — это часть современного мира» (В. В. Путин, 27.09.2005). , подчиняется правилам, установленным СОРМом — системой оперативно-розыскных мероприятий. Именно СОРМ предусматривает, что любая интересующая силовые ведомства информация перекачивается с компьютеров сотовой связи в компьютеры специальных технических служб этих ведомств. Как именно устроен сам процесс перекачки — нам знать нужды нет. Здоровее будем. Иное дело, что с некоторых пор даже сами сотрудники правоохранительных органов не могут, руководствуясь одним лишь своим усмотрением, явиться в свои технические подразделения и «зачерпнуть» информацию. Потому как на всё отныне есть соответствующая процедура. Со временем она менялась и усложнялась, формально все больше и больше защищая наши с вами права и интересы. Процедура эта упирается в надлежаще оформленное постановление суда, получить которое можно лишь путем многочисленных согласований и подписаний. А это всегда, минимум, хлопотно, максимум — нереально. Однако любой иной алгоритм является незаконным, и полученные подобным способом результаты в дальнейшем не принимаются ни следствием, ни судом. Но вот в качестве «информации для размышления» вполне себе сойдет и так, без подписей. Главное, иметь возможность присосаться к живительному источнику, беспрекословно штампующему интересующие тебя биллинги.

В этом смысле Мешечко свезло необычайно, так как неформальный (это важно!) доступ к подобному источнику у него был. Был в лице старшего оперуполномоченного УСТМ, капитана милиции Гены Певзнера. В кабинет к которому Мешок двадцать минут назад и зарулил. И от которого он, со скорбно-виноватым выражением лица, сейчас стоически огребал по полной. Огребал за абсолютно неджентльменское, по мнению Певзнера, поведение. Типа, «правильные пацаны так не поступают».

— …Короче, свинья ты, Мешок! Сам свинья, так еще и мне свинью подложил!

Певзнер, выдохшись, оборвал гневную тираду и принял горделивую позу оскорбленной добродетели.

— Если ты полагаешь, Геночка, что последним сравнением меня обидел, то глубоко ошибаешься, — взялся в ответ рассуждать Мешечко. — Это у вас, у иудеев, свинья — нечистое, вредное животное. А вот в Древнем Египте хрюшки проходили по разряду священных животных. Они являли собой символ ума, отваги, а также достатка и благополучия, поэтому в могилы к фараонам в обязательном порядке клали фигурки свинок, украшенные драгоценными камнями. А свинопасы, так те вообще считались избранными людьми, наделенными тайными сакральными знаниями об окружающим мире.