Мэри Кларк - Папочка ушел на охоту

— Кейт только что вывезли из операционной, врачи пытались снизить давление на мозг. Я ее еще не видела. Жду хирурга, чтобы поговорить.

— Фабрика разрушена? — вскричал Коннелли. — Вся? Ты хочешь сказать, совсем всё — фабрика, выставочный зал, музей, антиквариат?

В голосе Ханны зазвучали гнев, который до сих пор она пыталась сдерживать, и боль.

— Разве ты не понял из наших звонков, что твоя дочь может не выжить? — заорала она. — А если она и останется в живых — возможно, у нее пострадал мозг. Кейт может умереть… А ты, ее отец, беспокоишься о проклятом богом бизнесе. — В ее голосе появились ледяные нотки. — Если вдруг захочешь ее навестить, она в больнице Мидтаун Манхэттен. Если ты достаточно трезв, чтобы туда доехать, попроси, чтобы тебя проводили в комнату ожидания в послеоперационном отделении. Там я буду молиться о том, чтобы моя единственная сестра осталась в живых.

В шесть часов, когда Лотти Шмидт пила кофе на кухне и отчаянно переживала из-за того, что Гас ушел встречаться с Кейт Коннелли в половине пятого утра, в дверь позвонили. Женщина открыла, увидела своего священника и полицейского, стоявших на крыльце, и чуть не потеряла сознание. И прежде чем они произнесли хоть слово, поняла, что Гас мертв.

Остаток дня прошел в тумане, она никак не могла поверить в случившееся, смутно помнила, что приходили соседи, потом разговаривала с дочерью Гретхен по телефону.

Лотти не помнила, что сказала Гретхен: она прилетит из Миннеаполиса сегодня или завтра? И не была уверена, предупредила ли ее, чтобы та не показывала фотографии своего чудесного дома в Миннетонке.

Лотти не выключала телевизор весь день. Ей было необходимо видеть кадры взрыва на фабрике, дабы утешить себя мыслью о том, что Гас не сгорел там заживо.

Чарли Уолтерс, владелец похоронного бюро, отправлявший в последний путь всех в их приходе, напомнил Лотти, что Гас хотел, чтобы его кремировали. Позже она вспомнила, что ответила Чарли что-то вроде:

— Ну, он чуть не сгорел в том пожаре. Ему повезло.

Пришла ее соседка и близкая подруга Гертруда Петерсон и сказала, что ей непременно нужно выпить кофе с булочкой. С кофе Лотти еще как-то справилась, но от булочки категорически отказалась.

Завернувшись в одеяло, женщина сидела в кресле у камина и казалась крошечной на фоне высокой спинки и широкого сиденья. Коп сообщил, что Кейт Коннелли серьезно пострадала. Лотти знала Кейт с самого рождения и жалела девочек, когда они лишились матери в результате того жуткого несчастного случая.

«Господи, неважно, что она сотворила, сделай так, чтобы она осталась жива, — молилась Лотти. — И прости Гаса. Я говорила ему, что он совершает ошибку. Я его предупреждала. Господи, сжалься над Гасом. Он был хорошим человеком».

Джек Уорт оставался с Ханной, пока Дуглас Коннелли не приехал в больницу, и с трудом скрыл презрение, когда увидел покрасневшие от пьянства глаза Дуга.

— Мистер Коннелли, у меня нет слов, чтобы выразить, как я сожалею о случившемся, — сказал он ровным, уважительным тоном.

Дуг кивнул и прошел мимо него к Ханне.

— Как Кейт? — тихо спросил он.

— Ничего нового по сравнению с тем, что я тебе рассказала по телефону. Она в коме. Врачи не знают, выкарабкается ли она, и даже если выкарабкается, существует опасность, что пострадал мозг. — Ханна высвободилась из объятий отца. — Некоторое время назад здесь были люди из пожарного департамента, взяли мой телефон. Они хотели поговорить с Кейт, но, разумеется, это невозможно. После взрыва их с Гасом нашли возле заднего входа в музей. Джек опасается, что полиция подумает, будто бы они специально устроили взрыв. — Ханна тихо, но сердито проговорила: — Папа, фабрика теряет деньги. Кейт это знала, и Джек тоже. Впрочем, тебе это известно. Почему ты не принял предложение о продаже земли? Мы бы сейчас здесь не сидели, если бы ты на него согласился.

В такси по дороге в больницу Дуглас Коннелли приготовился к этому вопросу. Несмотря на пульсирующую головную боль, с которой не справились выпитая утром водка и три таблетки аспирина, он заставил свой голос звучать твердо и властно, когда ответил дочери:

— Ханна, твоя сестра преувеличивает проблемы нашего бизнеса, а земля стоит гораздо больше, чем за нее предложили. Кейт категорически не желает прислушиваться к доводам разума. — Не пытаясь снова прикоснуться к Ханне, он прошел по маленькой комнатке, опустился на стул и закрыл лицо руками. Через мгновение его тело начало сотрясаться от приглушенных рыданий.

Джек Уорт встал.

— Думаю, мне лучше оставить вас вдвоем, — сказал он. — Ханна, ты сообщишь мне, если состояние Кейт изменится?

— Разумеется, Джек. Спасибо.

Целую минуту после того, как он ушел, Ханна не шевелилась, сидя на сером больничном стуле, и думала о самых разных вещах, глядя на отца, сидевшего напротив на таком же стуле. Его всхлипывания затихли так же неожиданно, как начались, он откинул назад голову и закрыл глаза.

«Интересно, стулья во всех больничных комнатах ожидания такие же? — подумала девушка. — Выживет ли Кейт? И если да, будет ли прежней? Не могу представить ее другой, не такой, какая она была… Вчера вечером она ужинала с отцом. Сказала ли она ему, что собирается встретиться с Гасом в музее?»

Она решила, что должна спросить его об этом.

— Папа, Кейт говорила тебе, что собирается рано утром в музей?

Дуг выпрямился, нервно сжал руки, потом разжал их и потер лоб.

— Естественно, она мне ничего не говорила, Ханна. Но, боже праведный, когда она позвонила мне на прошлой неделе и принялась снова наезжать по поводу продажи комплекса, то сказала, что с радостью взорвала бы его, чтобы навсегда с ним покончить.

Последние слова он произнес в тот момент, когда доктор с мрачным лицом открыл дверь в комнату ожидания.

Доктор Рави Патель ничем не показал, что он слышал шокирующее заявление Дугласа Коннелли. Не обращая на него внимания, врач обратился к Ханне:

— Мисс Коннелли, как я сказал перед тем, как мы приступили к операции, ваша сестра получила серьезную травму головы и опухоль мозга. В данный момент мы не знаем, привела ли травма к необратимым последствиям, и не выясним это, пока она не выйдет из комы, что может произойти через несколько дней или спустя месяц.

Ханна почувствовала, как во рту у нее пересохло, и ей с трудом удалось выговорить:

— Значит, вы считаете, она не умрет?

— Первые двадцать четыре часа являются принципиально важными. Но я с уверенностью могу сказать, что вам нет необходимости здесь оставаться. Вы должны отдохнуть. Обещаю, если появится что-то новое, я…

— Доктор, я хочу, чтобы за моей дочерью был установлен самый тщательный уход, — перебил его Дуг. — Я требую созвать консилиум, а также вы должны выделить ей персональную медсестру.